Светлейший султан Абдул-Гамид и его приближенные».
Прочитав письмо, Шамиль сложил его вчетверо и передал вошедшему секретарю Мухаммед-Тахиру, а Кераму-Бетли-оглы сказал:
– Я ознакомлю с письмом членов нашего меджлиса, затем напишу ответ.
Ответное письмо имам написал на следующий день.
«От бедного Шамиля – султану Абдул-Гамиду, который управляет всеми мусульманскими народами, которому желаю, чтобы Аллах дал постоянную силу и всякое достоинство. Рай есть под тенью шашек! И мы поистине подняли мечи за веру и независимость, будучи стесняемы год от года неверными. Воюя с давних времён с врагами веры, мы лишились силы и теперь не имеем достаточного количества войск, которое можно противопоставить врагу. Мы лишены средств и находимся в бедственном состоянии, не имея материальной помощи ни от кого в течение всего этого времени. Лишь только Аллах был нашим помощником, покровителем и благодетелем. Мы будем готовиться, но выступим только тогда, когда более сильные и мощные единоверцы отвлекут и ослабят общего врага и помогут нам оружием и другими средствами.
Нет Бога, кроме Аллаха.
Имам народов Дагестана и Чечни Шамиль».
Глава вторая
Шамиль верил в силу Османской империи. Он не знал, что этот период был наитяжелейшим периодом крушения её былого могущества. Раздираемая внутренними противоречиями, потрясаемая восстаниями зависимых народов, терзаемая косвенными дипломатическими интригами и прямыми агрессивными действиями извне, Турция была на краю гибели. Входящие в её состав африканские государства – Египет и Тунис – на деле уже принадлежали Англии. Европейская часть с проливами Дарданеллы и Босфора, являющимися воротами нескольких морей, были главной мечтой Англии и царской России, которые после победы над Наполеоном в войне 1812 года стали великими державами, вершившими судьбы народов Европы.
В своей беседе с английским послом Николай I говорил: «Я против постоянного занятия Константинополя русскими, но он ни в коем случае не должен перейти во владение англичан, французов или какой-нибудь другой великой нации. Также я никогда не допущу ни попытки восстановления Византийской империи, ни того расширения Греции, которое превратило бы её в сильное государство. Чем мириться с одной из этих возможностей, я скорее начну войну и буду вести её, пока у меня останется хоть один солдат, хоть одно ружьё. А в случае крушения Оттоманской империи княжества Сербия, Болгария и другие должны остаться под моим управлением. Египет, остров Крит могут стать английскими владениями. И вообще, – заявил в заключение царь, – в случае распада государства турок, разрешение территориальных вопросов не представит затруднений. Единственное, что необходимо, это чтобы Англия и Россия не столкнулись между собой».
Турецкий султан Абдул-Гамид, несмотря на действенную помощь союзников, догадывался об их истинных целях. Он надеялся на единоверные воинственные племена Кавказа, усматривая в этой соломинке спасение. Направившись в Грузию, султан спешно отправил к Шамилю и Магомед-Эмину в Черкесию письма с предложением немедля двинуть силы навстречу.
Известие о начале русско-турецкой войны Шамиль воспринял без особой реакции. Он сказал:
– Рано или поздно это должно было случиться. Свинцовые тучи военной грозы, гонимые ветром безумия, могут нависнуть и там, где небо вечно светлое, а над страной Османов они клубились давно. Да поможет Аллах единоверцам великого халифата!
Начавшаяся война России с Турцией воодушевила горцев Кавказа. Они не сомневались в том, что рано или поздно султан явится в Тифлис и разобьёт основы русского владычества в христианской Грузии. Особенно оживилась деятельность лазутчиков. Один за другим они являлись к имаму в Ведено с сообщениями, когда и в какую сторону отправляются на фронт полки с кордонных линий. На линиях Прикаспийского края оставалась небольшая часть царских войск, рассчитанных только на оборонительные действия. Многие предполагали, что теперь Шамиль развернёт активные действия, очистит край от гяуров и двинется к югу на соединение с армией султана. Но имам медлил. Он не считал себя обязанным ни в чём правителю турецкого вилаета, который тоже ничем не помог ему как единоверцу за долгие годы разорительной войны. В нескончаемые дни тяжёлых испытаний, в огне беспрерывной борьбы он научился не только действовать, скрывая цели, но и говорить, утаивая мысли.
