Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

ТЕНЬ УМЕРШЕГО ГРАФА ШТАКЕЛЬБЕРГА

В царствование императрицы Екатерины II было несколько таинственных случаев, записанных современниками. Сама государыня со своим ясным, здравым и практическим умом, конечно, не придавала значения таким повествованиям и относилась к ним крайне скептически. Так, во время пребывания двора в Царском Селе в 1767 году много разговоров возбудило приключение, случившееся с фрейлиной императрицы, графиней Штакельберг, впоследствии вышедшей замуж за графа В. Г. Орлова. Штакельберг утром, во время своего туалета, в присутствии нескольких молодых подруг, вдруг увидела в окне лицо своего отца, который находился в Риге. Так вот, молодая графиня с радостью бежит в сад и кричит: "Батюшка приехал, он подходил к окну!" Вместе с Штакельберг побежали в сад и ее подруги, но, как ни искали графа, не нашли его нигде. Молодая Штакельберг так ясно видела отца, что ничуть не сомневалась в его приезде, и как ни старались разуверить ее подруги, что видение было следствием ее думы и игры воображения, но она все-таки уверяла, что ясно видела отца, и стала тосковать. За обеденным столом у императрицы фрейлины перешептывались между собой по поводу видения. Императрица пожелала узнать подробности об этом, и князь И. С. Барятинский рассказал все государыне. "Успокойся, – сказала Екатерина, – отца твоего нет в Петербурге; он не мог бы приехать сюда без моего позволения. Тебе так показалось; советую, однако же, для любопытства записать это видение". Через несколько дней получено было известие из Риги о кончине графа Штакельберга в тот самый день и час, когда он явился дочери.

ПРИЗРАК В ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА

В Афинах был очень обширный и удобный дом, имевший дурную славу. Посреди ночи там слышался странный шум, напоминавший отзвук железа. Если же к нему внимательно прислушивались, то он обращался в очень ясный звук бряцающих цепей, сначала доходивший как бы издалека, а потом все более и более приближавшийся. Вскоре затем обычно появлялся призрак изнуренного старика с длинной бородой и щетинистыми волосами. На руках и ногах у него были оковы и цепи, и он сильно потрясал ими. Понятно, что жильцы от страха проводили все ночи без сна, так что, наконец, дом опустел, никто не соглашался в нем жить.

Однако хозяин решился вывесить объявление в надежде, что кто-нибудь, не слыхавший о репутации дома, согласится купить его или нанять. В это время философ Афенорус приехал в Афины, прочел объявление и, узнав об условиях найма, показавшихся ему подозрительными по своей дешевизне, навел тщательные справки, которые, впрочем, не только не помешали ему, а, скорее, побудили его нанять дом.

Как только наступил вечер, он приказал перенести для себя диван в переднюю часть дома и приготовил на столе свои письменные принадлежности, светильник и записки.

Прислуге он приказал оставаться во внутренних покоях, а сам погрузился всей душой в свое сочинение, чтобы ум, оставаясь праздным, не натолкнул воображение на фантастические образы, о которых он так много слышал. Сначала царствовала обычная ночная тишина, но вскоре послышалось бряцание цепей, но Афенорус ни разу не оторвался от своего дела, устремил в него все свое внимание, мешая ушам своим слышать. Звуки усиливались и приближались, теперь они слышались и у самой двери, а вскоре и в той комнате, где он сидел. Когда он осмотрелся, то увидел и узнал фигуру, о которой ему рассказывали. Она стояла возле и делала рукой знак, как бы приглашая его идти за собой. Он же показал ей рукой, чтобы она подождала, и опять погрузился в свои занятия. После этого фигура начала потрясать цепями над его головой, а он все писал. Посмотрев на нее снова, он увидал ее делающей все тот же знак. Тогда, не медля более, он взял светильник и последовал за нею. Фигура двигалась медленно, точно изнемогая под тяжестью цепей, и, повернув во двор, прилегавший к дому, внезапно исчезла. Оставшись один, философ пометил травой и прутьями то место, где фигура исчезла. На следующее утро он обратился к городскому начальству и потребовал, чтобы указанное им место было разрыто. Там нашлись человеческие кости, обвитые приросшими к ним цепями. Кости эти были собраны и похоронены за общественный счет, и с той минуты дух, успокоенный подобающим ему погребением, перестал появляться.

