Охотнику, казалось, до денег нет никакого дела. Он внимательно смотрел на свою дочь, пытаясь решить, как будет лучше поступить.

- Мы дадим вам ответ завтра утром, - не терпящим возражений тоном сказал мужчина, и боевой маг, поняв, что больше находиться в этом доме ему нет смысла, вежливо откланялся…

Алеит, глубоко вздохнув, открыла глаза и тут же схватилась за шею: под пальцами чувствовался лишь тонкий шрам. Торопливо осмотревшись по сторонам, девочка заметила, что окружена согревающим куполом, и что она совершенно одна. Некромант, целитель, как и трупы боевых магов, исчезли бесследно.

Неуверенно поднявшись, Алеит дотронулась до купола, и он тут же исчез без всяких последствий, которых она опасалась.

«Целитель меня оживил… а некромант ему позволил. Он даже создал этот купол, чтобы я не замёрзла во сне…» - растерянно подумала девочка.

Смеркалось. Сквозь ветви деревьев было видно алое закатное солнце и первые звёзды. Похоже, она пролежала здесь несколько часов. Алеит искренне не понимала, почему её оставили в живых.

- Запомни, милая, кто бы что ни говорил – не все некроманты плохие. Я много путешествовал в своей жизни, чтобы понять это. Среди них, конечно, есть настоящие подонки, которых нужно уничтожать. Но такие же маги есть и среди заклинателей, чтецов, предсказателей и прочих. Мы все созданы Высшими, и мы отнюдь не идеальны…

- Папа, - тихо прошептала девочка, вспоминая слова своего отца, - что мне теперь делать?

Она не могла решить, следует ли преследовать некроманта дальше. С одной стороны, её работа ещё не закончена, но ведь и боевых магов с ней больше нет. Она слишком молода, без них она не справиться. Она знает лишь заклинания, но они пока отбирают слишком много сил, которые юному телу сложно восстановить.

Её отец мог сражаться на мечах, он мог произносить заклинание для убийства некроманта одно за другим, не делая перерывов. Но она так не может. Она ещё не готова до конца, ведь ей всего двенадцать. И она уже отдала десять лет. Может ли она позволить себе потратить ещё сорок?

«Я должна посоветоваться с отцом. Я не могу принять такое решение сама», - наконец, решила Алеит, и, плотнее укутавшись в утеплённый дорожный плащ, принялась чертить на земли руны заклинания…

Кейне, обойдя в очередной раз вокруг костра, застыл в нерешительности. Люце уже удобно устроился на постеленном на земле матрасе, укрывшись вытащенным из подпространства одеялом. Они всегда спали вместе, но после сегодняшнего Кейне не был уверен, что имеет на это право. Он боялся даже говорить со своим любимым, не то что прижиматься к нему ночью. Свои права на это тело он потерял сегодня, как ни горько было это признавать. Ведь Люце больше так и не сказал ему ни слова.

Вздохнув, Кейне призвал ещё один матрас и принялся расстилать его с противоположной стороны костра, как вдруг услышал тихое:

- Ложись со мной.

Сначала он подумал, что ослышался. Но Люце, откинув одеяло, пристально смотрел на него, и по его лицу было понятно, что он не шутит.

- Но…

- Ложись. Я не хочу спать один.

Переборов все сомнения, Кейне позволил себе скользнуть под одеяло, ощутив горячую кожу любимого, его тепло и запах его тела. Вдвоём они редко спали в пижамах – так было теплее. Чувствуя, как комок подкатывает к горлу, Кейне, сорвавшись, зашептал, зарываясь носом в мягкие рыжие волосы:

- Прости меня. Я не хотел этого, видят Высшие. Я не хотел никого убивать. Но когда они ранили тебя…

Люце тихо вздохнул, и, подавшись назад, прижался бёдрами к Кейне.

- Я хочу тебя, - тихо прошептал он, и некроманту показалось, что он сейчас просто умрёт от  счастья и облегчения. Его не отвергли, его всё ещё любят…

- Знаешь, сегодня весь день я думал о том, что случилось, - продолжал Люце, - и я понял, что я не могу отказаться от тебя. Эти ожившие мертвецы, охотница, которую ты убил… это всё просто ужасно. Я думал, что любого возненавижу после такого… но я люблю тебя, Кейне.

В словах целителя была такая горечь, что некромант не удержался и принялся покрывать его шею и плечи торопливыми, мокрыми поцелуями, желая отвлечь Люце, хоть как-то извиниться за всё. Он хотел сделать его счастливым, он не хотел слышать боль и страдания в его голосе.

