«Я вырос в Восточном Берлине, потом бежал на Запад, – говорит президент «Вердера». – Раскол Германии предопределил всю мою жизнь. То же касается герра Клопфлейша. И герр Траутманн стал легендой не только из-за футбола. Он дважды попадал в плен во время войны. Но в Англии за сто лет ничего не изменилось. Мне очень нравится этот старый мир. В Германии война его уничтожила».
За год жизни в Берлине я узнал: поздним вечером, когда на столе стоит пиво, а рядом находится иностранец, немцы беседуют о войне.
«Я простой человек, – говорит Траутманн и делает паузу. – И навсегда таким останусь. Но я читаю книги – французских, американских, английских писателей. Многие прекрасно знали о планах Гитлера. Почему никто его не остановил? Если бы Франция выгнала фюрера с Рейна в 1936 году…»
В одиннадцать вечера он отправляется спать. Президент «Вердера» уходит за ним, но сначала включает наше пиво в свой счет. Этот жест ничего не значит, платит немецкая футбольная федерация. Но тем не менее.
Мы с Клопфлейшем выпиваем по последней чашечке кофе. Он ворчит: «Всегда одно и то же с этими немецкими стариками. Если бы то… если бы это… то Гитлера никогда бы не было… И они могли бы спокойно спать по ночам».
Клопфлейшу горько. На судьбы всех троих повлияли планы фашистского диктатора, но разрушенной оказалась только его жизнь. В юности ему не разрешили поступить в университет. При экстрадиции из ГДР забрали все имущество. Он счастлив, что может поехать на чемпионат со сборной своей страны. Но теперь это значит не так много, как во времена стены.
Жалобы Клопфлейша начинают меня утомлять. Он не легенда. Траутманн ушел спать. Я тоже ухожу. «Удачи в воскресенье», – говорю я, как будто Германии она нужна.
Полуночные беседы с немцами уже не всегда обращаются к войне, и победа сборной Германии в финале Евро-96 была ее последней большой победой.
В 2009 году я навещал Клопфлейша в берлинской больнице. Он с удовольствием говорил о футболе, но чаще обращался к своей боли. Герой холодной войны после падения стены надеялся, что справедливость восторжествует. Но ошибся. По одному из условий воссоединения Германии почти все восточнонемецкие коммунисты и шпионы избежали наказания.
Агент Штази, который когда-то следил за Клопфлейшем, получил в собственность его летний домик под Берлином. И Хельмут двадцать лет пытается вернуть свою «маленькую Калифорнию».
Кто-то в больничной палате спрашивает, не воспринимает ли он битву с ГДР как футбольный матч. «Тот длится девяносто минут, – вздыхает Клопфлейш. – А моя война продолжается вечно».
Я пишу эти строки осенью 2010 года. Берту Траутманну почти восемьдесят, и он все еще в хорошей форме.
Йохан Кройф
Январь 1999 года
Голландские журналисты любили дразнить молодого и наивного Йохана Кройфа, спрашивая о последней прочитанной книге.
В ответ он всегда называл забытый сегодня роман американского писателя Уилларда Мотли «Стучись в любую дверь» (Knock on Any Door). На язвительное «Но вы называли это произведение в прошлый раз!» парировал: «И снова перечитал. Это очень хорошая книга».
Так что представьте изумление общественности, когда именно Кройф стал в Голландии сенсацией. Причем не спортивной, хотя на прошлой неделе был назван Международной федерацией футбольной истории и статистики лучшим полевым игроком XX столетия. А литературной.
Книга «Нужно ударить, а то не забьешь, и другие изречения Йохана Кройфа» (You have to shoot, or you can’t score, and other quotes from Johan Cruijff) увидела свет в октябре и была мгновенно распродана. В ноябре два дополнительных тиража также молниеносно исчезли с прилавков. Сейчас у касс половины книжных магазинов страны лежит четвертое издание.
Цитаты Кройфа объединил Хенк Дэвидс, на протяжении десятилетий коллекционирующий интервью футболиста.
