Одновременно в ЦК поступили сведения о том, что после разгрома банды Ягоды в органах НКВД СССР появилась другая банда предателей, вроде Николаева, Жуковского, Люшкова, Успенского, Пассова, Федорова (всех их, кроме застрелившегося Литвина и сбежавшего к японцам Люшкова, довелось расстреливать уже Берии. – Б. С.), которые запутывают нарочно следственные дела, выгораживают заведомых врагов народа, причем эти люди не встречают достаточного противодействия со стороны т. Ежова.
Поставив на обсуждение вопрос о положении дел в НКВД, ЦК ВКП(б) потребовал от т. Ежова объяснений. Тов. Ежов подал заявление, где он признал указанные выше ошибки, признал кроме того, что он несет ответственность за то, что не принял мер против бегства Люшкова (УНКВД Дальнего Востока), бегства Успенского (нарком НКВД Украины) (через полгода Успенского поймали люди Берии. – Б. С.), признал, что он явно не справился со своими задачами в НКВД, и просил освободить его от обязанностей наркома НКВД, сохранив за ним посты по Наркомводу и по линии работы в органах ЦК ВКП(б).
ЦК ВКП(б) удовлетворил просьбу т. Ежова, освободил его от работы в НКВД и утвердил наркомом НКВД СССР по единодушному предложению членов ЦК, в том числе и т. Ежова, – нынешнего заместителя НКВД тов. Берия Л.П.
Текст заявления т. Ежова получите почтой.
С настоящим сообщением немедленно ознакомить начальников НКВД».
Смена власти в наркомате прошла без сучка и задоринки. Не только ни один из начальников областных и республиканских управлений внутренних дел не выступил в защиту Ежова и уж тем более не попытался поднять мятеж против Сталина, но даже никто из них не попытался сбежать, как это ранее сделали Люшков (удачно) и Успенский (неудачно). Чекисты ежовского призыва покорно ждали своей участи, как бараны, приведенные на бойню, и мало кто из них уцелел. Берия по приказу Сталина произвел широкомасштабную «смену караула» в своем ведомстве. А выход из системы на генеральском уровне был один: самоубийство или расстрел. Живых свидетелей прежних бессудных казней предпочитали не оставлять в живых.
26 ноября Берия в качестве главы НКВД подписал приказ о порядке осуществления постановления от 17 ноября. Из тюрем освобождались те арестованные, кто так и не признал свою вину, а также многие из тех, на кого не было других улик, кроме выбитых следователями признаний, от которых они впоследствии отказались. В 1939 году Берия издал ряд приказов о снятии с должностей и преданию суду работников НКВД, виновных в фальсификации уголовных дел. 9 ноября 1939 года появился приказ «О недостатках в следственной работе органов НКВД», предписывавший освободить из-под стражи всех незаконно арестованных и установить строгий контроль за соблюдением уголовно-процессуальных норм.
Бериевские выдвиженцы, которых он в августе 1938-го захватил с собой в Москву, заняли ответственные посты в системе НКВД. Богдан Кобулов, бывший заместитель наркома внутренних дел Грузии, еще 29 сентября 1938 года был назначен начальником 2-го отдела Главного управления госбезопасности. А 17 декабря того же года Богдан Захарович стал заместителем начальника ГУГБ и начальником следственной части НКВД. Его брат Амаяк еще в сентябре 1938-го был всего лишь начальником райотдела НКВД в Гаграх. Но уже в октябре он стал исполнять обязанности наркома внутренних дел Абхазии, а 7 декабря был назначен первым заместителем наркома внутренних дел Украины. Бывший нарком внутренних дел Грузии С.А. Гоглидзе стал главой Ленинградского НКВД. Новым наркомом внутренних дел Грузии Берия сделал А.Н. Рапаву, бывшего главу Совнаркома Абхазии, начинавшего свою карьеру в Грузинском ЧК уполномоченным Особого отдела еще в 1924 году. Бывшего заведующего промышленно-транспортным отделом ЦК Компартии Грузии В.Н. Меркулова Лаврентий Павлович сделал своим первым заместителем и начальником Главного управления государственной безопасности. Всеволод Николаевич был не только кадровым чекистом с 1921 года и служил под началом Берии в Грузинском ГПУ. Он писал неплохие пьесы под псевдонимом «Всеволод Рокк» (не знаю, повлияло ли на выбор псевдонима знакомство с повестью Михаила Булгакова «Роковые яйца», где персонажа, вызвавшего из-за собственной небрежности катастрофический поход на Москву гигантских гадов, зовут Александр Семенович Рокк). Меркуловская пьеса «Инженер Сергеев» – о борьбе с «фашистскими шпионами» с успехом шла в столичных театрах. А вот под своим именем Всеволод Николаевич выпустил брошюру «Лаврентий Берия – верный сын партии Ленина – Сталина». В феврале 1941-го с подачи Лаврентия Павловича Меркулова назначили наркомом государственной безопасности СССР. Правда, в дальнейшем Берия разочаровался в его деловых качествах и, возможно, стал одним из инициаторов его смещения с поста главы органов госбезопасности после Великой Отечественной войны. Еще один соратник Берии по Закавказью, бывший глава Госплана Грузии В.Г. Деканозов, в декабре 1938 года стал начальником разведывательного и контрразведывательного отделов и заместителем начальника ГУГБ НКВД. Владимир Георгиевич работал вместе с Лаврентием Павловичем еще в бакинском подполье.
