Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Десять лет, которые Черчилль провёл в политической пустыне (1929-39), были, следовательно, годами, когда он был в опале у сионистов, и в записках д-ра Вейцмана он не упоминается ни разу, вплоть до самого кануна Второй мировой войны, когда его неожиданно «открыли» (как это случается с артистами в кино) в качестве одного из самых ревностных приверженцев сионизма. Это было тем более странным, что ещё не далее, как 20 октября 1938 г. Черчилль повторил в одном из своих выступлений то, что говорилось в Белой Книге 1922 года: «Мы должны… дать арабам торжественное обязательство…, что годичная квота еврейской иммиграции не будет превышать определённой цифры по крайней мере в течение десяти лет». Лишь немного времени спустя тот же Черчилль упоминается в записках Вейцмана как политик, который в частном разговоре недвусмысленно дал ему понять, что он будет поддерживать переселение в Палестину многих миллионов сионистских иммигрантов. Столь же неожиданно Вейцман сообщает, что когда в 1939 г. он «встретился с м-ром Уинстоном Черчиллем (которого он игнорировал в течение 17 лет), он сказал мне, что примет участие в дебатах в Палате общин, выступая разумеется против предложений Белой Книги». Читателю предоставляется самому догадываться, почему это Черчилль стал вдруг «разумеется» выступать против документа, который, требуя справедливого отношения к арабам, был в полном согласии с его собственной Белой Книгой 1922 г. и со всеми его выступлениями на протяжении 17-ти лет.

В день упомянутых парламентских дебатов Хаим Вейцман был приглашён Черчиллем на завтрак, во время которого этот последний «прочёл нам свою речь», спросив, не находит ли Вейцман нужным внести в неё какие-либо изменения? Читатель вспомнит, что и издатели «Таймса» и «Манчестер Гардиан» писали свои передовицы о сионизме лишь после консультации с главарями заинтересованной стороны; теперь и Черчилль таким же образом готовился к выступлению в парламентских прениях по важному вопросу государственной политики. Черчилль пользовался известностью, как блестящий оратор, в Америке же его известность основывалась на том странном (по мнению американцев) факте, что он писал свои речи сам. Однако, при обстоятельствах, описанных выше Вейцманом, вопрос писательского мастерства представляется весьма второстепенным. Черчилль выступил в роли «чемпиона» сионистов (как пишет Вейцман), однако на этот раз безуспешно; длительные прения закончились победой Невиля Чемберлена, Белая Книга которого была одобрена большинством 268 голосов против 179. Несмотря на столь значительный перевес, многие политики уже тогда почувствовали, откуда начинает дуть новый ветер, и стали соответственным образом переставлять свои паруса, на что указывало большое число воздержавшихся от голосования — 110. Это было первым предупреждением Чемберлену, каким путём он в недалёком будущем окажется свергнутым перебежчиками из его собственной партии. В парламентских прениях обнаружился ещё одни любопытный факт: для оппозиции сионизм стал к тому времени основным догматом её политики, фактическим мерилом качеств настоящего «социалиста»! Шедшая к власти социалистическая партия давно уже забыла о нуждах рабочего класса, о жалобах угнетённых и о печальной судьбе «малых сих»; она впуталась в международные интриги и заботилась лишь о том, чтобы вовремя оказаться на стороне сильных. Так лидер социалистов Герберг Моррисон в обвинительной речи против Малькольма Макдональла (чьё министерство отождествлялось с Белой Книгой) сожалел о ереси человека, «который когда-то был социалистом». К этому времени изгнание арабов из Палестины стало социализмом, а профсоюзная знать, щеголяя подаренными ей золотыми часами, не интересовалась судьбами бедных и угнетённых людей далёкой страны.

Вторая мировая война началась очень скоро после этих прений в британской Палате общин и принятия «Белой Книги». На время войны все планы «создания независимой Палестины» и «ликвидации мандата» были, разумеется, отложены, а к концу войны взорам наблюдателей открылась совершенно иная картина. Рузвельт в Америке, как пишет своих воспоминаниях Гарри Гопкинс, дал «как частные, так и официальные заверения» своей активной поддержки сионизма. В Англии Чемберлен считался помехой сионизму, но его дни уже были сочтены, а Черчилль готовился стать его преемником. Он пользовался популярностью, как «человек, доказавший свою правоту» относительно Гитлера и войны: о его беседах с Хаимом Вейцманом и о том, к чему они впоследствии должны были привести, народ не знал, разумеется, ровно ничего.

Глава 39

Сион вооружается

В продолжении шести лет Второй мировой войны многомиллионные массы сражались на полях трёх континентов, но в конце войны те, кто считали себя победителями, оказались дальше от своих целей, чем в её начале. Над конференциями политиков-победителей петух прокричал во второй раз. За 30 лет до того президент Вильсон пытался доказать миру, что «причины и цели войны неясны… политики обеих воюющих сторон преследуют одни и те же цели»; будущее доказало его правоту. Во время первой войны германское руководство решило финансировать революцию в России с помощью своих еврейских агентов (Парвус-Гельфанд), а «полковник» Хауз и K°, всеми силами её поддерживали. Штаб-квартира сионистов оставалась в Берлине, пока они рассчитывали, что победившая Германия создаст в Палестине их «еврейский очаг», переезд совершился, как только в победе союзников не осталось сомнений.

