Истории о любви забыта теми, кто в ней участвовал. Случись вам спросить о ней любого из тех участников, кто до сих пор еще жив, он бы наверняка кое-что вспомнил, но не все. Каждому запомнились какие-то совершенно не связанные между собой детали. С другой стороны, участники этой истории больше не видятся друг с другом. Их образы не посещают друг друга даже во сне. И не важно, куда забредет воображение, – их пути никогда не пересекаются. Они окончательно и бесповоротно распрощались друг с другом.

Каким образом мы с вами что-то забываем? Мы просто уходим прочь с того места – те из нас, кто еще жив. В нашем сердце так мало полян, так мало мест, где ничего не растет поверх того, что произошло раньше. И это тоже любовь».

В качестве резюме: тебе могут разбить сердце, оставить валяться бездыханным на заплеванном газоне, и все равно ты так и не узнаешь, что нужно сделать, чтобы это не произошло снова.

С тобой все понятно – никакие резоны тебя не урезонят: ночные мечты, беспорядочная беготня мыслей, надежда на то, что все как-нибудь случится посчастливее. Смотришь ты на нее – и охватывает тебя прилив восхитительной маниакальности, и завораживает в ней все – от прически до лицемерных клятв. Желательно не смотреть и не слушать, а порассуждать о тайне тайн: что лучше – любить или быть любимым? О, этот траурный лейтмотив печальных песен всех влюбленных!

Если страсть выколет тебе глаза, не торопись изливать душу своей механической возлюбленной. Лучше испусти троекратный вопль ужаса. Отучи себя от нее, сбеги, пока ярмарочная пыль сладострастия не рассеялась.

У жизни такой взгляд, будто она решила дать тебе подзатыльник. Ты станешь похож на испуганный крем для рук. А вообще в этой ситуации о себе уместнее сказать что-нибудь еще более глумливое, чтобы понять, как ты запутался. Пришла пора расплачиваться за недостойное твоей души любопытство к вещам, тебе ненужным. Ты сам внес свое имя в список жертв разрушающей страсти.

Признайся: теперь принципы для тебя существуют от случая к случаю, а у морали нетвердая походка. Ощущение не из самых праздничных: ты стал каким-то гадким, лукавым и пронырливым. Думалось, что ты только развязываешь битву, а оказалось, что она уже проиграна. Ты попал в очень узкий сектор жизни. Здесь маловато места для вольных упражнений или метания молота. Пространства и времени достаточно лишь для написания хокку. Что же, воспользуйся случаем:

Острые ножницы обстоятельств вырезали саркастический силуэт твоей тоски. У тебя такое выражение лица, будто ты еврейский народ, который бежит из Египта, а впереди еще сорок лет скитаний. Мимика тебя не обманывает ни по настроению, ни по срокам.

Страсть разрушает, такая любовь конфискует душу. А душа-то тебе ой как нужна – она должна приблизить тебя к главным смыслам мироздания. Любовь совершенно не об этом. Это время и труд, не поддающиеся измерению в секундах и граммах. Любовь должна обучить тебя содержать свою душу в опрятности – забота не из легких, но все хлопотное, с душою связанное, стоит того. Душевные расходы всегда окупаются.

Да, еще об одном. Не клянчи у той, что тебя бросает: «Оставь мне хотя бы свою тень». Никогда не задавай себе вопрос: любовь умерла, почему же я жив? Может даже показаться, что тебе ампутировали сердце и ты уже никогда не сможешь полюбить. Не дури: обязательно полюбишь. Ты обязан. Ты должен жить, чтобы испытать новую любовь.

Возможно, через несколько лет ты признаешься вслед за героем Паскаля Брюкнера: «Я женился в двадцать один год, завел троих детей, начал выстраивать завидную карьеру. Короче, натворил глупостей даже раньше, чем все остальные». Потом добавишь: «Сказать по правде, чиновником я стал из автоматизма, а мужем – из-за недостатка воображения». Знаешь, все может сложиться по-другому – и ты скажешь, что нашел единственную в своем роде женщину, которая подарила тебе единственно возможное счастье. Будем оптимистами?! Так держать!!!

Все, с азбукой жизненных наставлений покончено. Только не ленись, не отчаивайся и не отлынивай от любви. Дело касается, как всегда, только тебя, твоей надежды на выживание. И твоей мечты сделать женщину счастливой, а самому стать мужчиной и не превратиться в веселого утопленника.

