Как глава королевской семьи, Ее Величество выступает хранительницей традиций. Тэтчер же настроена против чрезмерной верности традициям и стремится форсировать перемены. Королева, первая аристократка по рождению, воспринимает свою роль монарха очень серьезно и в этом своем качестве одинаково относится ко всем подданным независимо от того, бедны они или богаты, консерваторы они или лейбористы. Тэтчер же всего в жизни добилась сама, и потому она отдает приоритет правам личности, а не коллектива; с презрительным пренебрежением относится к неудачникам; и предпочла бы избавиться от лейбористской партии. Королева убеждена в том, что гражданское общество существует. Тэтчер заявила как-то, что «такого явления, как общество, не существует» {2}. По мнению премьер-министра, нации состоят из стремящихся к достижению собственных целей индивидов, действия которых не укладываются в классовые рамки, а не из каких-либо искусственных групп, слоев и тому подобного.
Между ними немало и других различий. Обе работают много и усердно, хотя трудно представить себе человека, который работал бы больше, чем Тэтчер. Рожденной властвовать, королеве никогда не пришлось самой пробиваться наверх. Она куда более уверена в себе и в безопасности собственного положения, чем Тэтчер, агрессивность которой, по признанию многих ее помощников, скрывает внутреннюю неуверенность. Королева не столь подчинена в своем поведении своему внутреннему голосу, как Тэтчер. И она в гораздо большей степени ценит радости семейной жизни. Королеве нравится, например, смотреть телевизор, причем ее излюбленная передача на протяжении многих лет — «Коронейшн стрит». Ей нравится играть в карты и различные игры. Постоянное место в ее календаре занимают плавания на «Британии» и продолжительные каникулы с внуками, проводимые в замках Бэлморел и Сэндрингхэм. Все это совершенно чуждо Тэтчер, которая редко отдыхает с кем-либо, кроме мужа. Телевидение раздражает ее, игры она просто ненавидит.
Их манеры поведения и окружение тоже очень разнятся между собой. Сдержанная по характеру, королева умеет держаться холодно, но способна и как бы излучать вокруг себя теплоту. Тэтчер может быть весьма эмоциональной и сердечной, но известна своим холодным самоконтролем и умением держать других на расстоянии. Королева окружена фрейлинами, гардеробщицами и гофмейстерами, всем тем, что позволяет сохранять ореол монархии в глазах общественного мнения. Тэтчер никогда не волновали внешние символы и аксессуары власти. Она не придает ни малейшего значения, например, должностям и званиям охраняющих ее лиц. Ее личные запросы минимальны. Если Дэнис отправляется в деловую поездку или на отдых, то он сам сидит за рулем машины, на которой едет в аэропорт. В свои зарубежные поездки Тэтчер берет обычно не более десятка помощников и сопровождающих лиц. Это американский президент наносит визиты в окружении сотен сопровождающих.
Несмотря на крайнюю экономность Тэтчер, многие англичане обвиняют премьер-министра в том, что она стремится быть большей королевой, чем сама королева. «Она пытается быть царственнее королевы, но у королевы это получается лучше», — говорит баронесса Филипс. Некоторые критики утверждают, что Тэтчер не понимает своего места. Это верно. Тэтчер никогда не желала знать «свое место», иначе бы ей не стать лидером тори и премьер-министром. Она всегда стремилась выкладываться до конца, а это нередко истолковывается как чрезмерность притязаний, причем особенно в Англии. Ее самолюбие страдает от того, что Тэтчер не удается та легкая неформальность в общении, которую принадлежащие к высшим слоям общества англичане связывают с полученным воспитанием, хорошим произношением и наличием старого семейного состояния. «Это классовая черта, — говорит один из таких людей, хорошо знакомый и с королевой, и с премьер-министром. — Госпоже Тэтчер просто не хватает способности английского высшего среднего класса к иронии и самоиронии» {3}. У королевы же, напротив, очень развитое чувство юмора. «Абсолютно согласна с вами, мадам!» — воскликнула как-то королева, когда «роллс-ройс», в котором она ехала, обдал грязью какую-то женщину и та что-то прокричала вслед. «А что она сказала, дорогая?» — спросил сидевший рядом принц Эдинбургский. «Она сказала «Негодяи!» — ответила королева {4}.