ВИДЕНИЕ А. С. ПУШКИНА

Однажды Пушкин сидел и беседовал с гр. Ланским, причем оба подвергали религию самым едким и колким насмешкам. Вдруг к ним в комнату вошел молодой человек, которого Пушкин принял за знакомого Ланского, а Ланской – за знакомого Пушкина. Подсев к ним, он начал с ними разговаривать, причем мгновенно обезоружил их своими доводами в пользу религии. Они не знали даже, что сказать, и, как пристыженные дети, молчали, и, наконец, объявили гостю, что совершенно изменили свои мнения. Тогда он встал и, простившись с ними, вышел. Некоторое время собеседники не могли опомниться и молчали; когда же заговорили, то выяснилось, что ни тот, ни другой незнакомца не знают. Тогда позвали многочисленную прислугу, и те заявили, что никто в комнату не входил. Пушкин и Ланской не могли не признать в приходе своего гостя что-то сверхъестественное, тем более, что он при первом же появлении внушил к себе какой-то страх, обезоруживший их возражения. С этого времени оба они были гораздо осторожнее в своих суждениях относительно религии.

КОМНАТА ПРИВИДЕНИЙ

"В один ненастный осенний день 1858 года, рассказывает один инженер, – выехав ранним утром из одного небольшого местечка в Галиции, я после утомительного путешествия прибыл вечером в городок Освенцим. Служил я в это время инженером во Львове.

Тот, кто путешествовал в этих краях тридцать лет тому назад, согласится со мною, что в те времена подобный переезд был тяжел во многих отношениях и сопряжен с большими неудобствами, а потому понятно, что я приехал в упомянутое местечко сильно уставший, тем более что целый день не имел горячей пищи.

Хозяин гостиницы, в которой я остановился, г-н Лове, был известен как лучший трактирщик во всем городе и, кроме того, содержал в вокзале буфет, с достоинствами которого я имел возможность познакомиться во время своих частых странствий по этому краю. Поужинав в общей столовой и напившись по-польскому обыкновению чаю, я попросил себе комнату для ночлега. Молодой слуга отвел меня на первый этаж древнего монастыря, превращенного, благодаря меркантильному духу нашего времени, в гостиницу. Пройдя обширную залу, вероятно, служившую некогда трапезной для монахов, а в настоящее время играющую роль танцевального зала для освенцимской золотой молодежи, мы вышли в длинный монастырский коридор, по сторонам которого были расположены некогда кельи монахов (ныне спальные комнаты для путешественников). Мне отвели комнату в самом конце длинного коридора, и, за исключением меня, в это время не было в гостинице ни одного постояльца. Заперев дверь на ключ и на защелку, я лег в постель и потушил свечку. Прошло, вероятно, не более получаса, когда при свете яркой луны, освещавшей комнату, я совершенно ясно увидел, как дверь, которую перед этим я запер на ключ и на защелку и которая находилась прямо напротив моей кровати, медленно открылась, и в дверях показалась фигура высокого вооруженного мужчины, который, не входя в комнату, остановился на пороге и подозрительно осматривал комнату, как бы с целью обокрасть ее. Пораженный не столько страхом, сколько удивлением и негодованием, я не мог произнести ни слова, и прежде, чем я собрался спросить его о причине столь неожиданного посещения, он исчез за дверью. Вскочив с постели в величайшем возмущении по поводу подобного визита, я подошел к двери, чтобы снова запереть ее, но тут, к крайнему своему изумлению, заметил, что она по-прежнему заперта на ключ и на защелку.

Пораженный этой неожиданностью, я некоторое время не знал, что и думать; наконец, рассмеялся над самим собой, догадавшись, что все это было, конечно, галлюцинацией или кошмаром, вызванным слишком обильным ужином. Я улегся снова, стараясь как можно скорее заснуть. И на этот раз я пролежал не более получаса, как снова увидел, что в комнату вошла высокая и бледная фигура и остановилась близ двери, оглядывая меня маленькими и пронзительными глазами. Даже теперь, после тридцати лет, протекших с того времени, я как живую вижу перед собой эту странную фигуру, имевшую вид каторжника, только что порвавшего свои цепи и собирающегося на новое преступление. Обезумев от страха, я машинально схватился за револьвер, лежавший на моем ночном столике. В то же самое время вошедший человек двинулся от двери и, сделав, точно кошка, несколько крадущихся шагов, внезапным прыжком бросился на меня с поднятым кинжалом. Рука с кинжалом опустилась на меня, и одновременно с этим грянул выстрел моего револьвера. Я вскрикнул и вскочил с постели, и в то же время убийца скрылся, сильно хлопнув дверью, так что гул пошел по коридору. Некоторое время я ясно слышал удалявшиеся от моей двери шаги, затем на минуту все затихло.

68
{"b":"23132","o":1}