— Ну и мотай со своим чемоданом!
— Чего ты орешь? Не выспался…
Ришка и сам понимает: орет он зря, да очень уж противные у Шима жирные щеки. Как это раньше он не замечал? И зачем мать отдала ему путевку? Лучше кому-нибудь другому…
— Козел, отдавай путевку!
— Ага! Мы уже деньги заплатили. А ты… ты сам отдавай мои пятьдесят копеек. Забыл, как на туфли брал?
Ришка вскакивает. Он ниже Шима, и кулаки у него не такие широкие. Но Шим пятится…
— Чего лезешь? Ну! — выбегает он на крыльцо. — Хулюган!
Тр аххх! — катится Шим со ступенек. Он кричит противным голосом. Ришка стоит на крыльце и хохочет, и вытирает слезы на глазах смуглой маленькой рукой.
Всхлипывая и причитая, Шим садится в траву и плюет на сбитые колени.
— Сейчас скажу… и про туфли, и что… дерешься…
— Я тебе скажу! Только попробуй!
— Отдавай деньги! — ревет Шим.
Ришка скрывается. Через минуту перевязанная бечевкой папиросная коробка, в которой он хранит монеты, летит из окна.
Шим подбирает ее и пересчитывает деньги. Он бросает косые взгляды на Ришкино окно — в коробке оказываются лишние монеты. Шим колеблется: надо бы отдать… Но колени ноют и обида на Ришку растет. Шим срывает широкие листы подорожника и слюной приклеивает к ссадинам. Расстроенный, обиженный, он ковыляет домой. Его дружбе с Ришкой приходит конец.
* * *
Белая роза стоит в кружке на столике у кровати Веры Павловны. Она так и не знает, откуда взялась роза. Ришка отводит в сторону глаза и закусывает расползающиеся в улыбке губы. Довольный, он прохаживается по комнате.
Но мысли о лагере на берегу Черного моря не дают покоя. И еще этот толстый Шим, оказавшийся трусом и предателем. Из-за этого Ришка рассеян и молчалив. Из-за этого он проливает кофе на штаны, роняет пузырек с лекарством и вместо булок покупает бублики.
— Мама здорова? — пытается понять причину Ришкиного расстройства Вера Павловна.
— Она никогда не болеет. Она на работе, — нехотя отвечает он.
Через день Шим уезжает, и Ришка забывает о путевке. А Вера Павловна не забывает.
— Когда ты едешь в лагерь? Кажется, пора.
Он долго смотрит на барометр. Стрелки прочно стоят у слов «великая сушь». Вера Павловна спрашивает снова. Ришка мучительно придумывает, что бы соврать. Но, взглянув в ее лицо, неожиданно для себя говорит правду.
Она приподнимается, опираясь на локоть.
— Ты не поехал из-за меня?!
Она бледнеет от огорчения, и Ришка пугается: как бы не разболелась.
— Вы. не переживайте… Вы поправитесь, и мы пойдем на Кубань. Я поплаваю в ластах. Там тоже классная водичка!
Вера Павловна молчит. Она смотрит на Ришку, словно видит его впервые.
— Ну… если хотите… я поеду.
— Конечно, хочу! — словно просыпается она. — Теперь я скоро встану…
— Не особенно скоро, — входит в комнату Федор Степанович. Он всегда приходит вечером проведать Веру Павловну. Ришка радуется: доктор выручит!
— Я чайник поставлю, — убегает он.
Когда Ришка возвращается, Вера Павловна и доктор разговаривают. Лицо у нее веселое, ясное. Ришке она нравится. Федор Степанович выходит на средину комнаты и торжественно говорит:
— Капитан Рик! Путешественники, направляющиеся на Север, — капитан Шел и его друг старый Волшебник, — принимают тебя в свой отряд. Собирайся в дальний путь, капитан! Экспедиция отправится, как только к Вере Павловне приедет племянница.
— В путь?! К Серебряному озеру?!
Потрясенный, обрадованный, Ришка садится на скамейку, но тут же вскакивает.
— Что ли, правда бывают волшебники? Федор Степанович, — это вы?! А как же вы превращаетесь?
— Тайна. До поры до времени открыть не могу.
Ришка наклоняется к Вере Павловне.
— Знаете, я буду доктором. Когда вырасту. Я хочу, как Федор Степанович.
* * *
Катальпы распускаются в знойный июньский день. Белые цветы поднимаются из широких круглых листьев, словно крупные жемчужины. Апельсиновое солнце жжет лепестки, а цветы не увядают. Они раскрываются и наполняют воздух тонким, чуть сладковатым ароматом.
В такой день Алеша, Ришка и Федор Степанович прощаются с южным городом и друзьями. В походных башмаках, с рюкзаками за плечами стоят они на перроне и ждут скорый поезд.
Вера Павловна раскрывает свою плетеную сумочку и достает барометр. Тот самый, что висел в ее комнате на стене над каравеллой.
— Он старый, но очень верный. Он вовремя предупредит вас о буре и урагане. Но чаще он предсказывает ясную погоду.
Ришка заглядывает в материнские глаза.
— Ма… ну, я поехал! Ты мне напишешь о Ваксе?
— Напишу, Ришка-мальчишка…
Легкая грусть прокрадывается в Алешино сердце, когда мать наклоняется к нему. Но капитан Шел гонит грусть прочь и протягивает матери тонкую руку.
— До свидания…
Показывается скорый поезд. Тепловоз издалека спрашивает:
— Вы готовы? Я иду-у-у…
— Готовы, готовы! — кричит Ришка. Он бежит к подножке. Прыжок — и он на ступеньке. За ним Федор Степанович поднимает Алешу.
Поезд трогается. Алеша и Ришка смутно видят родные лица. Они уже в далекой и близкой стране волшебства, радости и приключений. Старинный барометр будет предсказывать им ясную погоду и солнце. Но иногда и грозу с дождем и молнией. Потому что без бурь и ливней на свете тоже скучно.
