Быть может, не случайно и само название – Министерство внутренних дел. Дела, как говорится, внутренние, и нечего сор из избы выносить. А из избы Министерства госбезопасности – и подавно.

Тем не менее указом от 4 июня 1947 года были усилены наказания за воровство и грабежи. Рвение судей привело к тому, что в июле того же года одного подростка приговорили к пяти годам заключения за кражу в коммуналке двух банок варенья и батона. За групповую кражу государственной собственности теперь угощали двадцатью годами. А вот за преднамеренное убийство оставили старую статью – десять лет. Одновременно была приостановлена высшая мера наказания, но уголовники и сами знали, что муровцы редко оставляют им шанс выйти сухими из мокрого дела. Так что в основном милиционеры чистили Москву от карманников и домушников, которых прижали новыми уголовными статьями и которые от этого стали более дерзкими и изворотливыми. Муровцы держали обширную картотеку на воров, фарцовщиков, стукачей – татуированных героев криминального времени. Схватить «Черную кошку» за хвост было бы нетрудно, если бы она действительно жила в «малине» Сокольников или Марьиной Рощи.

Новые законы не остановили преступность. Просто теперь воровские шайки, едва успев вынырнуть на поверхность советской столицы, не просто уплывали в лагеря, а тонули в них навсегда. МУР работал жестко и по жесткому графику. Один год потребовался сыщикам, чтобы обезвредить банду налетчиков под предводительством матерого уголовника Качалина. А в 1947 году муровцам пришлось осваивать относительно новую территорию: гостиницы «Савой», «Националь» и «Европа», где в дорогих апартаментах иностранных советников и дипломатов стали систематически исчезать ювелирные украшения и фотоаппараты. Несколько месяцев умелой работы МУРа заманили в мышеловку главаря воровской шайки – Ржепецкого.

В ЦПКиО имени Горького. 1950-е гг.

В 1949 году сотрудники уголовного розыска повязали банду Пашки Америки, двадцатипятилетнего дэнди, грабившую магазины и сберкассы. Бравада и показной шик стали хлебом насущным для этого выходца из деревни и профессионального вора. Официально он числился Андреем Никитиным, художником-модельером, чему соответствовали умело сфабрикованные документы и справки о высокой сдельной зарплате.

– В свое время я встречался с его восемнадцатилетней сестрой – редкая красавица! – признается генерал-майор Арапов. – Правда, как и многие, она понятия не имела, где находится ее брат. Сама она жила в Дубровке, и ее опекал их дядя, директор хлебозавода.

Пашка Америка «работал» не один. Его многочисленная ненасытная кодла требовала все большего и транжирила все больше. Убив инкассатора и завладев 300 тысячами рублей, Пашка Америка сильно наследил. МУР вычислил грабителей через полгода, и главарь бандитов оказался на Петровке, 38. От стенки его спас только мораторий на смертную казнь.

B.П. Apaпов на изъятии вещественного доказательства – пистолета ТТ. 1950

Вот в таких условиях и начинал работу в уголовном розыске Владимир Арапов. В 1-й отдел МУРа он пришел, как и Чванов, благодаря полковнику Тыльнеру, сумевшему разглядеть в молодом парне качества хорошего сыскаря. Перед войной Володя мечтал, как и многие юноши, об авиации. Но, запоздав с документами в авиационный техникум, пошел учиться в машиностроительный. Его старший брат, отец и оба родных дяди погибли на фронте, а его самого в 1942 году сразила дифтерия. Едва оправившись от болезни, Володя Арапов решил пойти в бригаду содействия милиции. Ему приходилось дежурить, выезжать на места происшествия и участвовать в засадах. Способного парня взяли на заметку опытные муровцы, и в конце 40-х годов Владимир Арапов стал лейтенантом милиции.

Забегая вперед, скажу, что в звании полковника Владимир Арапов перешел на работу в Школу милиции и стал обладателем звания «Заслуженный работник МВД». Генерал-майор Арапов поражает прекрасной памятью и прямотой суждений. В свои серьезные годы он все еще садится за руль и умеет оценить хорошую прическу у женщины.