Это только некоторые, наиболее известные из тех, кто работал вместе с Берией в Закавказье, а потом занял важные позиции в центральном аппарате НКВД. Сам Лаврентий Павлович после XVIII съезда партии в марте 1939 года был избран кандидатом в члены Политбюро, как Ежов в 1937-м.
Точные данные о числе освобожденных из тюрем в 1938–1941 годах в рамках так называемой «бериевской оттепели» до сих пор не опубликованы, равно как и сведения о числе арестованных в этот же период по политическим обвинениям. Серго Берия полагает, что первых было 750–800 тысяч, вторых – 20–25 тысяч. В точности этих цифр позволительно усомниться. Не очень верится, что выпускали сотни тысяч, а сажали лишь десятки тысяч. Во всяком случае, в период с 1 января 1939 года по 1 января 1941 года численность осужденных за контрреволюционную деятельность, находящихся в исправительно-трудовых лагерях, сократилась только на 34 тысячи человек. До этого за один только 1938 год она возросла почти в два с половиной раза – с 185 до 454 тысяч. Число заключенных в тюрьмах с приходом Берии сначала уменьшилось – с января по сентябрь 1939 года с 351 до 178 тысяч. Зато уже с сентября их число вновь стало расти – пошел поток арестованных с «освобожденных территорий» – Западной Украины и Западной Белоруссии, а позднее – из Прибалтики и Бессарабии. Кроме того, в тюрьмы с лета 1940-го стали помещать заключенных на срок от 2 до 4 месяцев за опоздание на работу, выпуск недоброкачественной продукции, прогулы и т. п. Таких к 1 декабря 1940 года насчитывалось 133 тысячи. В результате в январе 1941-го тюремное население достигло максимума – 488 тысяч, чтобы опять сократиться к маю до 333 тысяч. К тому времени многих арестованных успели осудить и отправить в лагеря. Всего же из исправительно-трудовых лагерей в 1939–1940 годах были освобождены 540 тысяч заключенных. Для сравнения: в 1937–1938 годах лагеря покинули 644 тысячи человек. Наибольшее число зэков обрели свободу в 1941 году – 624 тысячи, однако здесь мощным фактором явилась война. Значительную часть мужчин из лагерей досрочно освободили, чтобы восполнить колоссальные потери, которые несла Красная Армия на фронте. Кроме того, большинство освобожденных имели не политические, а уголовные статьи и освобождались в связи с истечением срока заключения, а не из-за реабилитации или амнистии. О числе реабилитированных в тот период узников имеются лишь отрывочные сведения. Так, на 1 января 1941 года на Колыме находились 34 тыс. освобожденных из лагерей, из них 3 тысячи считались полностью реабилитированными. Ясно, однако, что общее число реабилитированных и амнистированных по политическим статьям могло составить десятки, но никак не сотни тысяч человек.
Вот количество расстрелянных с приходом Берии действительно уменьшилось на порядок. За весь период 1921–1953 годов к смертной казни по политическим статьям были приговорены 786 098 человек. Из этого числа на 1937–1938 годы приходится 681 692 расстрелянных, из них 631 897 – по приговорам внесудебных троек. Таким образом, почти половина из 1 372 тыс. арестованных за «контрреволюционные преступления» в период «ежовщины» были казнены. А всего за два с небольшим года пребывания в НКВД печальной памяти Николая Ивановича Ежова были расстреляны почти семь восьмых от общего числа приговоренных к смерти по политическим статьям за три десятилетия сталинского правления. Но нельзя сказать, что в прекращении террора повинен Берия. Решения принимал не он, а Сталин. Однако столь же неосновательно за позднейшие репрессии возлагать ответственность на одного Лаврентия Павловича. Ее с ним по справедливости должны разделить Сталин и другие члены высшего политического руководства страны.
