Неважно, зло причинено. Огорченная Жаклин заболевает, а Пабло в течение нескольких недель отказывается принимать гостей.
Негодование Пикассо распространяется не только на Франсуазу, но и на детей, отныне Клод и Палома не смогут, как прежде, проводить летние каникулы в Нотр-Дам-де-Ви. Голос в домофоне им всегда отвечал: «Месье отсутствует». За исключением одного случая он их больше никогда не увидит…
Однажды ноябрьским утром 1965 года на перроне вокзала в Париже появляются два пассажира, одетые так, что в них крайне трудно узнать одну из наиболее знаменитых в мире супружеских пар. Чтобы не привлекать внимания журналистов, они сели на поезд в Сен-Рафаэле. В Париже на перроне нет ни одного репортера… Длинный черный лимузин с затемненными стеклами доставляет их в американский госпиталь в Нейи. На следующее утро Пабло Пикассо, который прибыл с Жаклин в Париж под именем месье Руис, был прооперирован доктором Эппом. Ему удалили простату и, по-видимому, желчный пузырь. Период выздоровления довольно длительный, но все протекает успешно. Пабло сравнивает свой вертикальный шрам с раной матадора: «Они продырявили меня рогом… Разница лишь в том, что матадоры подвергаются ранению, когда они молоды, а поэтому шрамы заживают быстрее».
1966 год. Пикассо празднует восемьдесят пятую годовщину. По этому поводу Жан Леймари, назначенный Андре Мальро генеральным директором выставки Пикассо, готовит огромную ретроспективу. Она состоится 19 ноября в Большом и Малом дворцах, а также в Национальной библиотеке, где будут выставлены гравюры. На выставках собрано более пятисот произведений Пикассо. Но публику привлекает прежде всего личность художника. Что же касается произведений, то представлены все направления, в которых работал Пикассо, поэтому каждый может найти что-то на свой вкус — и любители классического искусства, и те, кого интересует кубизм, экспрессионизм или барокко. Пикассо представлен как гравер, керамист, художник, рисовальщик и скульптор… Разнообразен и социальный спектр посетителей выставки: богатые коллекционеры, буржуа из 16-го округа Парижа, преподаватели и учащиеся, а также обитатели «красных окраин», которых доставляют сюда на автобусах, чтобы предоставить им возможность восхититься работами «друга трудящихся».
Пабло, несмотря на триумф инаугурации, где присутствовали толпы художников, кажется безразличным. «Бедные художники, — вздыхает он. — Из-за меня они ничего не сделают сегодня, тогда как я работаю целый день без устали! Какое количество белых (ненаписанных) полотен из-за меня!»
К несчастью, плохая новость омрачила радость Пикассо. Хозяин дома на улице Гранд-Огюстен требует, чтобы Пабло освободил занимаемое им помещение. Художник действительно больше там не живет и не работает. Он имеет дело с серьезным противником — Ассоциация судебных исполнителей департамента Сены претендует на это помещение. «Вы можете себе представить, — говорит он, — быть изгнанным судебными исполнителями!» Хотя он с юмором относится к сложившейся ситуации, это серьезно задевает его. Попытки вмешательства политиков не увенчались успехом, а он, из гордости, упрямо отказывается вступать в непосредственный контакт с ассоциацией, чтобы все «уладить»… «Следы моего полувекового пребывания в Париже будут теперь полностью и окончательно уничтожены», — констатирует он с грустью.
В последние годы жизни Пикассо продолжает писать картины, но основные силы и свой талант он отдает гравюре: офортам, акватинтам, сухой игле, резцу, линогравюре… Одна из его наиболее знаменитых серий, названная «347», выполнена Пикассо за несколько месяцев — с 16 марта по 5 октября 1968 года. Она будет выставлена в галерее Луизы Лейрис в декабре, один зал специально зарезервирован для наиболее эротичных рисунков, особенно тех, на создание которых Пабло вдохновили две картины Энгра Рафаэль и Форнарина, а также Паоло и Франческа, застигнутые врасплох Жиансиотто.
