— Не прикидывайся, поросенок, из-за тебя всех чистим, мы уедем, мужики, еще ему всеките. Сейчас без двадцати два, тронетесь в четыре, и в следующий раз, кто из вас тачки перегонять будет, советую за трассу платить.

Чтобы Рыжий не подавился собственным языком, Костя разжал ему ножом крепко стиснутые зубы и стволом обреза прижал язык к нижней челюсти. Изо рта опять, как и в Иркутске пенило, но тогда Кота не стошнило, а сегодня он на подельника блеванул и когда отпахавшие приятели возвратились к «жигуленку», он громко хохотал.

— Вот, блядство, думал караван почешу, а пришлось в блевантине купаться. Шмотки и деньги поделили на даче Ветерка, тачку Вовчика до утра оставили там же, а его самого, полупарализованного, Олег увез до дома и помог дотащиться до квартиры. В Чернышевск никто не вернулся, перед делюгой в Чите.

Святой дал банде двое суток на отдых.

Восьмого Кот и Сэва повезли оружие до Читы на электричке, а Олег, Леха, Рыжий и Эдька — на двух машинах, взяв с собой только шабер.

— А почему курок взведен? — Святой посмотрел на Вовку, у которого последнюю ночь ночевал «ПМ», затем вынул обойму и пересчитал патроны. Их было шесть, один в стволе.

— Где восьмой?

— Извини, Олега, честное слово, черт попутал. Вчера вытащил его из курка, пока супруга плюхалась, в зеркало в серванте прицелился и нажал на курок, а он выстрелил. Зеркало вдребезги, ребенок перепугался, а жена от страха чуть в ванне не утонула.

— Ох, и мудила же ты, Рыжий — не открывая глаз, пробормотал Ветерок — Олега, что за дело в городе?

— Эдьке грибосос один нагрубил. Седло ему поправим и заодно комок его выхлопаем.

Входные двери магазина закрылись равно в семь. Со служебного хода вышел сторож и стал закрывать железные ставни. У него на хвосте подельники и ворвались в комок. Все были в масках. Эдька сразу устриг своего обидчика и пнул его ногой в голову. Директор перелетел через стол и, повалив вешалку с одеждой, упал на пол. За спиной брата, держа в правой руке автомат, стоял Святой, все остальные шманулись в торговый зал. Эдик продолжал пинать директора, тот хотя и ничего не понимал в происходящем, но не орал. Парнишка — сторож видел такое только в американских боевиках и до того испугался, что сел на корточки за массивный коричневый сейф и крепко зажмурил глаза.

— Вставай — ткнул его стволом автомата в лоб Олег.

— Шевелись, время нет, — и почти силком упер парня в туалет — сейф, за которым ты тырился, где от него ключи?

— У бухгалтера, она только что ушла.

— Молодец — подбодрил он сторожа — сейф с капустой?

— Да, в нем три миллиона деревянных и четыреста штук зеленью, сам видел. На голоса в сортир заглянул Сэва.

— Помочь?

— Не надо, что у вас?

— Ништяк, их всего двое, хозяин да он — кивнул на паренька Санька.

— Пацаны работают, а работы — море — поднял он указательный палец вверх, магазин, что надо.

— Ладно, иди — и повернулся к сторожу, сидящему на унитазе.

— Тебя как звать?

— Вадим.

— Вот что, Вадька, я тебя на сничку запру тут, а ты тихонько посидишь, договорились?

— Вы меня не убьете? — в больших глазах парнишки блестели слезы надежды.

— Нет, конечно, ты, что с ума сошел, за что тебя жизни лишать? Вот видишь, не за что, ты куришь?

— Ага.

— Покури минут сорок, а почувствуешь, что мы утопали, вышибай дверь, понял?

— Понятно.

Сняв с «Жигулей» номера, подогнали их к служебному входу и битком утрамбовали шубами, кожаными куртками, видеомагнитофонами, парфюмерией и женским шмотьем. В шиньон «Москвича», принадлежащий магазину, загрузили сейф. Директору связали руки, втолкали в туалет к сторожу и три тачки рванули из города. Святой первым миновал пост ГАИ в Песчанке и сообщил по рации в следом идущие машины, что ментов нет. До Первомайска добрались без приключений и во втором часу ночи на даче Ветерка взломали сейф. Пацан не обманул, кроме денег в несгораемом шкафу нашли еще и двести приватизационных чеков. Раздербанив все поровну, выделили и тем, кто на деле не был. Как всегда отломили и в общак. В начале пятого исковерканный сейф забросили в «Москвич» и Леха с Котом газанули подальше от поселка. Когда стало светать, они свернули с дорога к реке и у паромной переправы в громадной проруби утопили и машину, и сейф.

