– Ну и сентиментальный ж ты омбре, Купидоша приставучий. Ну, может, здесь ты меня поймешь – у меня много времени заняло добраться дотуда, где я в ее смысле теперь, а ты хочешь меня отправить обратно в самую гущу, но прикинь, не желаю я туда и во всем этом бултыхаться.
– А детка твоя как?
– Вот именно, Эктор. Как там она? Мне сейчас в аккурат нужны еще советы федерального агента о том, как мне растить собственного ребенка, мы уже знаем, как вам, рейганатам, небезразлична ячейка общества, по одному лишь тому, как вы с ней вечно ебетесь.
– Может, в конце концов, ничево и не выйдет.
– Похоже, – Зойд аккуратно, – ты многовато тратишь на одно давнее федеральное дельце, о котором все забыли.
– Видель бы ты, сколько. Может, все делё далеко не только в твоей бывшей старушке, дружочек.
– Далеко ль далеко?
– Я раньше за тебя переживаль, Зойд, но теперь вижу, можно и расслябиться, раз вазелин юности стерли с объектива твоей жизни слябым раствором моющего средства времени, когда оно утеклё… – Эктор ссутулился в зомоскепсисе, сиречь созерцании супа. – Надо бы взять с тебя за консультацию, но я уж глянул на твои ботинки, поэтому пока бесплятно. – Он чего, считывает странные послания супа? – Твоя бывшая, вплёть до того, как ей обрезали бюджет, жиля в подполье Государства, не типа стариков Синоптиков или прочих, а? но некий мир, о котором гражданские на поверхности, на сольнышке и все в своих счастливых мыс’сях, и никакущего понятия не имеют… – Эктор обычно бывал слишком невозмутим и слишком никого за лацканы не хватал, но теперь вот что-то в голосе его, ходи Зойд в пиджаке, вероятно, предупредило б о такой попытке. – Ничего похожего на эту срань по Ящику, совсем ничего… и холёдно… холядней, чем тебе хотелёсь бы вообще знать…
– Коль-так, я без проблем не буду мешаться под ногами, спецом у тех, с кем она нынче водится, а тебе, друган, большой удачи.
– Не это вот мне от тебя надо, Зойд, ты ебанут точно так же, как обычно, а к тому ж подлецой обзавелься.
– Не подлей старого прокисшего хиппи, Эктор, такого вокруг навалом.
– Вы ж, киски, сами подставляетесь, – присоветовал Эктор, – так никто б из вас тогда и не ныль, раз в такую даль забрались, тут все чисто по-делявому, и мы оба наваримся, только сиди тихо, а я все сам.
– Надеюсь, тебе да или нет прямо тут же не требуется.
– Время важно, ты тут не один такой, кого мне координировать. – Печально покачал головой. – Мы с тобой по разным бульварам катаемся уж не первый год, ты мне хоть одну открытку на Рождество присляль, спросиль, как там Дебби, как детки, что у меня с сознанием? Может, я в мормоны подалься, почем тебе знать? Может, Дебби меня улямала на выходных съездить на духовный семинар, и там вся жизнь у меня изменилясь. Может, и ты бы даже подумаль о собственном духе, Зойд.
– О моем…
– Чутка дисциплины надо, вот-все, тебя не убудет.
– Прости меня, Эктор, но как там Дебби с детишками?
– Зойд, если б только ты не быль всю свою жизнь такой пентюх, не скакаль бы просто так по цветочкам полевым, тэ-дэ, не считаль бы себя таким особенным, дескать тебе не подобает заниматься тем же, чем все прочие…
– Может, и не подобает. Считаешь, подобает?
– Лядно, нормально, объебос, вот тебе еще – ты непременно помрешь? Аха-хе-хе, не забыль? Смерть! стока лет нонконформистского говнища, а все равно закончишь, как все прочие! ¡Ja, ja! Так зачем все оно быля надо? Вся эта житуха в хипанской грязище, покатушки на каком-то мусорном баке с колесиками, его и в «синей книжке»-то уже не сыщешь, а реально серьезные башли мимо со свистом, хоть их можно былё не только на себя и детку свою потратить, но и на всех твоих любимых братух и сеструх во хипье, на дурачье это, кому они б тоже не повредилё?
