В течение недели я был настолько болен, что не вставал с постели. Хозяин пансиона приносил мне суп и фрукты, но я был настолько слаб, что не мог поднять голову, и едва мог глотать. Поскольку мне не становилось лучше, и у меня была высокая температура, он настоял на том, чтобы пригласить доктора, который колол мне пенициллин, брал непомерные деньги и возвращался на следующий день, чтобы повторить процедуру. Я все больше слабел, так что когда температура постепенно пошла на спад, я едва мог пересечь двор. Хозяин был не очень ласков со мной — он был обеспокоен ответственностью за мое пребывание у него, а, кроме того, он с большим подозрением относился ко мне, потому что я только и делал, что сидел или спал весь день.
Еще через неделю я стал чувствовать, что силы возвращаются ко мне, да и погода стала удивительно весенней. От Хамида не было никакой весточки, и я был убежден, что не выдержал испытание, данное мне. Я был слаб, сильно похудел, перестал беспокоиться так или иначе о том, находился ли я на духовном пути или вне него, и мне действительно больше не хотелось отыскать «Истину» — какой бы она ни была. Я только хотел поскорее убраться из этого места, как только достаточно окрепну, вернуться в Англию и попытаться начать жить с того места, где я остановился. Жизнь была бесцельной, это путешествие превратилось скорее в кошмар, чем в приключение, и хотя я и раззадоривал себя, что у меня достаточно смелости, чтобы позвонить Хамиду, но на самом деле я знал, что слишком боюсь набрать номер.
Наконец, когда солнце стало действительно теплым, я решил отправиться на прогулку по Босфору. Черт с ним, с Хамидом, и его практиками — кроме того, прогулка и свежий воздух пойдут мне на пользу. Я до сих пор был слаб, меня мучил ужасный кашель, поэтому я решил, что поездка к Черному морю будет тем, в чем я нуждался. В конце концов, я набрался немного смелости и позвонил Хамиду, чтобы рассказать ему о своих планах.
Он никак не отреагировал ни на мой звонок, ни на сообщение о моей болезни.
— День такой хороший, Хамид, — сказал я, — что я решил отправиться прогуляться немного по Босфору и подышать свежим воздухом.
— Какая прекрасная идея, — ответил он. — Надеюсь, что ты хорошо проведешь день.
Все было в порядке! Впервые за несколько недель, проведенных в пансионе, я был счастлив и окрылен. Я отправился на пристань, куда приходили корабли, и на первом попавшемся поплыл по Босфору и прекрасно провел время, останавливаясь в маленьких городках по дороге, переходя с одного парома на другой.
Я возвратился в пансион с наступлением темноты. Не прошло и десяти минут, как хозяин постучал в мою дверь, чтобы сообщить, что мне звонили.
Это был Хамид. Его голос был холоден и сух на другом конце провода: «Пока тебя не было, кто-то приходил к тебе. Очень жаль, но этот человек не мог ждать, поэтому он ушел», — я услышал щелчок на другом конце линии.
В моей комнате было одиноко как никогда. Мое хорошее настроение поменялось на старое отчаяние. Что это могло бы значить, что кто-то приходил ко мне? Я никого не знаю в Стамбуле за исключением Шейха, но, без сомнения, это был не он. Хамид сказал это так, как будто я не прошел испытание — хотя, вместо того чтобы орать на меня и отправить меня в Лондон, он просто оставил меня болтаться еще раз. В этот вечер я велел принести вина в свою комнату. Я выпил целую бутылку и когда, наконец, я стал засыпать, то твердо решил уехать в Англию следующим утром.
Но утром мое настроение немного улучшилось, и я решил предпринять последнюю попытку достичь того, за чем меня отправили в пансион. Испытание было связано с терпением, в этом я был уверен, но кроме этсго в нем было что-то еще.
Но когда еще одна неделя минула в скуке, я решил прогуляться по Босфору во второй раз. Опять я позвонил Хамиду и опять он сказал, что считает прогулку прекрасной идеей, поскольку я еще не совсем оправился после гриппа. И снова я подумал, что все будет хорошо. И опять, когда я вернулся вечером, Хамид позвонил мне. «Пока тебя не было, приходили они», — сказал он.
