В это время из-за дубовых плах раздался зычный голос Владимира:

– Именем государя, откройте заплот, и вас ждет милость!

– Милости нам не будет, – ответил Асан-Дмитрий. – Если не дадите мирно уйти, мы убьем княжну Елену! – И он крикнул монахам: – Эй, иноки, ведите сюда княжну!

В то же мгновение, когда Певун отвернулся от Ипатия, служка коротким, но мощным ударом – по-кузнецки – выбил из его рук саблю, ринулся на него, повалил на пол, прижал мощным телом. Асан-Дмитрий потянулся за саблей. На Ипатия вновь посыпались удары посохов. Но он успел ударить рукоятью сулебы Асана-Дмитрия по голове, и тот сник. В тот же миг Ипатий перехватил посох Вассиана, вырвал из его рук, поднялся на ноги и, размахивая посохом, разогнал монахов, поспешил к заплоту и принялся вынимать плахи.

Монахи засуетились, вскинули на плечи свои сумы и, увлекая Елену и Палашу, покинули клеть. Вассиан не побежал. Он склонился к Асану-Дмитрию, тронул его за голову, повернул лицом, потом выпрямился, шагнул к Ипатию и ударил его кулаком по лицу.

– Проклинаю! – С тем и поспешил за убегающими монахами.

Игумен знал, что никто из иноков не надеялся на милость великого князя, всем им, как и ему, грозила лютая смерть за то, что пригрел похитителей, что изменил крестному целованию служить верой и правдой державе и великому князю. Вскоре Вассиан услышал, как преследователи настигают его.

Илья ввалился в клеть, едва отбросили четвертую плаху. Он схватил Ипатия за плечо и спросил:

– Ты кто?

– Служка я монастырский, – ответил Ипатий.

– Где княжна?

– В лаз ее утянули. Поспеши не мешкая за мной.

Ипатий повел Илью в узкий проход. Служка мчался по подземелью с топотом и рычанием, словно медведь. Илья едва поспевал за ним. Они бежали в полной темноте, любое препятствие могло быть для них роковым, но о том им некогда было думать. Вскоре они услышали, как впереди кто-то тяжело бежит, сопит и стонет. Это был Вассиан. Ипатий схватил его за рясу, дернул и завалил под ноги. Перешагнув через Вассиана, он помчался дальше. Наконец Ипатий и Илья увидели свет факела. Догнав монахов, Ипатий хватал их за что придется, кидал, будто снопы, под ноги, пробивался к тем, кто бежал впереди. Он знал, что княжну и сенную девицу уводят два более молодых монаха, которые тоже попали в сети Певуна, служили ему. Неожиданно свет факела пропал, а Ипатий и Илья оказались перед разветвлением подземного хода. Ипатий взмолился: «Господи милосердный, укажи путь!» – но в растерянности пребывал недолго, толкнул Илью налево:

– Беги туда, а я – сюда!

Илья бросился в темноту, но пробежал совсем немного, споткнулся о большой камень и упал, повредив колено. Превозмогая боль, мутившую разум, волоча ногу, он двинулся дальше и через минуту-другую заметил впереди дневной свет. Прибавилось сил. Илья одолел немочь-боль, и вот уже выход из подземелья – прямо в густые заросли кустарников. Солнечный свет ожег глаза. Илья закрыл их и вслепую выбрался из кустов вниз по косогору на лужайку, а когда открыл глаза, то увидел, как к берегу Москвы-реки спускаются два монаха и между ними связанные по рукам Елена и Палаша. Они были саженях в двадцати, и Илья закричал:

– Стойте! Именем государя, стойте!

Вскинув меч, он похромал, потом кубарем полетел вниз.

– Нет, вам от меня не уйти! – в ярости крикнул он, поднимаясь на ноги.

А справа саженными прыжками на помощь Илье летел Ипатий. Монахи поняли, что им нет спасения, и, бросив свои жертвы, разбежались в разные стороны. Илья в те мгновения вновь упал на землю, покатился вниз и остановился лишь у самых ног княжны Елены.

– Господи, княже, спаситель наш! Да уж не с неба ли ты?! – воскликнула княжна.

Илья поднялся, начал развязывать Елене руки. Ипатий хлопотал над Палашей. Как только у Елены освободились руки, она обняла Илью и припала к его груди.