Кройф всегда много говорил. Даже находясь на поле и ведя мяч в окружении трех противников, он, жестикулируя, выкрикивал указания товарищам по команде. Его жизнь напоминает непрерывный монолог обо всем на свете. Так, главы книги называются: «О гульденах, песетах и долларах», «О смоле и никотине», «Сборная Голландии: непростые отношения» и «О юности, отце Манусе, брате Хенни, жене Данни, детях и здоровье».
Причем, как пишет Нико Шипмейкер в книге «Кройф, Хендрик Йоханнес, 1947–1984, феномен»[4], «даже любая чепуха, сказанная им, была интересной».
Действительно, Кройф понимал футбол как никто другой. Но почему-то считал, что в совершенстве разбирается и во всем остальном. Он подсказывал чикагскому таксисту самую короткую дорогу. Советовал знаменитому игроку в гольф Иену Вуснаму отработать удар. Перед операцией по шунтированию сердца обсуждал с хирургом методику лечения. Когда стал отцом, лично следил, правильно ли няни меняют детям пеленки.
Он не только говорил неожиданные вещи, он говорил их по-своему. Самоучка, оставивший школу в двенадцать лет, сам замечал нехватку слов, чтобы выразить свои мысли
Недавно в СМИ Нидерландов появилось несколько статей, посвященных голландскому Кройфа. Например, он часто использует слово «ты» в значении «я» («Хуже всего, что ты всегда видел все лучше всех»); устаревшие словечки из жаргона амстердамских рабочих; обожает случайные сравнения («справа их игра похожа на козий сыр»). Сам футболист не обращает внимания на речевые ошибки: «Если бы я мог делать все остальное так же хорошо, как говорю».
Его испанский еще хуже. Он то и дело произносит «claro» (в смысле «конечно») с амстердамским акцентом, пожимая при этом плечами. А когда требуется, как говорится, потянуть время, повторяет изобретенную им фразу «en el este momento» (что означает «сейчас»).
Лучше всего Кройф владеет английским, который выучил в детстве, общаясь с тренерами «Аякса» Кейтом Спурдженом и Виком Бекингемом. Тем не менее до сих пор делает странную ошибку. «Почему я должен ушел обратно, когда сейчас все, что они делают с футболом в Голландии, совершенно неправильно?» – однажды спросил он репортера Washington Post. Но, несмотря на лингвистические огрехи, его формулировки всегда великолепны.
Подобно многим великим философам, Кройф – мастер парадокса. Чего только стоят следующие высказывания:
«Случайность логична».
«Итальянцы не могут тебя побить, но ты можешь им проиграть».
«Перед тем как сделать ошибку, я не делал этой ошибки».
И в 1997 году, в канун юбилея: «На самом деле я прожил не пятьдесят, а лет сто».
Увы, Кройф чувствует себя стариком. Печаль, проскальзывающая во всех интервью, и побудила автора опубликовать книгу. Дэвидс чествует разум, которого больше нет. «Жернова времени сделали свое дело», – сказал Кройф в 1996 году, незадолго до увольнения с поста тренера «Барселоны».
Он больше не генерирует оригинальные мысли. Гуляет с внуками в зоопарке и комментирует матчи на голландском телевидении. А так как никогда не понимал принцип действия телевидения, то часто продолжает говорить после того, как выключат микрофон.
Книга Дэвидса – одна из попыток Голландии наконец-то воздать Кройфу должное. Когда-то товарищи по «Аяксу» лишили его звания капитана команды, а болельщики, в свою очередь, награждали обидными прозвищами. Публика была в восторге, когда в 1979-м он потерял все деньги, ввязавшись в аферу с французско-российским мошенником по фамилии Базилевич. Но теперь десятки тысяч людей пришли в книжные магазины, чтобы, пусть и таким скромным образом, передать великому игроку свои «прости» и «до свидания».
Как сказал бы Кройф, «ты начинаешь видеть лишь тогда, когда уже поздно».
Брюс Гроббелар
Март 1999 года
«Чертов туман, да? – произносит Брюс Гроббелар, выскакивая из машины за мгновение до начала тренировки. – Не разглядишь и мячика на фарвее[5]». Действительно, обсерватория «Тэйбл Маунтин» окутана мглой. Почти не видно и острова Робен, расположенного через пролив от тренировочного поля.