Именно Франсуаза, как нельзя более, соответствовала часто цитируемому высказыванию в испанском духе: «Для меня существует два вида женщин: богиня или „половик“». И всякий раз, когда Франсуаза пыталась претендовать на роль «богини», Пабло делал все возможное, чтобы превратить ее в «половик».
Молодая женщина восхищается художником, но совсем не собирается превратиться в олицетворение страданий, какой была Дора Маар. В самом деле, Пикассо превратил Дору в свою рабыню, которая всегда была к его услугам, а он вовсе не отвечал ей такой же привязанностью, какую Дора испытывала к нему. Он все больше пренебрегал ею. Когда Пикассо стал изображать ее на картинах как «плачущую женщину», она не сомневалась, что хоть это и фантазия художника, подобный портрет в недалеком будущем станет соответствовать реальности.
В первые месяцы после освобождения Парижа произошло несколько инцидентов, заставивших усомниться в психической уравновешенности Доры. Однажды она заявила, что какой-то мужчина украл ее собаку. Через два дня у нее якобы украли велосипед, и полицейский обнаружил Дору на набережной Сены в таком отчаянном состоянии, что был вынужден сопроводить ее домой. Через несколько часов был обнаружен ее велосипед недалеко от того места, где ее встретил полицейский. Очевидно, никто не похищал его. Дора просто бросила его там. Затем в ресторане «Каталонец» Дора, необычайно возбужденная, яростно критикует образ жизни Пабло и советует ему покаяться, пока не поздно. А на следующий день, встретив у Пикассо Поля Элюара, она закричала: «Вы оба должны упасть на колени, безбожники!» — и пыталась силой заставить их сделать это.
Элюар стал обвинять Пикассо в том, что тот своим жестоким отношением довел молодую женщину до такого состояния.
Художник отвечает, что скорее друзья-сюрреалисты, проповедующие сверхъестественные силы, расшатали ее психику. Этот аргумент настолько возмутил Элюара, что он в сердцах сломал стул, яростно ударив им по плиточному полу…
Дора погружается в состояние глубокой депрессии. Обеспокоенный Пикассо вызывает доктора Лакана, которого он знал со времен сотрудничества с журналом «Минотавр». Лакан, как мы помним, присутствовал при читке пьесы Пикассо «Желание, схваченное за хвост». Врач помещает Дору в клинику святой Анны, а затем ее переводят в частную клинику. Позже, с помощью доктора Лакана, ее подвергают психоаналитическому лечению, которое, впрочем, оказалось малоэффективным. Дора увлекается буддизмом и погружается в полное одиночество. Пабло огорчен ее состоянием, но признать, что он в этом хотя бы частично виноват, отказывается. Пикассо, наделенный очень сильным характером, не может понять, что не все отличаются подобной стойкостью. Он придерживается идеи, близкой Ницше, которую можно сформулировать следующим образом: «Тем хуже для слабых». Несмотря на это, он не воспользовался обстоятельствами, чтобы окончательно порвать с несчастной. Многие его друзья, нередко среди других достоинств, называют доброту, но в то же время они видят и отрицательные качества его личности, которые могут неожиданно проявляться, когда, казалось, ничто этого не предвещает.
В феврале 1945 года Пикассо начинает работать над большим полотном, которое он назовет Бойня, это своего рода реквием в память о всех невинных жертвах войны. Чудовищное нагромождение растерзанных человеческих тел на кухонном столе, а рядом с ними кастрюля и пустой кувшин. В отличие от Герники, где, несмотря на весь ужас изображенного, все-таки был небольшой проблеск надежды, Бойня — это самая трагическая, полная отчаяния и безысходности картина во всем творчестве Пикассо. Может быть, поэтому ему трудно было завершить это полотно? Картина не будет готова для Осеннего салона в 1945 году и даже для выставки «Искусство и Сопротивление», организованной в феврале 1946 года. Картина все же представлена там, но, на взгляд художника, она никогда не будет завершена.
Вопреки ожиданиям Пикассо и несмотря на официальные заявления Лорана Казановы, товарищи по партии были крайне разочарованы этим полотном и с трудом сдерживали гнев. Им хотелось, чтобы художник изобразил не только ужасы кровавой бойни, но и показал, что Сопротивление не было напрасным и что после победы над фашизмом придет новое время и наступит утопическое «завтра». Именно в этом довольно деликатно упрекнул его Луи Арагон.