Способность иронизировать над собой — черта, совершенно несвойственная Тэтчер. Хотя, обладай она этим качеством, премьер-министр могла бы только выиграть. Ее мужу Дэнису ничего не стоит посмеяться над собой. Премьер-министр же почти никогда не обнаруживает чувств и черт, которые могли бы быть истолкованы как проявление слабости. (Из этого правила, конечно же, бывают и исключения. Одно из заседаний кабинета Тэтчер открыла так: «Времени у нас в обрез, поэтому я сразу же выхожу из себя, настаиваю на своем, и на этом завершим работу».) Она, однако, неспособна к тем тонкостям и нюансам, что так ценятся членами королевской семьи. Ни к тому, чтобы как-то обыграть их самой, ни к восприятию их в свой адрес.
Особое неистовство всех ее критиков вызывает привычка Тэтчер говорить о себе, употребляя королевское «мы». «Мы стали бабушкой», — объявила она в 1989 году, когда на свет появился первый ее внук. Страна, услышав это, буквально заржала. Но мало кто решался сказать прямо, что Тэтчер пытается присвоить себе роль королевы. Она легко могла бы возразить, что сама мысль об этом представляется ей невероятной. С самого детства она была ярой монархисткой. Она благоговеет перед институтом монархии и скрупулезна — возможно, даже чересчур скрупулезна — в соблюдении всех правил при общении с королевой. На аудиенцию к ней Тэтчер всегда приезжает раньше назначенного времени. Ее поклоны перед королевой ниже и длятся дольше, чем у кого-либо другого, за что некоторые члены королевской семьи даже подшучивают над ней. Ее «заносит», считают некоторые придворные. «Она кланяется как ванька-встанька», — фыркает один из них. Когда в Чекерсе встречают Рождество, Тэтчер непременно устраивает так, чтобы торжественный ужин закончился прежде, чем начнется праздничное выступление королевы по телевидению. И когда оно начинается, по настоянию Тэтчер все присутствующие выслушивают его стоя. Когда во время визита в Кению приветствовавшие ее там женщины стали делать перед ней реверансы, Тэтчер сразу же прервала их словами: «Не нужно. Я всего лишь премьер-министр».
Ежегодно премьер-министр с мужем проводят первый уик-энд сентября с королевой в ее замке Бэлморел в Шотландии. Поначалу это давалось Тэтчер тяжело. Уик-энд в компании аристократов, привыкших ездить верхом, стрелять, заниматься спортом и разными играми, — для Тэтчер это равносильно пытке. Но по мере того, как две женщины лучше узнавали друг друга, ужас Тэтчер перед этими уикэндами спадал. Свою роль сыграл и установившийся ритуал уик-эндов. Тэтчер и ее личный секретарь приезжают утром в субботу и обедают в этот день с главным помощником королевы и ее личным секретарем сэром Уильямом Хизлтайном. После обеда — прогулка, а потом Тэтчер водворяется в замок. Она не принимает участия в тех развлечениях, которые столь нравились некоторым из ее предшественников. Вместо этого она с удовольствием усаживается за свои бумаги. Вечером королева и принц Филип устраивают торжественный и формальный ужин в узком кругу. Больше всего премьер-министру не нравится, когда после ужина королева затевает игру в шарады. Тэтчер чувствует себя скованно при одной мысли о том, что может оказаться в неловком положении перед монархом, по-домашнему неофициальным. Королева понимает это и иногда поддразнивает за это Тэтчер. Как-то на обеде, на котором присутствовали шесть из ее премьер-министров, королева пошутила насчет «игр в Бэлмореле, которые некоторые из вас переносили с таким благородством» {5}.
Королева не только остра на язык, но и с удовольствием воспринимает самый разный юмор. Ей нравились такие премьер-министры, как Черчилль и Гарольд Вильсон, умевшие развеселить ее. Она способна расхохотаться от самого грубого фарса. На протяжении многих лет принцу Чарльзу нравилась группа комедиантов, называвшаяся «Болваны». Для Тэтчер нет ничего ужаснее, как терпеть примитивный юмор или же высиживать на представлении «Болванов», Она согласна это выносить лишь в присутствии королевы, и то с трудом выдавливая из себя смех. Герцог Гоуэри понимает причины этой скованности Тэтчер: «В конце концов, лишь английский высший свет знает, как держать себя с королевой. Все остальные не имеют об этом никакого понятия» {6}.