Подошла официантка с чеком. Оба – Эктор рефлекторно, и Зойд от неожиданности следом – вскочили ей навстречу и столкнулись, а девушка – встревоженно – попятилась, выронила документ, и три стороны его затем гоняли, пока он не спорхнул наконец во вращающийся подносик с приправами, где и упокоился, полупогрузившись в большую взбитую горку майонеза, по краям уже полупрозрачную.
– Чек под ё-маё, – хватило времени отметить Зойду, когда вдруг сразу, мимо уличной двери, явилась конвергенция сирен, целеустремленных воплей, затем тяжелые сапоги, все в ногу, затопали в их сторону.
– ¡Madre de Dios![21] – подозрительно запаниковав, вздернув тон, Эктор вскочил и побежал к кухне – к счастью, заметил Зойд, оставив на столе двадцатку – но теперь за ним вломился и целый взвод публики, это еще что, все в одинаковых камуфляжных комбезах и защитных касках с натрафареченным словом НИКОГДА. Двое остались у дверей, еще двое выдвинулись проверить кегельбан, остальные побежали за Эктором в кухню, где уже творились многие крики и лязги.
Вот меж двух привратных типов вальяжно вошел чувак в белом лабораторном халате поверх пендлтонской рубашки и джинсов, направился к Зойду, который неискренне просиял:
– Никогда прежде его не видел.
– Зойд Коллес! Здрасьте, вчера вечером поймал вас в новостях, сказочно, не знал, что вы с Эктором знакомы, слушайте, он последнее время сам не свой, записался к нам на лечение, а теперь, если честно…
– Сбежал.
– Со временем догоним. Но если у вас случатся дальнейшие контакты, вы же нам звякнете, хммм?
– Вы кто?
– О. Простите. – Он протянул Зойду карточку, гласившую: «Д-р Деннис Дальши, М.С.О., Д.Ф.Н.[22] / Национальный Институт Кинематографического Образования Граждан и Детоксикации Америки», где-то там к северу от Санта-Барбары, телевизор в перечеркнутом кружке над девизом на латыни «Ex luce ad sanitatem»[23] с напечатанным номером телефона зачеркнутым, а другим вписанном шариковой ручкой. – Это наш местный номер, мы поселились в «Винляндском дворце», пока не поймаем Эктора.
– Ничего себе per diem[24]. Вы, ребята, что ли федералы?
– Вообще-то биссекторальные, частные и публичные, гранты, контракты, по сути, изучаем и лечим Ящикозависимость и прочие нарушения, связанные с видео.
– Место, где Маньящики просыхают? То есть… Эктор… – И Зойд вспомнил, как тот мурлыкал тему Флинтстоунов, чтоб успокоиться, и всех этих его «дружочков», чем, как оба они знали, Шкипер всегда любил звать Гиллигэна, от чего распускались возможности, думать о которых Зойду не хотелось.
Д-р Дальши красноречиво пожал плечами.
– Среди самых неподатливых случаев, что нам всем попадались. Он уже вошел в литературу. В нашей сфере известен как Братия-Брейдер, из-за его глубокой, хоть и не исключительной привязанности к этому сериалу.
– Ой, ну, там еще эта Марша, точно, а потом среднюю звали… – пока Зойд не заметил направленный на себя пронизывающий взгляд.
– Быть может, – произнес д-р Дальши, – вам в любом случае следует нам позвонить.
– Я ж не сказал, что все их имена помню! – возопил Зойд ему вслед, но тот уже полувышел за дверь, где вскоре и остальные его догонят, после чего, чуть погодя, пропал с глаз, да и так не поймав при том Эктора.
Эктор, как теперь оказывалось – некий сбежавший псих, – по-прежнему оставался на свободе.
***
Зойд выехал на дорогу Призрачного хребта где-то часом позже, чем хотелось, потому что у Элвиссы выше по склону полетела прокладка головки, и она по этой причине заявилась в 6.00 утра занять у Зойда колымагу, на изыскания замены коей у него ушло сколько-то времени. Ею стал «дацуновский» пикап «Ловкачик», принадлежавший его соседу Тренту, с кузовом-домом, чья необычная компоновка сообщала транспортному средству некоторые проблемы с поворачиваемостью.
– Тольк если не станешь пытаться на нем с баком где-то между пустым и полным, – посоветовал Трент, как он счел – услужливо. Однако, похоже, сам корпус кэмпера, весь покрытый кедровым гонтом так, как себе представлял бы укладку чешуей внахлест какой-нибудь торчок, и венчавшийся стрельчатой крышей из того же гонта, откуда торчала железная печная труба, был проблематичен.