В будущем может случиться и вовсе дурно, как с героем Курта Воннегута: «Пока я был студентом, случалось мне тешиться туманными надеждами: вот кончу университет, и выяснится, что я получше других умею растолковывать разные важные материи тем, кто слабовато соображает. Ничего из этих надежд не вышло, увы». А может, все сложится славненько, и надежды воплотятся в жизнь. Всякое бывает.

Жизнь диктует главный закон – закон выбора. Он будет похлеще всех прочих: каждый должен выбрать из миллиона вещей те, которые будет любить и о которых будет заботиться. И больше ни о чем. Просто любить и заботиться. Из миллиона вещей – точность предпочтения подскажет душа, если она научилась дышать. А душа – это такая капризная и нежная субстанция, которую нужно причесывать каждое утро, поить молоком надежды, выгуливать по самым прекрасным тропинкам, мыть ей лапки и объяснять все, что происходит вокруг, иногда самыми грубыми словами. Душа – как любовь. Их нужно воспитывать, как себя, и себя нужно воспитывать, чтобы соответствовать им – чудесным, славным и прекрасным. Душа и любовь – это реванш пейзажей мироздания над философскими молотками эмпирики, торжество умолчания над увертками казуистики, пульсирование жизни над безликой смертью.

Каждый из нас гимнаст в воздухе жизни над ареной жизни, погруженной в темноту и неизвестность. Номер добрался до начала, середины – это неважно. Секундная передышка. Трапеция рассекает воздух и возвращается. Надо мобилизовать смелость и талант, чтобы воля не была рыхлой, чтобы руки не соскользнули, чтобы стиль исполнения был легким, а жанр непринужденным. Это тяжелый труд. Как жизнь. Как любовь. Любовь – это когда веришь, что руки не соскользнут с трапеции, а если что-нибудь случится, ты не упадешь в опилки одиночества и отчаяния. Потому что в жизни без страховки нельзя, потому что не следует исполнять номер, надеясь лишь на себя.

Нужен поступок, чтобы жизнь случилась поуютнее. Жениться необходимо хотя бы для того, чтобы поумнеть. Пускай чему-то научит совместность, но не капризный случай и неформулируемые обстоятельства. Семья понуждает думать, а того, кто постоянно думает о чем-нибудь, заставляет додумываться до чего-нибудь, приобретать убеждения, делать выбор. Жениться надо хотя бы для того, чтобы узнать на своем опыте, есть ли жизнь после свадьбы.

В поисках более приятных рекомендаций по вопросу «Что же в молодости следует делать?» обратимся к чеховскому герою – легкомысленному и слабому, как все люди, человеку: «Говорите, пойте… играйте! Не теряйте времени. Ведь канальское время бежит, не ждет! <…> не успеете оглянуться, как наступит старость… Тогда уж поздно будет жить! <… > Вы, друзья, как можно скорее спешите жить… Храни вас бог жертвовать настоящим для будущего! В настоящем молодость, здоровье, пыл, а будущее – это обман, дым! Как только стукнет двадцать лет, так и начинайте жить. <… > Любите, женитесь… делайте глупости. Глупость гораздо жизненнее и здоровее, чем наши потуги и погоня за осмысленной жизнью».

Эту главу следует завершить предостережением 24-летнего Ф. М. Достоевского. В письме к брату М. М. Достоевскому (от 8 октября 1845 года) он обронил мысль: «Вообще говоря, будущность (и весьма недалекая) может быть хороша и может быть и страх как дурна».

Пожалуй, нет, предупреждение писателя как-то не настраивает на оптимизм. Заручимся помощью М. Серрано: «Мир ничего тебе не подарит, поверь. Если хочешь прожить жизнь, укради ее». Звучит по-ницшеански, но ничего не поделать, когда речь идет о твоей смелости начать жить.

Ты еще не более чем мягкая глина, пассивно ждущая скульптора, и в то же время готов подняться на борьбу против чего-нибудь смутного и раздражающего даже при самых ничтожных шансах на победу. Это пройдет. Пусть тебя не покидает другое: стремление создать себя, сделаться человеком, который способен защитить тех, кого любит, тех, кто ему доверит свою жизнь.