В предместье Шилды и Хондо трёхтысячный кавалерийский отряд Даниель-бека присоединился к войскам Гази-Магомеда, и они вместе заняли большую часть Кварельского участка и переправу через реку Алазань. Ещё будучи в Новом Дарго, бывший элисуйский султан, знавший хорошо не только пределы своих владений, но и всю Грузию, соблазнял имама, рассказывая о богатствах, хранимых в Алавердинском соборе и Шуалитинском монастыре Телавского участка.
Для захвата бесценной древней утвари, образов и прочих богатств, состоящих из золота, серебра, драгоценных камней и жемчуга, имам послал Даниель-бека со своим сыном. Жители Телави, привыкшие к набегам горцев, вначале не придали особого значения слухам, подумав, что небольшая партия мюридов, дерзнувших вновь появиться на их границе, будет легко отогнана. Но, когда их взорам предстала огромная сила, телавцев охватила паника, и они стали разбегаться кто куда. К полудню сотни мюридов под прикрытием огня начали подступать к селению Шилды. Жители успели с утра укрыться в окрестных лесах. Грабя и сжигая дома, мюриды подошли к шилдинскому укреплению и осадили его.
Даниель-бек со своим отрядом отправился в Телави. Небольшой гарнизон успел закрыться в крепости и встретил мюридов пушечным огнем. Начальник гарнизона отправил гонца за помощью.
Вместе с Даниель-беком переправились через Алазань и поскакали к другим селениям Хаджияв с Инкау Чохским. Начальник Телавского уезда с отрядом милиции в несколько сотен попытался было остановить неприятеля у переправы, но, отброшенный мюридами Даниель-бека, едва успел укрыться в крепости. Тем временем Гази-Магомед, не снимая осады у крепости Шилды, где укрылся личный адъютант наместника полковник Чавчавадзе, бросил часть сил на Цинандали. Князь Чавчавадзе с башни крепости видел, как горели разорённые дома в Шилдах. Огни пожарищ поднимались и над домами сёл, расположенных вдоль Алазани. Мычали угоняемые стада, жутко выли собаки.
Командование Алазанской линии решило преградить путь к центру богатого Телавского уезда. К Гомбарскому проходу через Джинвальский мост был брошен прибывший из Тифлиса батальон Тенгинского полка. К Сагурамскому ущелью форсированным маршем подошел генерал-майор Меликов с двумя батальонами Тифлисского егерского полка, батальоном Новагинского полка и восемью орудиями.
На Кварельский участок был брошен генерал фон Кульман. Узнав об этом, Даниель-бек вынужден был отойти от телавского укрепления. Он был слишком осторожен, как бывший царский генерал, чтобы решиться при таком положении дел углубиться в центр уезда. Даниель не решился бы на это, если бы даже узнал, что мобилизованное ополчение для охраны Алавердинского собора и Шуалитимского монастыря разбежалось, бросив посты, оставив растерянного настоятеля, который, кстати сказать, успел упрятать все драгоценности в подземные хранилища. Кроме того, аскеры Даниель-бека, желая поживиться, как и остальные мюриды, настоятельно требовали отхода к более доступным Кондоли, Киснехеви, Шалаури, Цинандали, другим селениям, где беспрепятственно предались мародерству мюриды Гази-Магомеда и других наибов.
В Тифлисе стояла тропическая жара. Адъютант главнокомандующего князь Давид Чавчавадзе, один из богатейших дворян Кахетии, решил вывезти семью из Тифлиса на лето в своё родовое имение в Цинандали. Давид Чавчавадзе был командиром отрядов пешей и конной кахетинской милиции, которая осуществляла охрану верхней части алазанской кордонной линии и аваро-кахетинских границ.
