Генерал Тресков, занявший пост начальника штаба 2-й армии, обещал перебросить в Берлин с фронта самолетами несколько своих подразделений, чтобы они поддержали захват власти. Майор Филипп фон Бёзелагер собрал шесть эскадронов — тысячу двести человек. 19 июля майор Бёзелагер прибыл со своими солдатами во Львов. На аэродроме они ждали приказа о вылете в Темпельхоф. Но 20 июля о них никто не вспомнил.

6 июля 1944 года Штауффенберг присутствовал на совещании в Бергхофе и доложил Гитлеру обновленный план "Валькирия". На сей раз у него была с собой взрывчатка. Он привез ее для генерала Хельмута Штифа, начальника организационного отдела Генштаба сухопутных войск.

Штиф, который воевал под Москвой, был потрясен уничтожением гражданского населения и расстрелами евреев и присоединился к фронде. Штиф сам взялся убить фюрера. Но ему не хватило хладнокровия и мужества. Когда генерал увидел взрывчатку, он зашептал Штауффенбергу:

— Будьте добры, уберите это отсюда!

Стало ясно, что Штауффенбергу придется сделать все самому.

14 июля Гитлер перебрался из Бергхофа в Восточную Пруссию, в "Волчье логово". На 15 июля в ставку вновь вызвали генерала Фромма и полковника Штауффенберга для доклада о формировании народно-гренадерских дивизий для Восточного фронта.

Переезд Гитлера в Восточную Пруссию был неожиданностью для Штауффенберга. Он был в "Волчьем логове" в последний раз осенью 1942 года и чувствовал себя там не очень уверенно. Особенно плохо он знал вновь построенный барак для совещаний. Тем не менее с взрывчаткой в портфеле он утром 15 июля вылетел в Растенбург. На сей раз он был твердо намерен убить диктатора.

Со стороны это представлялось более простым делом, чем в реальности.

Искалеченному Штауффенбергу очень трудно было привести в действие сложный взрывной механизм. Кроме бомбы, в его портфеле не было никаких бумаг — туда просто больше ничего не влезло. Важно было, чтобы его не поставили докладывать первым — ему просто нечего было достать из портфеля. Лучший вариант: выйти и взять у единомышленника уже готовую бомбу. Помочь ему мог только начальник орготдела Генштаба генерал Хельмут Штиф. Если бы он был в состоянии справиться со своими нервами…

Штауффенберг прилетел в ставку, зная, что никто ему не поможет. Он решился рискнуть всем. Полковник Альбрехт Мерц фон Квирнхайм, который сменил Штауффенберга на посту начальника штаба общего управления главкомата сухопутных войск, уже распорядился о том, чтобы приказ "Валькирия" был передан военным училищам, расположенным в районе Берлина. Первый шаг был сделан.

Штауффенберг прилетел в Растенбург в половине десятого утра и отправился в "Волчье логово". Позавтракал в офицерской столовой. В час началось совещание.

Заговорщики располагали трофейными британскими взрывателями. Но они были не очень точными. Например, взрыватель с десятиминутной задержкой мог подействовать через пять минут. Штауффенберг решил использовать взрыватель, рассчитанной на полчаса, потому что он должен был остаться живым.

Генерал Людвиг Бек внушал ему, что он обязан вернуться в Берлин, потому что все зависит от него. Другие участники заговора колебались и нервничали.

Предполагалось, что генерал Штиф приведет в действие взрыватель и передаст Штауффенбергу портфель с взрывчаткой. Тот оставит портфель в комнате для совещаний и уйдет. Если Штиф опять подведет, Штауффенберг должен сам взвести взрыватель, оставить портфель и вовремя исчезнуть.

Но в тот день все сорвалось.

Перед тем как в час дня началось первое совещание у фюрера, стало известно, что ни Гиммлер, ни Геринг присутствовать не будут. Штауффенберг позвонил другим заговорщикам. Они сообщили ему: генералы Бек, Ольбрихт, Хёпнер и Вагнер распорядились отказаться от акции, если не удастся одним взрывом убить еще и Гиммлера с Герингом. Только если они умрут вместе с Гитлером, у нацистского режима будет отрублена голова. Заговорщики боялись Гиммлера, потому что в его распоряжении была целая армия СС. Впрочем, может быть, им просто не хватало решимости.