Впрочем, Пикассо не был уверен в том, что товарищам по партии настолько не понравилась его работа. В декабре 1945 года, чтобы выяснить реакцию активных членов партии, Пикассо попросил Поля Элюара привести к нему в мастерскую молодого коммуниста, бежавшего из Маутхаузена, — Пьера Дэкса. Дэкс станет одним из ближайших друзей Пикассо и одним из лучших специалистов по его творчеству (он напишет многочисленные работы, посвященные жизни и творчеству Пикассо).
12 мая 1945 года — важная дата в жизни Пикассо. Почему? Мы узнаем об этом из книги Эдгара По, которую художник хранил в картонном ящике, служившем ему библиотекой. На первой странице можно прочесть загадочную надпись: «Нет больше пряди! Париж, 12 мая 1945». Что ж это за загадочная «прядь», которая исчезла? Да просто это прядь черных волос, которая прежде ниспадала на его лоб. К этому времени большинство волос, образующих эту прядь, уже выпало, и в таком виде она стала раздражать его. Пикассо решил, что, как ни печально, придется с ней расстаться, и он ее остриг… Но его очень беспокоит, как это отразилось на его внешнем облике. Вот почему, как только Мальро появился в его мастерской, он с волнением спросил его:
— Вы ничего не замечаете?
— Нет!
— Я остриг мой чуб…
Мальро заверил Пабло, что он не изменился… И только после этого они начали спокойно обсуждать живопись, скульптуру, рисунки…
Июнь и июль 1945 года. Непрерывный поток американских солдат и туристов продолжается, и Пикассо надоело изображать из себя «исторический монумент». Верный Сабартес вынужден был прикрепить на дверь табличку, где крупными буквами написано ЗДЕСЬ. Оставалось еще стрелками указать маршрут от ближайшей станции метро.
Прошло шесть лет с тех пор, как Пикассо видел в последний раз Средиземное море… он испытывает непреодолимое желание снова побывать там вместе с Дорой, чтобы как-то развеять ее депрессию. А Франсуаза отправилась в Бретань и не пишет ему. Она ожидает, какова будет реакция Пабло, но, как известно, за подобную тактику ей придется расплачиваться…
Перед отъездом на юг Пабло увидел объявление о продаже дома в Менербе, в одной из старых деревень Прованса. Дом окружен террасами с виноградниками и оливковыми рощами, и оттуда открывается восхитительный вид на долину Дюранс. Пабло покупает дом и дарит его Доре. Сначала они останавливаются в Кап-д’Антиб на прекрасной белой вилле, принадлежащей Марии Куттоли, жене сенатора. Хозяйка — страстный коллекционер, особенно любит гобелены. Она субсидирует модернизацию мануфактур в Обюссоне и Бовэ. Перед войной она заказывала эскизы Пикассо, а также Люрса, Громеру, Руо и Дюфи.
Покидая Лазурный Берег, Пабло увозит Дору в Менерб, он хочет показать ей дом, который принадлежит теперь ей. Дора счастлива, она уже воображает, как переедет сюда и будет писать живописные пейзажи, окружающие деревню.
Она не сомневается, что этот подарок знаменует окончательный разрыв и что юная Франсуаза для Пабло — не просто маленький каприз. В конце концов ей придется смириться с этим.
Когда Пабло вернулся в Париж, Брак познакомил его с печатником Фернаном Мурло, который продолжал дело отца, Жюля, очень известного своим мастерством в области литографии. Пикассо решил снова вернуться к этой технике, которой не занимался уже столько лет; он ограничивался созданием большого количества офортов. Франсуаза Жило описывает мастерскую на улице Шаброль, недалеко от Северного вокзала: мрачная, загроможденная, обветшалая, сырая и холодная, с большим количеством отпечатанных афиш, пластин из камня и цинка. Обогревать мастерскую невозможно — воск литографических чернил становился слишком текучим. Нельзя, чтобы в мастерскую проникали солнечные лучи, которые слишком быстро высушивали камни и бумагу.