Утром я упаковал свои вещи, позвонил в аэропорт и заказал билет в Англию на следующий день. Я не хотел бы снова встречаться с Хамидом, даже для того, чтобы попрощаться, но я знал, что должен.
Когда я постучал в дверь дома, где жил Хамид, мне открыла женщина, которая оказалась его кузиной.
— Входите, — сказала она, — мы ждали вас. Скоро будет готов ленч. Вы останетесь?
Она провела меня в гостиную, налила мне стакан шерри, через некоторое время вошел Хамид.
— А вот и ты, — произнес он, горячо обняв меня. — Господи, как ты похудел. Как много сил грипп отнимает у человека. Полагаю, что доктор колол тебе пенициллин, который только ухудшает положение. Ну, теперь ты уже поправился?
Подали ланч, и мы поели, как будто все было нормально. Никто и не вспомнил о пансионе; Хамид и его кузина беседовали о всемирном кризисе, о турецкой и греческой политике и обо всех тех вещах, которые могут обсуждаться за ленчем. Когда принесли кофе, кузина Хамида повернулась ко мне и сказала: — Я слышала, что вы хотите стать учеником на Пути. Как могло случиться, что англичанин, даже не мусульманской веры, захотел следовать по Пути? Мой кузен пытался объяснить мне, но я ничего не понимаю. Мой Шейх всегда говорит, что у таких людей, как вы, практически нет шансов, поскольку вы никогда ни от чего не отказываетесь. Вам слишком комфортно на Западе. Не так ли?
Меньше всего мне хотелось еще раз возвращаться к теме путешествия и его причинам, но чем больше я настаивал, что собираюсь вернуться в Англию, тем больше она хотела, чтобы я все объяснил. У меня даже не было возможности сказать Хамиду о моем решении. Он сидел за столом напротив меня и бесстрастно слушал мои рациональные объяснения. Наконец, он вмешался в разговор и что-то быстро сказал своей кузине по-турецки. Затем, повернувшись ко мне, он объявил: — Ты можешь уезжать, если хочешь, но я собирался завтра устроить тебе встречу с очень важным человеком. Если ты хочешь этого. У тебя есть выбор, но это пошло бы тебе на пользу.
— Но я думал, что бессмысленно продолжать дальше. Я думал, что поскольку «они» — кто бы «они» ни были — явились и ушли, пока я отсутствовал, означает, что я не прошел данного мне испытания.
— Ты снова используешь свою собственную волю! — раздраженно сказал Хамид. — Говорю тебе, что ты не судья. Откуда ты знаешь, что не прошел испытания, когда ты даже не знаешь, в чем оно заключалось? Если бы ты научился терпению, то ты бы понял. Неужели ты не понимаешь, что ничего не может произойти, пока не придет время? Теперь наступило время посетить человека, с которым я бы хотел, чтобы ты встретился. Ты не знаешь, прошел ли ты испытание, и, более того, не узнаешь до тех пор, пока не выяснится, примет ли тебя этот человек или нет. Если тебя примут, то все в порядке. Если нет, то нет. Но ты свободен в выборе. Возвращайся в Англию, если хочешь. Лично мне все равно, поступишь ты так или иначе. Сказав это, он встал из-за стола и вышел из комнаты. Проклятье! К чему все это? С меня всего этого было достаточно — а теперь мне предлагали еще. В расстройстве я вышел из комнаты, пытаясь найти Хамида. Он сидел в комнате с видом на пролив и беседовал со своей кузиной.
— Хорошо, — сказал я, — я отменю свой отъезд. Но я не понимаю.
— Прекрасно, — ответил он. — Тогда можешь остаться здесь на ночь.
— Ты имеешь в виду, что девушка уехала, и есть свободная комната?
— Нет, она все еще здесь.
— Но из твоих слов я понял, что для меня здесь не было свободной комнаты.
— Неужели я говорил это? — сказал он, улыбаясь.
На следующий день Хамид, его кузина и я на машине отправились посетить человека, о котором упомянул Хамид. Единственное, что мне было сказано о нем, что он очень старый и у него нет зубов. Но при этом он очень любил шоколад с нежной начинкой, поэтому мы остановились по дороге, чтобы купить коробку этого очень необычного шоколада, который изготавливали в маленьком магазинчике.
