— Я не думаю, что музей мог разгласить эту информацию. Если они пытаются приобрести у меня эту коллекцию, то подобное сообщение только уменьшит их шансы на то, что я продам им свое золото.

— А что ты думаешь о своем представителе? Ты уверена, что на него можно положиться?

— Джеф?! — она мгновенно поняла, что это его рук дело. — Не могу поверить, что он способен сделать что-нибудь… — Мэриел пыталась найти подходящее слово.

— Не думая о последствиях? — подсказал ей раздраженный адвокат.

— Да! — сердито выпалила она. Почему Джеф открыл эту банку с червяками и не сказал ничего ей?

— Что же мне делать? — спросила растерянная Мэриел.

— Просто держитесь в тени, моя дорогая. Это мой совет. После того, как газеты раздули стоимость до трех миллионов, будет трудно назначать более низкую цену. А может быть нам и удастся сделать это, — утешительно сказал он, — но ничего нельзя знать заранее. Так что оставим этот вопрос открытым.

Мэриел повесила трубку и в ярости принялась разыскивать телефон Джефа в Лондоне. Почему он так сделал? Через несколько минут Джеф занял оборонительную позицию и признал, что преднамеренно раскрыл эту информацию.

— Уже и так установлен налог на сумму миллион восемьсот тысяч, Мэриел, — терпеливо объяснял он. — Газетные истории ничего не изменят. Это сделано для того, чтобы поднять стоимость выставки. Широкая огласка привлечет интересы публики, но самое главное, это положит начало торгам среди покупателей всега мира.

Он настолько разозлил Мэриел, что она едва не швырнула трубку.

— А какого черта ты не предупредил меня, что намерен делать?

По долгому молчанию она поняла, что он начинает сердиться.

— Если я не ошибаюсь, то ты сама уполномочила меня вести это дело, — он говорил это тем терпеливым тоном, который она ненавидела. — Разглашение этой информации увеличит ценность коллекции и повысит, таким образом, гонорар от выставки. Если я начну советоваться с тобой по всем мелочам, я превращусь в мальчика на побегушках. В таком случае отпадет необходимость моего пребывания здесь. В чем проблема? Разве я сделал что-нибудь не так?

Мериел прочитала ему заметку и рассказала о визите Меты. На какое-то мгновение он испугался.

— Я сообщил репортеру, что являюсь твоим представителем. А то, что я твой адвокат, знают только в банке. Но официальных сообщений об этом в Лондоне не было. Я не хотел тебя впутывать, — Джеф начал прокручивать всевозможные варианты. — Сейчас уже найдется дюжина людей, которые знают об этом. Исполнители страховой фирмы, секретари, куча банковских служащих, парень из музея, который видел драгоценности еще в декабре, я прав? Я уже не говорю о Бернсайде и священнике, как там его зовут. И неизвестно, сколько людей знают об этом в Рединге.

— Отец Дернинг и его помощник, — чувствуя неловкость, подсказала она.

— Правильно. Рединг — маленький городок и люди общаются друг с другом. И это могло дойти до хорошего репортера не один раз.

— А сколько других?

— Успокойся. Значит твое имя попало в газеты. Кто сказал, что каждый человек может прославиться за десять минут? Вархолл?

— За пятнадцать, — поправила его Мэриел и подумала, что Джеф не теряет чувства юмора.

— Значит — это твои пятнадцать минут. Все поправимо. Я вернусь в воскресенье. Говори каждому, кто придет, включая Мету, что тебе сначала нужно встретиться со своим адвокатом, то есть со мной. В твоей жизни ничего не изменилось. Просто расслабься и думай о ребенке, который скоро родится. А я позабочусь обо всем остальном.

Расстроенная Мэриел повесила трубку и нашла ножницы, чтобы вырезать из газеты заметку. Потом она приняла душ и привела в порядок лицо.

Когда Мэриел подходила к своему офису, самообладание вернулось к ней. Действительно, ничего не изменилось, кроме того, что о золоте узнали все. По словам Джефа, это рано или поздно должно было произойти. Ей просто придется записать это на счет ее экс-мужа, который остался верен своей старой привычке — все делать без ее совета.

Но несколько раз за день, как только она делала перерыв в работе, ей вспоминался кошмарный сон в белом гробе. Поддавшись суеверному чувству, Мэриел решила носить ожерелье, подарок Меты, пока не родится Бойс Джеймсон.