- Прости меня… прости, - повторял Кейне срывающимся полушёпотом, лаская руками чувствительное тело и постепенно убеждаясь, что его старания не проходят напрасно.

Он хотел показать Люце всю глубину своей любви, он выливал на него океаны нежности, лишь бы любимому было хорошо, лишь бы удалось залечить все раны в его добром сердце, которое сегодня испытало слишком много боли.

- Я люблю тебя, - прошептал он, прижимая Люце ближе к себе, с усилием преодолевая сопротивлении мышц и толкаясь в горячее тело.

Целитель охнул и прогнулся, позволяя ему войти глубже, кусая губы и… сердце Кейне оборвалось, когда он услышал тихие всхлипы. Забыв обо всём, он откинул с лица Люце волосы и увидел мокрые дорожки на его щеках.

- Я сделал тебе больно? Слишком резко вошёл?

Люце покачал головой, и, открыв глаза, прошептал:

- Продолжай…

Ему было, как всегда, невыносимо сладко и хорошо. Кейне отлично знал, что нужно делать, и никогда не жалел усилий ради его удовольствия. И это не изменилось даже после того, как по его велению сегодня погибло столько магов… У Люце до сих пор перед глазами была отрубленная голова охотницы с удивлёнными, по-детски чистыми глазами. И всё равно этого было недостаточно для того, чтобы его чувства к Кейне ушли. Тело Люце всё так же жадно насаживалось на его твёрдый член, бесстыдно наслаждаясь каждым движением, а в душе он всё равно чувствовал, что они с некромантом одно целое.

«Я люблю его… каким бы он ни был, что бы он ни сделал… я буду продолжать его любить…» - обречённо понимал Люце, толкаясь бёдрами и отчаянно стоная, глотая солёные слёзы и всхлипы, находя руку Кейне и переплетая их пальцы, так интимно и откровенно…

Сегодня некромант доказал, что люди для него ничто. Люце мог сколько угодно убеждать себя в обратном, глядя на их повседневную жизнь, но факт этот был неоспорим: человеческую жизнь Кейне ни во что не ставил. В нужный момент он был готов убить, и не просто убить, а натравить армию немёртвых, гремящую костями с клочьями гнилого мяса. Он готов был собственноручно отрубить голову ребёнку. Да, возможно, выбора у него тогда не было, но просто смириться с этим было невозможно. И всё это случилось по одной простой причине – кто-то задел целителя и едва не отправил его на тот свет. А это значит, что теория Люце верна: для Кейне он на самом деле является чем-то вроде контроллера, это видно по началу битвы, а значит его безопасность – безопасность окружающих. Пока он способен сражаться, пока он способен стоять рядом со своим некромантом и усмирять его, безусловно, невероятно мощный и жестокий дар, пострадавших не будет. Он просто не допустит этого. А значит нужно пережить сегодняшнее, оценить и принять. И ни в коем случае не забывать. Девять жизней – вот цена урока для Люце. И он сделает всё, чтобы больше за его ошибки никому платить не пришлось.

- Кейне… - перемешивая имя со стонами, прошептал целитель, чувствуя, как его тело выгибается, накрываемое оглушающей волной наслаждения.

Он крепче сжал пальцы некроманта, чувствуя ответную дрожь его тела, и вместе с любимым провалился в сладкое забвение, на несколько безумно долгих мгновений, в котором уже неважно было, что произошло днём, и тем более неважно то, что может случиться в будущем.

========== Глава 14 ==========

        В сводах дворца было бесконечно неуютно. Каждый уголок здесь сейчас дышал отчаянием и смертью. Не было привычного смеха и снующих туда-сюда десятков слуг, просто тишина и покой, мрачный и давящий. Алисандр задыхался в этом месте, где раньше царил вечный праздник, и он не мог заставить себя поверить в то, что всё ещё может быть хорошо. Хотя хорошо – это как? Может ли хорошей быть смерть двух молодых парней, двух школьников, которые ещё неизвестно в каких отношениях состоят на самом деле. По официальной версии некромант околдовал целителя и увёл его из Авертри силой. Но Алеит сказала, что чтец видела иное, и что сын Смерти вышел из себя лишь тогда, когда его любовника серьёзно ранили, а до этого сражался довольно вяло, и, скорее, пытался просто напугать, чем нанести реальный урон…слишком всё сложно.