Правительство Турции возлагало большие надежды на воинственных горцев Дагестана и Чечни. Их эмиссары и военные агенты хлынули сначала к Черноморскому побережью, к черкесам, с воззваниями, вооружением, деньгами. Но пробраться в горы Дагестана и Чечни теперь стало гораздо труднее. Десятки отчаянных смельчаков, знавших дороги к имамату, оставались у турецких границ, схваченные на заставах. И если самым ловким удавалось проникнуть в глубь гор к Шамилю, их обязательно ловили где-нибудь на обратном пути через Грузию или на землях Притеречья.
Вскоре после начала войны к Шамилю из Турции в Ведено пробрался человек с письмами от султана. Шамиль, как всегда, со сдержанной любезностью принял гостя. Прежде чем приступить к чтению писем, он попросил посланника рассказать о себе и каким путём ему удалось пробраться в Ведено. Пришелец стал рассказывать:
– Зовут меня Измаил-Ага. Родом из Ахалциха. Родители мои еще в 1828 году при занятии русскими города бежали в Стамбул. С двенадцати лет скитался я по городам Турции и Ирана. Во время войны султана с египетским пашой я командовал сотней башибузуков. После окончания войны уехал в Багдад и нанялся на службу к тамошнему валию. Год назад я получил приглашение от командующего Анатолийской армии и вернулся в Стамбул, затем в Карс. До выступления турецких сил из Карса к Александрополю я был истребован муширом Абди-пашой, который вручил мне два письма на твоё имя. Он просил передать словесно, что русский царь, требуя некоторых прав на Иерусалим, хотел унизить светлейшего. Надеясь на англичан и французов, султан подвинул войска от Карса, Баязета и Ардагана к пределам Кавказа. Тебе теперь остаётся, надеясь на неограниченную милость Порты, довершить действия против гяуров. Мой путь шёл через Карс до Баяндура вместе с войском. В Баяндуре я переоделся нищим и пошёл по дилижанской дороге на Елисаветполь. Далее последовали Нуха, Шемаха, Куба, Ахты, Кази-Кумух, Чох, затем через Салатавию дошел до Ведено.
Когда Измаил-Ага закончил рассказ о себе, Шамиль прочитал письма от султана и корпусного командира Анатолийской армии – Зарифа-Мустафа-паши, которые призывали Шамиля к совместным действиям, а Мустафа-паша просил прислать карту Дагестана и Чечни с указанием численности войск имамата и плана намеченных действий.
– Хорошо, – сказал имам, – через несколько дней я дам тебе ответ на оба письма, приложу карту, составленную ранее египетским Хаджи-Юсуфом, копия с которой была отослана в Стамбул через Черкесию. Кроме того, приложу перевод русской газеты, найденной у недавно убитого на Линии казака.
В ответном письме султану Абдул-Гамиду Шамиль написал:
«Имя Бога самое лучшее. Хвала Аллаху, который дал большую честь тому, кто для Бога жертвует собой. В час получения вашего письма серый день мне казался солнечным. Исполняя ваше желание, сообщаю, что войско и артиллерию я имею в довольном числе. Письма, получаемые мной из других мусульманских вилаетов, доказывают, что русские боятся наших совместных действий и все магометане чрезвычайно воодушевлены войной. Вам следует обратиться с воззваниями лично к тем, кто до сих пор действовал на стороне неверных, – к шамхалу Тарковскому, Юсуф-беку Кюринскому, Аглар-хану Казикумухскому. Далее прошу мушира и мусташира уведомить меня обо всём для верных соображений. Без предварительного ознакомления с вашими планами я не могу приступить к походу, исключая обстоятельства, касающиеся подвластного мне вилаета.