– После отмены карточек, после денежной реформы московская жизнь била ключом, – вспоминает Владимир Павлович. – Рестораны, стадионы, парки… В милицейском общежитии на Октябрьском Поле мы всегда отмечали праздники вместе. B коридоре сдвигали столы, как на свадьбу. Женщины готовили угощения. Весело было. Несмотря на изнурительную работу, всегда находилось время и на застолья, и на рыбалки, и на пикники.

Владимир Арапов начал оперативную работу в МУРе в самое противоречивое время. И в политике, и в реальной жизни. Но после апокалипсиса военных лет в людях снова вспыхнула надежда, они почувствовали себя не только выжившими, но и живыми. В фильме С. Говорухина на вопрос героя Зиновия Гердта «Вы счастливы?» Шарапов дает быстрый, уверенный ответ:

– Счастлив. Война кончилась.

После страшной войны все худшее, казалось, позади. Красногорец Лев Веселовский так рассказывает о послевоенном детстве: «Мы с ребятами постоянно жевали жмых, а из очисток картофеля делали драники. Были неважно одеты, редко сыты. Но нас радовало окончание войны, мы верили, что жизнь наладится. 1949 год оказался поворотным – снижение цен, увеличение рождаемости… Люди стали жить лучше».

В Москве постепенно разгоралась жизнь.

Строители МГУ

Москва. Конец 40-х гг.

В своей книге «Тайны уставшего города» Э. Хруцкий вспоминает ту пеструю, полузабытую столичную атмосферу: «Сегодня уже мало кто помнит, что при ужасном и великом вожде всех народов в стране существовало частное производство… На стенах и заборах в переулках висели объявления портных, сапожников, слесарей-умельцев. А в любимом моем Столешниковом вывески частников теснились на всех стенах: “Модные кепи”, “Ремонт любых часов”, “Ремонт и заправка авторучек”, “Ювелир высокого класса”, “Пошив кепок”… Особенно много было вывесок частнопрактикующих врачей».

Послевоенные песни о любви и родном доме летят из репродукторов Москвы. В 1949–1950 годах вырастают сталинские высотки на Котельнической набережной и площади Восстания. Зaкладываются первые плиты Московского университета. В отличие от других строек, на которых были заняты советские рабочие, на возведение знаменитой высотки привезли осужденных по бытовым статьям. Для них высотками были сторожевые вышки – заключенных разместили в специально построенную зону, рядом с деревней Раменки (правда, в мои университетские годы я слышала, что часть строителей разместили прямо на отстроенных этажах). Строить они умели: работали на совесть. Для будущих поколений. Черная масть – осужденные уголовники – не раз становилась козырной картой для Главного управления лагерей промышленного строительства.

Метрострой получил в распоряжение целые заводы по обработке мрамора и изготовлению деталей из ценных пород древесины. Открылись новые линии метро – подземные дворцы для народа. 1 января 1950 года москвичи и жители Подмосковья, в том числе и красногорцы, валом повалили на открытие кольцевых станций «Парк культуры» и «Таганская».

Центральная пересыльная тюрьма еще стояла на месте (ее взорвут только в 1958 году) и выполняла свою работу. Таганская станция метро как будто пыталась вызвать другую ассоциацию в сознании людей – тезка известной тюрьмы поражала великолепием. На пилонах центрального зала были майоликовые панно на голубом фоне – медальоны-изображения советских героев: воинов и партизан, кавалеристов и железнодорожников.

В этой гудящей, гуляющей Москве люди чувствовали себя безопасно (то есть те, кто не сидел и не сажал). После знаменитой облавы на Тишинском рынке с мелким воровством муровцы расправлялись быстро, а серьезные банды, за редким исключением, орудовали тихо и осторожно – ночью и старались не вызывать внимания убойного отдела МУРа.