Многие критики истолковали серию, как стремление Пикассо возместить этими рисунками то, чего природа — или его операция — несправедливо его лишила с некоторых пор. Вот почему особое внимание в новой серии уделяется персонажу любителя наблюдать эротические сцены. Но не стоит забывать полное отсутствие лицемерия, с которым еще совсем юный Пабло уже обращался к подобному типу сюжетов. Он считал, что художник имеет право на такие сюжеты в той же мере, что и на другие сцены из жизни людей. И, конечно, это не первый раз, когда он изображал подобные сцены. Слишком часто забывают, что Авиньонские девицы на самом деле — Авиньонский бордель…
1968 год ознаменовался также Пражской весной, которая закончилась весьма печально. Но ни это событие, ни разоблачение культа Сталина Хрущевым, ни XX съезд КПСС не поколебали его верности партии. Более того, вместе с Пиньонами и некоторыми другими товарищами он подписал письмо протеста против официальной позиции компартии Франции по отношению к событиям в Будапеште. В 1968 году введение советских войск в Чехословакию не нашло никакого отклика в его творчестве, не побудило его ни к каким политическим или личным заявлениям, по крайней мере, насколько это известно нам. Он несколько дистанцировался от компартии Франции, но не вышел из ее рядов (он рассматривал это как внутреннее, «семейное дело», считая, что не стоит это обсуждать публично). Похоже, коммунизм остался в его душе как некая разновидность сентиментальной надежды, подобно той, что питает католик, который больше не соблюдает религиозные обряды… но отказывается порвать с церковью.
В 1961 году Сабартес перенес кровоизлияние в мозг: у него остался односторонний паралич, из которого он так и не выбрался. Пикассо купил ему на бульваре Огюст-Бланки квартиру на первом этаже. Увы, он умрет в феврале 1968 года. Пабло потрясен его уходом, кто еще был так предан ему? И к тому же это еще один отрезок его прошлого, уходящего в небытие… К счастью, оставался еще старый Пальярес, который покинет этот мир только два года спустя после Пикассо, в девяносто восемь лет. Это последний друг его юности…
Смерть… Это наводящее ужас слово никогда нельзя было произносить в присутствии Пабло. Но в то же время он думал о ней тем больше, чем меньше об этом говорили. По его мнению, наилучшим противоядием было его искусство, оно единственное способно пересилить смерть. Вот откуда эта неистовая творческая активность, страсть к работе, равной которой не знали его предшественники… В последние три-четыре года жизни он создал почти столько же произведений, сколько создает трудолюбивый художник за целую жизнь.
Так как ему было нечего терять и нечего доказывать, он мог себе позволить все, что подсказывало вдохновение. «Я не выбираю больше», — признался он другу. Начиная с 1967 года в его воображении рождаются странные персонажи надменных мушкетеров, появившихся неизвестно откуда, в широкополых шляпах, с длинными курительными трубками и шпагами. Он их рисует или гравирует десятками, каждый раз все более живописных и причудливых.
— Все в порядке, они появились! Они снова пришли! — кричал он Жаклин, выбегая из мастерской, чтобы сообщить ей хорошую новость о их появлении в его картине.
Казалось, они сходят с полотна. Именно их увидят посетители выставки Пикассо, организованной в Папском дворце Авиньона, где было представлено сто шестьдесят семь картин. Другая выставка состоится в 1973-м, на ней будет представлено еще двести одно полотно.
Пикассо обновил манеру письма, он использует гораздо больше цветов, и все они очень яркие… агрессивный голубой и зеленый, типично испанский — темно-красный, яркий, сверкающий желтый, глубокий черный. Он пишет быстрыми, решительными мазками, очень заметными, «с потеками», а фигуры сознательно скорее намечены, чем «завершены». Можно было бы говорить о «небрежности», на самом деле, в его живописи царят абсолютно полная свобода вдохновения и манеры письма, которые позволены художнику его возрастом, что неизбежно приводит к неординарным результатам, так как художник идет на риск. Он ищет и находит… или не находит… В конце концов неважно, так как эта новая манера позволяет ему наслаждаться если не радостью, то, по крайней мере, определенной безмятежностью дней, которые ему еще предоставляет судьба…
