Весь оставшийся день ему казалось, будто куда б он ни заехал, на него странненько поглядывают. Помощник подавалы в «Секвойном рукаве», готовя столики к обеду, пропал на задах ресторана, где телефон, едва Зойд нарисовался в дверях. Официантки в «Le Bûcheron Affamé»[26] сгрудились в углу, зашептались, бросая на него неспешные взглядики через плечо, которые даже ему трудно было истолковать иначе, нежели как жалостливые.

– Здрасьте, дамы, как сегодня теплый салат с уткой? – Но никто не выступил ни с чем, что бы превышало мимолетное упоминание о вездесущем, хоть и неназываемом Экторе. Вернувшись на трассу, Зойд оборонительно послушивал во все стороны, нипочем не скажешь, откуда выпрыгнет сбесившийся от Ящика беглец из Детокса. На следующей своей остановке, в «Гумболайе», посреди шпыняющих желудок ароматов Блюда Дня тофу à la étouffée[27], Зойд спроворил себе конторский телефон, позвонить Доку Дальши непосредственно в его крыло «Винляндского дворца».

– НИКОГДА, – ответил бойкий женский голос на другом конце.

– А? Я ж пока вас даже никуда не позвал.

Ее голос упал на пол-октавы.

– Это про Эктора Суньигу – может, вам лучше повисеть на линии. – После краткой записанной программы музыкальных тем из знаменитых телепрограмм, включился сладкозвучный д-р Дальши.

– Не хочу вас волновать, Док, – сказал Зойд, – но мне кажется, он меня преследует.

– У вас… такие ощущения давно? – В глубине, на каком-то проигрывателе, Зойд мог расслышать, как Маленький Чарли и «Ночные коты» поют «Сбрендил от ТВ».

– Ага, в случае с Эктором лет пятнадцать-двадцать. Кое-кто на киче дольше парится.

– Послушайте, я могу привести своих людей в готовность, но не думаю, что мы сумеем защищать вас круглосуточно, или как-то. – Где-то на этом месте шеф-повар ‘Ти Брюс сунул голову в дверь и завопил:

– Ты еще говоришь? – и, судя по виду, ему не терпелось выдворить отсюда Зойда, хотя прежде у них в традиции было засиживаться за бенье и кофе с цикорием.

После ракообразных дел следующей остановкой Зойда стали «Зановорожденные» Рика-с-Чиком аж на косе Старый Большой Палец, мастерская по автомобильному преобразованию, расположенная среди штабелей бревен и окружных гаражей. Хозяева ее, близнецы из округа Гумбольдт, обрели Иисуса и начальные инвестиции примерно в одно время, при топливной панике семидесятых, когда ради налоговых послаблений за выпуск первого в США пассажирского дизеля «Дж-М» взяли свой движок V-8 от «кадиллака» на 5,7 литра и, в некоторой спешке, преобразовали его. В последовавший за сим сезон покупательского разочарования знатоки движков, включая Рика и Чика, обнаружили, что способны зарабатывать по $2500 за один заказ, снова обращая эти непродуманные двигуны в бензиновые. Вскоре они расширились до корпусных работ, поставили сарай для покраски и стали делать больше заказных модификаций и конверсий, а со временем превратились по всему Побережью и за Сьеррами в олицетворение второй жизни для любых автомобилей.

Стоя с близнецами, когда Зойд подъехал, располагалась юридически двусмысленная бригада эвакуаторов – Эусебио Гомес («Вато»[28]) и Кливленд Леповерн («Кровник»), все вместе изображая почтительную живую картину – созерцая редкий, легендарный (кое-кто полагал, и фольклорный) «эдсел-эскондидо», нечто вроде «форда-ранчеро», только помясистей, с витийством хромовых акцентов, среди коих и та хорошо известная проблемная решетка радиатора, ныне щербатая от многих лет соленого тумана, который Вато и Кровник только что слебяжили на землю с флагмана «Буксировки В-и-К» – «ф350», «El Mil Amores»[29]. Зойду стало интересно, какие сценарные перспективы кувыркаются сейчас в головах партнеров. Всякий раз приезжая сюда, они вели с близнецами некую изощренную парную игру, чье основное правило заключалось в том, чтобы не произносить вслух, откуда на самом деле возникло транспортное средство под – иногда глубоким – вопросом, даже не намекать, что юридическая формулировка «акт обращения» может тут приобретать некое дополнительное значение.