– Любый мой, ангел-спаситель мой, – шептала она в порыве благодарности. Елена нашла его губы, целуя, продолжала шептать: – Любый мой, любый сокол!

Поддался порыву и Илья. Забыв о Палаше, он целовал лицо Елены и тоже шептал:

– Аленушка, Аленушка, радость моя!

Той порой на круче появился Влас со своими ратниками, и смущенные Илья и Елена отдалились друг от друга. Лица их пламенели.

– Прости меня, княжна, что голову потерял, – приходя в чувство, сказал Илья.

– Матушка Богородица простит нас, заступница наша, – ответила Елена, улыбаясь.

Поднявшись на косогор, Илья распорядился:

– Влас, лови монахов. Двое из них где-то на берегу реки, а остальные прячутся тут по кустам.

– Исполним, княже, – отозвался Влас и крикнул ратникам: – А ну, отловить их, как лис!

– Ипатий, – позвал Илья служку, – найди Вассиана в подземелье. Сам с воинами поведешь его в Кремль, все расскажешь государю.

– Того заслуживает Вассиан, – ответил Ипатий. – Я приведу его.

Он пошел вверх, к лазу в подземелье.

Илья, Елена и Палаша медленно направились лесом к обители. Княжна была все еще возбуждена и благодарила Илью за спасение.

– Господи, сколько страху мы натерпелись! Да я верила, что нас не оставят в беде. И прими, мой ангел-спаситель, благодарность, – вновь с понятным Илье смущением произнесла Елена.

Близ монастырских ворот Елену и Палашу ждала тапкана. Возле нее стоял Владимир Гусев. Он распахнул дверцу.

– Спасенной – рай! Спеши домой, матушка-княжна, порадуй батюшку, да нас избавь от смертной маеты, – сказал он с поклоном. – И тебе, княже Илья, благодарность от россиян за мужество. Скажешь в Москве, что я остался отлавливать монахов-злочинцев.

– Поедем вместе, – позвал Илья. – Тут есть кому их повязать.

– Нет-нет, дело надо довести до конца. Перед государем ответ держать буду. – И Владимир поклонился Елене.

– Все это я передам батюшке, славный боярский сын, – отозвалась Елена и повернулась к Илье: – Садись с нами, любезный князь. Ведь ты наш спаситель, нам бы без тебя…

Ее темно-карие глаза светились нежностью.

– Благодарствую, великая княжна. Мне привычнее в седле, – ответил Илья и спросил Гусева: – Не пойман ли мой Казначей?

– Он ждет тебя за воротами. Да и Клима возьми с собой за возницу. – Гусев крикнул: – Эй, Клим! – Тот вышел из ворот. – Садись за вожжи!

Молодому румянолицему молодцу это пришлось по душе. Он важно поднялся на облучок, с достоинством взял ременные вожжи и застыл в ожидании приказа. Появился верховой Илья, взмахнул рукой, дал команду:

– Пошел с богом!

Клим лихо свистнул, кони с места пошли рысью.

Похищение Елены и ее спасение еще долго будоражили душу и сердце Ивана Васильевича. По воле великого князя уже были казнены Асан-Дмитрий и Хамза-ун баши. Монахов Арининской обители угнали в гиблые места за Белоозеро. Ипатия не забыли и наделили землей, дали серебра на избу, на коня, на хозяйство. Владимир Гусев стал окольничим. А Иван Васильевич все переживал тревоги тех долгих памятных суток, когда Елена была в руках злодеев. По ночам он плохо спал и не мог отделаться от навязчивых мыслей: что было бы с ним и со всеми виновными в похищении дочери, ежели бы ее не спасли?

Но время и многие государевы заботы делали свое дело, и отступила сердечная боль-маета. Однако державная мысль, свившая свое гнездо в голове государя, не покидала его ни днем ни ночью. Пора, пора было выдавать дочь Елену замуж. Сразу после летнего пожара в Москве государь отправил в Литву большое посольство во главе с боярином князем Василием Патрикеевым, человеком достойным и умным. Наказал ему:

– Ты скажешь князьям-литвинам, что с войной теперь покончено. Нет Казимира, и сеч не будет. Еще скажешь, что государь всея Руси без помех принимает к себе на службу всех русских князей, неугодных Литве и надумавших отъехать из Великого княжества. Есть же там князья, кои костью в горле торчат у Александра.

– Все так и будет сказано, государь-батюшка, – заверил Ивана Васильевича Патрикеев.