Чтобы избавиться от дурных предчувствий, после работы она направилась в клинику — увидеть Томаса и Дану. Она сидела в кафетерии и читала книжку своему ребенку. Мэриел листала станицы и ее мысли были заняты последними событиями. Она постоянно поднимала голову в Надежде увидеть Томаса. Он появился около семи часов.

Сексон тут же ее увидел. От его широкой радушной улыбки у Мэриел радостно забилось сердце. Он искал ее. Выглядел он уже не таким уставшим, но совсем оброс щетиной. Томас извинился за свой вид и объяснил, что спал в кабинете врача и забыл побриться. Страх за жизнь ребенка, который сжимал ее сердце, тут же растаял. По довольному лицу Томаса было видно, что с Даной все в порядке. Теперь она может облегченно вздохнуть. Может. Если будет знать о его отношении к Алисе. Он спит в кабинете врача, хотя его роскошная квартира в пятнадцати минутах от клиники? Сердце радостно подпрыгнуло от счастья. Может быть. Может быть, может быть…

Сексон опустился в кресло рядом с ней.

— Рад тебя видеть, — сказал он и тепло разлилось у нее в груди. — Они, действительно, говорят правду о беременных женщинах. Ты выглядишь великолепно.

Алиса и неприятная неразбериха в Лондоне отступили на второй план, а потом и вовсе покинули ее мысли. Она шла с Томом по больничному коридору и от счастья не чувствовала земли под ногами.

— Дана поправилась на несколько граммов, но возникли новые сложности. У нее обнаружили на голове гематому. Доктор Гудин твердит мне, что она рассосется, — в его голосе чувствовалось раздражение. — Хотя лекарства необходимы, но я не хочу, чтобы ее пичкали ими. Я уже не знаю, что лучше… Гудин сказал, что нужно подождать.

— Я читала, что подобное встречается у недоношенных детей, но это проходит, — Мэриел спрятала детскую книжечку в сумочку и сменила тему разговора. — Ты сейчас работаешь?

— Пока нет, — Томас с любопытством рассматривал ожерелье из перьев и камней. — Что это? — с улыбкой спросил он.

Не работает и не спит дома. Еще один хороший признак. Получалось, что Алиса сейчас одна в их шикарной квартире.

— Это длинная история, — весело ответила Мэриел, окрыленная своим открытием. — Это обладает волшебной силой и защищает моего сына.

В этот момент маленький Бойс обрушил на свою маму удары, да так, что она сморщилась от боли. Томас помог ей сесть в кресло. Он положил руку на живот и замер. Ее сердце остановилось.

— Ты знаешь, что это мальчик или догадываешься? — спросил он.

— Конечно, знаю. Форма живота и все такое… — Мэриел с трудом сдержала себя, чтобы не сказать Томасу правду. Нет, не сейчас. Только не сейчас. Его ребенок в таком тяжелом состоянии. И она еще не спросила об Алисе. Мэриел заставила себя молчать. Затаив дыхание, она наслаждалась теплом его руки на своем животике. Ребенок опять пошевелился и, почувствовав его движение, Томас улыбнулся.

— Я бы отдал миллион долларов, если бы Дана смогла сделать тоже самое, —задумчиво сказал он. — У тебя здоровый парень. Все в порядке. Так и держись.

— Я зову его футболистом, —тихо произнесла Мэ-риел.

Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно — впервые они втроем были так близки. Мэриел подумала, что если они не живут вместе, то она все расскажет Томасу, но после того как Дану выпишут из клиники. Мэриел любовалась его красивым лицом и мечтала. Может быть…

Томас, улыбаясь, слегка прижимал руку к ее животику и убрал ее только тогда, когда Бойс успокоился. Он взглянул на часы.

— Мы сможем увидеть ее через пять минут. Можешь оставить свои вещи в комнате для отдыха,

На этот раз Мэриел была готова ко встрече с Даной. Она осторожно подошла к кувезу и без замешательства просунула руку в отверстие. Ее большой палец коснулся крошечной ручки малышки. Маленькие пальчики пошевелились, но не делали хватательных движений. Томас встал с другой стороны и протянул свою руку. От его прикосновения Дана тут же взмахнула ручкой, пытаясь ухватиться за его палец.