Сегодня, вдохновившись волной наблюдений йети в бассейне реки Мэттол, Вато почти убедил уже скептически настроенных аналогов, что «эскондидо» был найден брошенным на полянке, а хозяев его спугнул йети, на чьей территории, стало быть, расселся автомобиль, бери-не-хочу, отчего забор его мальчонками, которые совсем случайно оказались в тех своясях дебрей, превратился в целое приключение, исполненное рисковых обрывов, уходов из-под носа и сорвиголовного полноприводья всю дорогу, за которым на каждом повороте следили, разинув рты, Рик и Чик, кому в конце концов Кровник, обычно итоживший подобные процедуры, выложил:

– В общем, раз йети у нас форс-мажор, у нас законные права на вознаграждение за спасенное имущество. – Оглоушенные, близнецы кивали в слегка различающихся темпах, и ход уже принималась набирать еще одна история о сумеречной переконфигурации, о которой вскоре в их деле заговорят все.

Зойд, и без того дерганный от людской реакции на себя весь день, отнюдь не успокоился от того, как все собрание при его приближении раздробилось на краткие нервные кивки и мановенья. У них случилась эдакая четырехчленная перепасовка зырками, коя в итоге на ведение беседы с Зойдом номинировала Кровника.

– Опять что-то с Эктором, не?

– Слыхали, он вернулся, – сказал Кровник, – но то не он, Кровник, то, эм-м, кто-то другой. А мы с напарником просто хотели узнать, планируешь ли ты сегодня ночевать на базе?

Вот опять тот же глубокий дерг за кишечник. Зойд знал, что давным-давно в Сайгоне Кровник далеко не раз слышал подобное предупреждение от тех вьетконговских элементов, в чьих интересах было оставить его живым и в деле.

– Вот блин. Есси не Эктор, то кто?

Подошел Вато, на вид серьезный, как его текущий напарник.

– То федералы, Вато, но не Эктор, он слишком занят – льиняет от облавы Детоксоящика.

Зойду вдруг стало очень говенно.

– Дай-ка гляну, как там ребенок. – Рик и Чик изобразили зеркально «валяй» по направлению к телефону.

– Этот «Йиков-32», карбюратор от «шкоды» ты еще спрашивал, он у меня на переднем сиденье, погляди, что скажешь.

Прерия работала в «Храме Пиццы Бодхи Дхарма», который нагловато предлагал самую полезную, не говоря уж – самую медленную – быструю еду в регионе, классический образчик концепции калифорнийской пиццы в самом ошибочном представлении. Зойд был как дипломированным пиццаманом, так и скрягой, но ни разу не разводил он Прерию ни на единый семейственный ломтик продукта «Бодхи Дхармы». Соус ее только не хрустел на зубах от горстей трав, лишь краями итальянских и более уместных в сиропе от кашля, бессычужный сыр напоминал едокам поочередно то бутилированный «холландез», то пеногерметик, а все вариации состояли из бескомпромиссно органических овощей, чье высокое влагосодержание пропитывало, задолго до полного пропекания, камнерастертую корочку из двенадцати злаков, воздушностью и перевариваемостью своею напоминавшую канализационный люк.

Зойду выпало поймать Прерию в медитационном перерыве.

– Ты там нормально?

– Что-то не так?

– Сделай одолжение, не уходи, пока не подъеду, ладно?

– Но меня Исайя с бандой заберут, мы в поход едем, не забыл? Хоссп, ты столько дряни куришь, у тебя мозги, наверное, как «Волшебный экран».

– У-гу, только не волнуйся, но перед нами тут ситуация, когда языкастость, даже такая образцовая, как у тебя, сегодня нам поможет далеко не так, как некоторое сотрудничество. Прошу тебя.

– Точно не плановая паранойя?

– Не-а, и если вдуматься, не могла б ты попросить молодых господ, когда они туда доедут, тоже подзадержаться?

– Просто потому что они на вид злодеи, пап, не значит, из них хорошие рынды выйдут, если ты про это.