Повозка выехала к реке.

— Уилл, а где Роза Бриар?

— Я послал за ней мальчика, так что она тоже скоро будет дома. У нее сломана передняя нога, но это быстро пройдет.

— Хорошо. — Салли снова закрыла глаза. Она с трудом пришла в себя, даже когда Уилл переносил ее в дом. Рэйчел сняла с нее всю промокшую одежду и уложила в постель, подложив к ногам грелку и накрыв ее плечи шалью.

Спустя два часа приехал Поль. Он влетел в дом, прыгая через две ступеньки. Уилл поймал его, когда пароход остановился внизу по реке, чтобы взять следующих пассажиров.

Адель встретила Поля в гостиной наверху.

— Она спит, — сообщала она ему. — Месье доктор говорит, что ничего серьезного. Я очень удивлена, что Уилл вызвал тебя из такой глуши, как, впрочем, и все остальные. Может, хочешь что-нибудь поесть? — Адель преданно посмотрела на Поля, с трудом скрывая досаду от того, что Салли не утонула.

— Нет, спасибо, не сейчас, — Поль обошел Адель стороной, румяный и грозный, и прошел в холл. Рэйчел, Баррет и все пять детей окружили там доктора Лебо. Поль схватил его за руки.

— Как она?

— Вне опасности, — ответил Лебо. Он заметил перекошенное лицо Поля и ярость в его глазах, и тихо добавил: — Я говорю вам правду. Вам повезло. Еще бы чуть-чуть и все. Но теперь она очень скоро поправится.

Поль прошел за ним в комнату Салли и закрыл за собой дверь. Адель с непониманием посмотрела ему вслед, но все подумали, что Поль теперь навсегда выкинул ее из головы.

Салли проснулась. Рядом с ее кроватью тускло мерцала лампа, здесь же был и Поль — на стуле около кровати. Блики от света гуляли по его лицу.

«Он очень волнуется за меня», — подумала Салли с удовольствием и протянула ему нежную руку. Она четко помнила, как доктор Лебо приходил лечить другую ее руку.

— Сколько я спала?

— Сейчас четыре часа, — тихо сказал Поль.

— Ты все это время был здесь?

Он кивнул и взял ее за руку, теребя ее в своей, смотря на пальцы, а не ей в лицо. Он был неуверен в себе, как будто не знал, хочет ли она сейчас его видеть.

— Не надо было тебе так волноваться, — нежно сказала Салли, — у меня всего лишь растяжение связок.

— Ты промерзла насквозь, — сказал Поль. — Я был в ужасе. — Он поднял на нее свои глаза и она поняла, что это правда. — Лебо сказал, еще час в этой воде — и тебя бы не было в живых. Господи Боже, Салли, ты была на волосок от смерти! Единственное, о чем я думал, это то, что, если я потеряю тебя, значит, я этого заслужил. У меня к тебе серьезный разговор, Салли. Только когда тебе будет лучше.

— Помоги мне подняться, — попросила Салли.

Она еще никогда не видела Поля в таком настроении. Она не хотела, чтобы он уходил. Поль приподнял подушки, на которых она лежала. Она села и откинулась на них.

— Поговори со мной сейчас.

— Очень трудно начать, — виновато сказал Поль, — когда мы поженились, ты же любила меня, я знаю точно. Когда мы потеряли любовь?

— Разве мы ее потеряли? — прошептала Салли. Лицо ее было белее подушек, на которых она лежала, но голубые глаза по-прежнему сияли добротой.

— Я не знаю. Вернее, я знаю, что ты не была счастлива всегда. И мне кажется, в этом моя вина.

Салли лежала молча, ей было страшно говорить. Она вопрошающе посмотрела на него.

— Я был в твоей студии, — вдруг сказал он. — После того, как ушел Лебо. Он сказал, что видел твою картину. Его друг из городка Миссисипи купил ее. Я не знал, что ты продавала их, и разозлился, но Лебо сказал, что картина замечательная. Поэтому я попробовал взглянуть на картины его глазами. Если бы я не знал, что они твои, я увидел бы с самого начала, как они прекрасны. Мне же казалось, что картины и моя жена несовместимы, и это тоже повлияло на мои суждения. А еще мне пришло в голову, что, если бы у меня был талант, как у тебя, и мне никто не дал бы его реализоваться не выдержал бы.

Салли жалостно улыбнулась.