Штауффенберг пришел в отчаяние: что же делать?

Уже было известно, что танковое училище, на которое возлагались такие надежды, через несколько дней будет отправлено на Восточный фронт. Штауффенберг еще раз позвонил на Бендлерштрассе, где находился штаб резервной армии, но генералы стояли на своем: если Гиммлер выживет — ничего не удастся.

Штауффенберг мог не прислушаться к мнению генералов, оставить портфель с взрывчаткой рядом с Гитлером, а сам под благовидным предлогом выйти. Но в состоянии ли он был пренебречь мнением соратников? Он и так находился в невероятном эмоциональном и физическом напряжении. Он не мог позволить себе остаться в одиночестве.

И все же Штауффенберг еще раз позвонил Мерцу фон Квирнхайму:

— Мы должны все решать сами. Что ты думаешь?

Мерц был самым хладнокровным на Бендлерштрассе.

В тот день он положил в кобуру оружие, чего раньше не делал.

Мерц сказал Штауффенбергу:

— Сделай это!

Но момент был упущен. Гитлер закончил обсуждение положения на фронтах и внезапно созвал другое совещание, на котором доклад Штауффенберга был главным, поэтому он не мог выйти, оставив в комнате портфель с взрывчаткой. Он вернулся в Берлин в полном отчаянии. А на Бендлерштрассе все посвященные вздохнули с облегчением. Там царила почти что эйфория.

Штауффенберг почувствовал себя невероятно усталым. Стало очевидным: из всех заговорщиков только Штауффенберг обладал характером и волей и готовностью действовать, чтобы осуществить переворот. Он должен был взять на себя двойную роль: и убить Гитлера, и возглавить переворот. Генералу Ольбрихту не хватало решительности. Полковник Мерц фон Квирнхайм занимает недостаточно высокую должность. А на Фромма вообще нельзя положиться…

Для Штауффенберга обратного пути не было. Он решил: в следующий раз он все сделает сам, не принимая в расчет мнение генералов. Надо убить Гитлера, даже если переворот потерпит крах.

16 июля, в субботу вечером, на Тристанштрассе, № 8, собрались молодые заговорщики. Присутствовали помимо братьев Штауффенберг граф Шверин фон Шваненфельд, Фриц Дитль фон дер Шуленбург, Йорк Трот цу Зольц из министерства иностранных дел, полковник Георг Хансен (правая рука Канариса в абвере, а ныне руководитель военной разведки у Шелленберга), подполковник Цезарь фон Хофаккер из оккупационного командования во Франции.

Все они были готовы действовать. Красная армия стремительно продвигалась на Запад: скоро она достанет Восточной Пруссии. Хофаккер сообщил о положении дел на Западном фронте. В Нормандии бои с превосходящими силами союзников. Еще несколько недель фронт продержится, но потом немецкие войска будут разбиты. Всем было ясно, что перед лицом катастрофического военного положения действовать надо быстро и решительно.

Оба командующих на Западе Ханс фон Клюге и Эрвин Роммель были близки к заговорщикам. Удастся ли уговорить их приказать войскам прекратить бессмысленные бои и начать отступление к границам рейха? Тогда война на Западе закончится. Но оба генерал-фельдмаршала рискнут отдать такой приказ только в случае смерти фюрера. И взгляды присутствующих обратились к человеку, в чьей квартире они собрались, — к графу Штауффенбергу.

Кроме того, надо было спешить, потому что гестапо шло по следам заговорщиков. Юлиус Лебер уже был арестован. И можно было только надеяться, что он под пытками не выдаст все, что знает, своим мучителям. Карл Фридрих Герделер, который в случае удачного переворота должен был стать канцлером Германии, мог быть арестован в любую минуту.

Достаточно много офицеров было так или иначе посвящено в заговор. Они говорили довольно откровенно, особенно офицеры в 9-м потсдамском полку. Поразительно, что никто их не выдал. Офицерская честь не позволяла доносить на товарища, даже если не согласен с его взглядами.

Шанс восстать против Гитлера был только у военных. Все остальные участники Сопротивления сразу попадали под прицел гестапо. Только служащие в армии (до 20 июля) обладали определенными привилегиями: ведомство госбезопасности не имело права ими заниматься. Системы особых отделов, которые, как в Красной армии, присматривали бы за благонадежностью солдат и офицеров, в вермахте не существовало.