Результаты Второй мировой войны ещё раз доказали правоту Вильсоновых прорицаний. Война вообще не могла бы начаться без сообщничества агентов мировой революции в нападении на нового «умалишённого в Берлине», что же касается втянутых в неё народов, то им предлагалось лишь выбирать между нацистами и коммунистами. Когда те и другие пошли войной друг на друга, то «советник» Гопкинс, занявший место Хауза, начал в свою очередь поддерживать мировую революцию, после чего ни о каком «освобождении» уже не могло быть речи. Гитлер хотел отделаться от евреев в своей стране; с ним был вполне согласен и судья Брандейс в Америке, объявивший, что «ни один еврей не должен остаться в Германии». Черчилль хотел переселить в Палестину три-четыре миллиона евреев, а коммунистическая держава, исповедовавшая в своей официальной программе антисионизм, обеспечила первый контингент переселенцев.

Когда рассеялся дым сражений, стало видно, что достигнутыми оказались три цели, из которых ни одна не упоминалась в начале войны. Мировая революция при помощи Запада распространилась на всю восточную и среднюю Европу; сионизм был вооружён, чтобы силой утвердиться в Палестине; «мировое правительство» — детище обеих согласованно действовавших сил, было воссоздано в новой форме, на этот раз в Нью-Йорке. Настоящей была только та война, которая шла за кулисами Второй мировой; она заставила оружие, людей и богатство Запада служить перечисленным выше целям. Сквозь редеющий туман войны стало возможным различить грандиозный «план», впервые обнаруженный в документах Вейсхаупта и нашедший затем своё подтверждение и «Протоколах».

В начале войны официальная британская политика предусматривала отказ от невыполнимого «мандата» и эвакуацию Палестины по обеспечении в ней равноправного представительства всех заинтересованных сторон. Сионистам было ясно, что ни одно британское правительство не пойдёт на преднамеренное убийство, другими словами на изгнание арабов из их собственной страны силой оружия; они решили, под покровом войны, раздобыть это оружие для себя.

Едва началась война, как Хаим Вейцман явился к Черчиллю. Неизвестная общественности, эта незаурядная личность сумела в течение 33-х лет (со времени его первой беседы с Бальфуром в 1906 г.) управлять политиками Англии и Америки. Трудно представить себе, чтобы одни его личные качества смогли внушить такое почтение: очевидно они видели в нём представителя какой-то силы, которой они имели основания опасаться. Историк Кастейн называл эту силу «еврейским интернационалом», а политик Невиль Чемберлен — «интернациональным еврейством». Черчилль вернулся к власти, после десятилетнего перерыва, в качестве первого лорда адмиралтейства (морской министр) и, казалось бы, должен был заниматься вопросами войны на море, но доктора Вейцмана интересовало совершенно иное: «После войны мы хотим иметь в Палестине государство с тремя или четырьмя миллионами евреев» заявил он, а Черчилль, по его словам, ответил: «Да, конечно, я вполне с этим согласен». Всего лишь годом раньше Черчилль требовал дать арабам «торжественное обязательство», что сионистская иммиграция будет ограничена. Даже сейчас, в 1956 году, хотя евреев в Палестине всего один миллион шестьсот тысяч, их присутствие служит причиной непрестанной воины; трудно сомневаться в том, что станет со страной, если это число удвоится или утроится, и Черчиллю это должно было быть ясно и в 1939 г. Вообще говоря, в то время Палестина вовсе не входила в круг его обязанностей, но д-ру Вейцману, видимо, откуда-то было известно, что в недалёком будущем Черчилль станет премьер-министром. Следующим шагом Вейцмана была поездка в Америку, где он изложил свой план президенту Рузвельту, который «проявил интерес», хотя и с осторожностью (дело было накануне его третьей избирательной кампании), а когда Вейцман вернулся в Англию, то Черчилль уже сменил Чемберлена на посту главы правительства. Так была воссоздана ситуация 1916 года, с небольшой лишь разницей. От Ллойд-Джорджа требовалось тогда направить в Палестинy британские войска для завоевания требуемой страны, что он и сделал. От Черчилля теперь требовалось передать оружие наводнившим её сионистам, чтобы они смогли окончательно в ней утвердиться, что он также послушно исполнил. Как он сам подтверждает в примечаниях к своим военным мемуарам, соответственные распоряжении отдавались им в течение всех пяти месяцев между его первой и второй встречей с Вейцманом. Черчилль стал премьер-министром 10 мая 1940 года, когда Франция была накануне разгрома, а британский остров остался без союзников, под защитой одного лишь флота и остатков своей авиации: английская армия была уничтожена во Франции. 23 мая Черчилль дал распоряжение министру колоний лорду Ллойду, чтобы английские войска были отозваны из Палестины, а «евреи как можно скорее вооружены и организованы для защиты самих себя». Это распоряжение было повторено им 29 мая (в дни эвакуации английских войск из Дюнкерка) и 2-го июня. Шестого июня он жаловался на оппозицию со стороны военных, а в конце июня на «трудности» с двумя министрами, в особенности с лордом Ллойдом, который был убеждённым антисионистом и стоял за арабов; я же хотел вооружить еврейских колонистов»). Таким образом уже тогда обсуждение этих вопросов не имело ничего общего с национальными интересами Англии, а велось в митинговом стиле «за» или «против». Черчилль продолжал в том же духе, убеждая лорда Ллойда, что сильная английская армия в Палестине «была платой за нашу анти-еврейскую политику, которой мы придерживались в течение нескольких лет» (напомним, что это была политика его собственной Белой Книги 1922 года). Если хорошо вооружить евреев, аргументировал Черчилль, британские войска могли бы быть освобождены для службы на других фронтах, «а опасаться нападений евреев на арабов не приходится». Он не нашёл нужным информировать парламент о точке зрения ответственного за палестинские дела министра, гласившей: «я никоим образом не могу согласиться с тем, что Вы написали мне в ответ».

120
{"b":"23170","o":1}