Проснулся Олег после обеда. Чуть моросило снежком, погода была отличной и прихватив с собой Линду, он решил прогуляться до «Детского мира».

Дородная директорша скучала в своем кабинете, и от нечего делать аккуратно щипала брови. На вошедшего без стука посетителя она даже не взглянула.

— Чем обязана?

— Здравствуйте, я Иконников. Женщина резко к нему повернулась.

— Здравствуйте, проходите, садитесь.

— Спасибо — не снимая шапки, а чуть сдвинув ее на затылок, Святой сел и хлопнув ладонью по загривку собаки, положил ее на пол рядом со стулом.

— Пугать, наверное меня пришли?

— Помогать.

— Помогать?! — удивленно вытаращилась Наталья — это чем интересно?

— Надеюсь для вас не новость, что магазин выставляется на ближайший аукцион.

— Да, я в курсе.

— А сами выкупить свой магазин вы бы хотели?

— К сожалению, это не возможно. Заявки на «Детский мир» подали «Юникс», пищекомбинат, артель, Азарян и еще кто-то.

— Чепуха все это, Наталья, я устраняю всех конкурентов, так что купите свой магазин за начальную цену. Январь, февраль и март — вам на раскрутку, а с апреля — по пятнадцать процентов от прибыли будешь мне отстегивать.

— Да хоть по двадцать — ей, как и всем, не хотелось иметь хозяина — но ничего у тебя не получится. Тягаться с такими…

— Это уже не твои заботы.

— Хорошо. Олег, ты начальную цену нашего магазина не знаешь?

— Сто двадцать тысяч.

— Смеешься, всего четыре норковые шапки?

— Да, всего четыре, но это начальная цена. Планируют же ваше заведение сбулькатъ за девять миллионов.

Директору мясокомбината, главному инженеру и Баритонову достался продуктовый магазин номер семь. Миловилову Святой разрешил взять с аукциона овощной магазин с пристроенным к нему пивбаром, цех кондитерских изделий и продмаг «Новинка».

Дня через два позвонил Рыжий.

— Привет, Олега, это я.

— Слышу, что ты, не болеешь?

— Пока нет.

— Что нужно?

— В кинотеатре «Россия» на втором этаже в бильярдной четыре цветных телика стоит с компьютерами, можно мы их наблындим?

— А в чем дело, денег у тебя на хлеб не хватает и вообще, почему у меня разрешение спрашиваешь?

— На всякий случай, вдруг ты вернуть заставишь, туда ведь братан твой частенько заходит.

— Вор должен воровать. Кого возьмешь на делюгу?

— Сэву и Кореша можно?

— Потянет, пока они в Чернышевск не умотали. Отработаете, скажешь.

Двадцать пятого Олег взял с собой в люкс сыновей. Максим и Игорехой плескались в бассейне, а он с братаном и Агеем крутили по видику порнуху, вшивая томные вздохи проституток с Германии китайским пивом. Ритка привела из ресторана двух парней.

— К тебе. Говорят с Читы.

— Падайте. Вон пиво, рыба, налетайте.

— Спасибо, мы сыты — подал Святому запуску усатый, неопрятно одетый, лет тридцати двух, парень.

— Это тебе, от Культурного — опустился он опять на стул.

«Братка, пишет «К». Пацан, который тебе эту маляву отдаст — мой человек. Чем сможешь, подсоби, он все растолкует. Малек сожги. Заранее благодарен».

— Ясность полная. Что надо? — поджег он записку.

Откашлявшись от волнения, заговорил тот, что давал Святому маляву.

— Я адвокат. Работаю в Чите. Предложение такое. Вы мне помогаете приобрести «Лакомку», а я, разумеется, бесплатно, буду в твоей бригаде адвокатом до самой пенсии.

Предложение было заманчивым, но цех кондитерских изделий Олег пообещал Миловилову.

— Как тебя по батюшке?

— Миша, фамилия Жабинский.

— Сейчас десять вечера, Миша, а завтра в десять утра аукцион, если что-нибудь изменить успею, то считай — тебе повезло. В басике сыновья мои плещутся, присмотрите за ними. Эдька, пошли.