Чавчавадзе был женат на внучке последнего грузинского царя Георгия XIII Анне Ильиничне. У Давида было пятеро детей – четыре дочери и сын. Вместе с Анной Ильиничной приехала и её младшая сестра Варвара Ильинична – жена недавно погибшего на турецком фронте генерала Илико Орбелиани. Она очень страдала по мужу и согласилась уехать из Тифлиса ради сына – грудного младенца. Вместе с ними приехали престарелая тётушка Давида Тания, племянница княжна Нина Баратова, француженка мадам Дрансе, прислуга и дворня. Шестилетняя Елена, дочь Чавчавадзе, должна была прибыть с сестрой Давида Ниной – вдовой Александра Сергеевича Грибоедова. Оставив семью в имении, князь Чавчавадзе уехал в урочище Хондо, где стояло пять сотен милиции. В день прибытия в урочище он получил известие через Пахалистанский горный караул о движении в их сторону многочисленного отряда горцев. Не придав особого значения донесению, думая, что горцы не решатся подойти к алазанским берегам, Чавчавадзе остался на месте в ожидании дальнейших известий. Накануне выезда из Тифлиса его поставили в известность о переброске основных сил Шамиля в сторону Джаро-Белоканского округа, где и сосредоточивались силы для отражения удара.
На другой день утром Чавчавадзе увидел цепочки конных и пеших мюридов, которые спускались с Пахалистанских высот по спускам Аса-Каде и Яйлаги. Человек из горного караула прибежал, запыхавшись, и сообщил Давиду Чавчавадзе о разрушении людьми Шамиля обеих караульных башен и пленении их гарнизонов. Он также сказал, что численность войск противника не укладывается в цифры, доступные его понятию. Тогда полковник Чавчавадзе, находя своё расположение в урочище Хондо опасным, отступил к крепости Шилды. Отправив две сотни милиции на помощь жителям, с остальными тремя Чавчавадзе приготовился к обороне.
На следующее утро мюриды стали подступать к селению. На окраине, а затем на улицах селения завязался бой, который длился до вечера. Большинство из жителей селения с пожитками, ещё до подхода горцев, бросилось к переправе через Алазань. Они были схвачены мюридами, которые растянулись цепью по берегу реки. Лишь тем, которые скрылись в лесистых горах, удалось спастись.
На заре третьего дня горцы обложили крепость Шилды. Гарнизон отчаянно оборонялся в течение дня. На рассвете Чавчавадзе доложили об уходе мюридов к реке. Чавчавадзе не сомневался в том, что горцы поспешили на противоположный берег с целью грабежей селений Телавского уезда, среди которых находилось и его родное Цинандали с семьёй в родовом имении. Обеспокоенный, досадуя на себя за то, что за день до того отправил нарочного с письмом к семье, в котором писал, что нет причин для беспокойства и опасения, и не советовал выезжать из Цинандали, растерянный князь, взяв с собой из укрепления три роты Тифлисского, две – Мингрельского полков, с тремя орудиями и двумя сотнями милиции, поспешил за неприятелем. Но перебраться вброд на противоположный берег ему не удалось – в горах прошли дожди, река разлилась, стала полноводной.
На правом берегу Алазани горели села. Доносились душераздирающие крики женщин, плач детей, угоняемых в плен вместе со скотом. Толпы пеших горцев тащили на себе котлы, кувшины, медные тазы, топоры, вилы, лопаты, косы и все, что могло пригодиться в хозяйстве. Конные шли, навьючив на животных матрацы, одеяла, подушки, ковры и прочее добро. Со всем награбленным они стали переходить реку вброд. Чавчавадзе с отрядом укрылся в засаде на левом берегу. Как только горцы с пленными и угоняемым скотом достигли середины реки, он скомандовал: «Пли!» Грянули орудия. Ошеломленные мюриды, бросив ноши, пленных и скот, повернули обратно. В это время к переправе прибежал посыльный и сообщил, что горцы вновь подступают к шилдинскому укреплению, деревянная церковь горит. Чавчавадзе кинул свою милицию к церкви. Мюриды отступили поспешно, скрываясь за стенами домов и заборов селения. Семь горцев, попавших в руки милиции, были брошены в пламя гигантского костра, который пылал, озаряя небо, на месте бывшей церкви.
Заметив подход новых отрядов к селу, Чавчавадзе отступил и вновь заперся в Шилдинской крепости. Безудержная людская стихия, хлынувшая с гор, подкатывала к Кварели. Слишком поздно поняло командование роковую ошибку. На помощь осаждённому шилдинскому гарнизону поспешил полковник фон Кульман с двумя ротами линейного батальона. Сюда же шёл подполковник князь Кабулов с двумя ротами Мингрельского егерского полка. С Кодера спускался третий батальон Тифлисского егерского полка.