— Я могла бы объяснить это тебе, наверное, если бы очень постаралась. Было бы больше пользы, нежели бросаться краской. — Салли остановилась, словно комок к горлу подступил. — Но я убедила себя, что ты меня больше не любишь — и мне все равно. Так было легче.

Поль вздохнул.

— Я всегда любил тебя, но я не всегда это показывал. Я знаю, почему ты подумала, что я не люблю тебя. Можно, я объясню тебе все про Жюстин? Объяснение, которое я должен сделать столько лет спустя.

Салли кивнула.

— Я не любил ее, — медленно сказал Поль, — она мне очень нравилась. Зато она любила меня. Когда я женился на тебе, мне показалось несправедливым оставлять ее такой несчастной только потому, что я нашел свое счастье не с ней. Конечно, я давал ей денег, но ей не нужны были деньги, ей был нужен я. Я сказал себе, что все это никак не отразится на любви к тебе, что ты не должна это знать. Здесь все так делается, ты же знаешь. Думаю, даже тогда я чувствовал, что это неправильно. Прости, Господи, но я почувствовал облегчение, когда она умерла.

— И все-таки тебе тяжело говорить мне такие вещи, ведь так? — спросила Салли.

— Да. — Поль по-дружески улыбнулся ей. — Но я хочу твоего прощения. И я хочу твоей любви, если она еще теплится в тебе.

— Во мне всегда была моя любовь, — сказала Салли, — а простить не так уж сложно, как ты думаешь.

Подсознательно она понимала, что не нужно говорить про Адель Скаррон. Если Поль действительно говорил правду, мадемуазель Скаррон вскоре ждет неприятный сюрприз.

— Но тебе тоже придется кое за что меня простить. — Салли глубоко вздохнула.

— Если ты любишь меня, я прощу тебе все.

— Я надеюсь на это, — сказала Салли и посмотрела ему в глаза. — Я была неверна тебе.

«Если он сможет проглотить это, значит он действительно говорил правду», — подумала она.

Поль изменился в лице. Подобное никогда не приходило ему в голову. Неужели он совсем дурак? Салли, выкрав у него признание и прощение, теперь выглядела сурово, и он не мог найти в себе силы разозлиться. Была только грусть за бесцельно прожитые годы.

— Ты и сейчас мне изменяешь? — он мог вынести что угодно, только не это.

— Нет, — сказала Салли. — Теперь уже нет. И никогда больше.

— Это кто-то, кого я знаю? — спросил Поль.

Салли улыбнулась и соврала:

— Нет.

Желание очистить совесть до конца было велико, но весть об измене с Жильбером Беккерелем не принесет добра ни Полю, ни Дэнису.

— Нет, — повторила она, — ты не знаешь его.

Поль встал со стула и сел к ней на кровать.

— Наверное, это тоже была моя вина.

Салли покачала головой.

— Нет, не твоя. Моя. Поль, прости меня.

— Любимая моя. — голос Поля был голосом влюбленного юноши. — Любимая моя, я прощаю тебе все, раз мы по-прежнему любим друг друга.

Он наклонился к ней, и ей показалось, что его пропустили через молотилку, настолько уставшим выглядел он. Незнакомым.

— Я боялся, что ты умрешь. Я не могу представить себя без тебя. Или представить бы мог, но не пережил бы.

Салли притянула его к себе своей здоровой рукой, сама приблизилась к нему, ощущая его теплое дыхание.

— Мы еще никогда не говорили с тобой так, — сказала она. — Так откровенно. Если бы говорили так прежде, возможно, ничего этого и не было бы.

— Теперь мы всегда будем так говорить, — сказал Поль. — Я не буду давать тебе заснуть. Я никогда не думал, как много ты для меня значишь, как сильно я нуждаюсь в тебе. Я всегда любил тебя, и годы сделали меня частью тебя, я этого не знал.

С чувством победительницы Салли обняла его. Глаза ее сияли победным блеском.

— Где Мама Рэйчел? — прошептала она.

— Сидит в соседней комнате, как сторожевая собака, — сказал Поль.

Он вдруг понял, что пришло в голову Салли.

— Ты сведешь меня с ума.

Салли засмеялась.

— По крайней мере, тебя-то уж точно. Давай же.

Поль лег рядом с ней на кровать.

— А как же твоя больная рука? — спросил он, сверкая жаждущими глазами.

— Я справлюсь одной рукой, Поль, — парировала Салли. — Не бойся.