так же легко мог возмущаться, как, возмутившись и забурливши, утишаться и смиряться. Когда Мазепа перешел на сторону Карла

XII и его подручника Станислава Лещинского, он старался

склонить на свою сторону запорожцев. Запорожцы колебались. Сперва

немногочисленна была между ними партия, решавшаяся на явное

отпадение от православного царя. Но решительные и суровые меры, предпринятые царским правительством против запорожцев, озлобили их до крайних пределов. Царь Петр как-то особенно невзлюбил

их и относился к ним безжалостнее, чем к преступникам из

Гетманщины. Недостаточно было страшного разорения Сечи и погони

за разбежавшимися по днепровским плавням запорожцами, где

отличался свирепостью Кгалаган, бывший сечевик, хотевший

пролитием крови прежних товарищей загладить перед царем свое

короткое увлечение призраками, выставленными Мазепою. Много удалых

сечевиков, если верить запорожцам, погибло тогда в мучительных

истязаниях. Но и этого всего было недостаточно. После поражения

шведов под Переволочною происходила новая бойня над теми

запорожцами, которые не успели впору переправиться через Днепр. Не

753

пощадили даже и тех, которые сами остались и явились с

повинною; шведский историк с особенным ужасом отметил их казни в

своем повествовании. В последующем году еще продолжали

совершаться жестокие кары над запорожцами. Из тех, которые были

пойманы Кгалаганом, после разорения Сечи, гетман Скоропадский, во

исполнение царской воли, приказал десятого казнить смертью, а

прочих сослать навек в каторжные работы; но и после, когда

миргородский полковник поймал еще толпу запорожцев, покусившихся

сделать набег на Кременчуг, верховная власть повелела гетману

предать смертной казни двадцать четыре человека. Обыкновенный

способ казни, совершаемый над запорожцами, было посажение на

кол. Но все жестокие меры только ожесточали тех, которые

оставались еще в живых. Тогда запорожцы составляли единственную

военную силу из малороссиян, готовую бороться за дело, начатое

Мазепою. Лишившись своего прежнего гнезда, запорожцы основали

себе новую Сечь на устье реки Каменки, впадающей в Днепр ниже

того места, где была прежняя Сечь. Там запорожцы жили до 1711

года, когда Петр, преследовавший существование запорожцев на

свете, приказал гетману Скоропадскому и генералу Бутурлину

разорить их новое пристанище. Тогда запорожцы вышли из пределов

Русской державы и поселились на татарской земле, в Алешках на

Днепре же, и пробыли там до 1734 года. Потерявши Мазепу, запорожцы служили Орлику, признанному гетманом после Мазепы

всеми враждебными России малороссиянами, и признали шведского

короля протектором над Украиною.

Орлика, бывшего генеральным писарем при Мазепе, избрали

гетманом в апреле 1710 года. Избиратели были запорожцы и

кружок малороссийских беглецов, последовавших за Мазепою после

полтавского погрома. Тогда новоизбранный гетман заключил с

избирателями своими договор, или статьи наподобие того, как всегда

и прежде при выборе гетмана постановлялись статьи, или правила, на которых обязывался управлять новый гетман. Конечно, мало

знаменательны и неважны в истории могут казаться статьи, постановления при избрании в гетманы Орлика, так как новый гетман

избирался в чужой стороне не всем козачеством и не с согласия всей

Украины, избирался только кружком людей, преследуемых

законною верховною властью. Тем не менее, эти статьи замечательны по

своему содержанию, как выражение политических стремлений

тогдашних старшин.

Эти статьи, собственно говоря, и заключались с запорожцами, потому что запорожцев при выборе Орлика в гетманы, вероятно, было более, чем украинских беглецов. Главными воротилами были

тогда между последними, кроме Орлика, Войнаровский, племянник

Мазепы, соперник Орлика, прилуцкий полковник Димитрий Гор-

ленко; два брата Ломиковские, Федор Мирович, Клим Довгополен-

754

ко, трое братьев Герцики: Григорий, Иван и Афанасий, Нахимовский и Третьяк. Орлик в своем договоре говорил с земляками

гораздо открытее и прямее, чем Мазепа, который, постоянно опасаясь, чтоб его тайные замыслы не стали преждевременно известны

московскому правительству, то и дело что притворялся и таился от

окружающей его среды. Последующие события открыли, что Мазепа

не высказывал всей правды даже тому небольшому кружку

малороссийских старшин, которым, казалось, особенно доверял перед

прочими; Орлик же смело и прямо высказывал, чего он желал для

Украины и какой, по его взгляду, порядок был для нее пригоден, когда удастся освободить ее от Московской державы. При Мазепе

ничего подобного не только явно, но и тайно не делалось. Гетман

Иван Степанович Мазепа требовал полнейшего доверия к своему

уму и безусловной покорности своей воле. В договоре, состоявшемся

при избрании Орлика, высказывалось, что прежние гетманы

Войска Запорожского присваивали себе самодержавную власть и через

то надвередили старинные порядки, права и вольности войсковые

не без всенародной тягости. Теперь же генеральные старшины и

кошевой низового запорожского войска, находясь под протекциею

шведского короля, <для исправления и воздвигновения павших прав

своих> постановляли правила, которыми должны руководствоваться

и новоизбираемый гетман, и будущие по нем гетманы Войска

Запорожского. По достижении Украиною освобождения от

<невольнического ярма московского>, гетман будет признавать православие

господствующею религиею и не допускать ни явного, ни тайного

внедрения какого-либо иноверия в Украине, а наипаче зловерия

жидовского, но будет стараться, чтобы <вечно процветала единая

православная восточная церковь в зависимости от

константинопольского патриарха при расширении научного просвещения

между свободными сынами Малороссии>. Украина в границах от

Польши по реку Случь, проведенных еще при гетмане Богдане

Хмельницком, должна быть признана навсегда самобытным

государством под вечным протекторством шведского короля и его

преемников, которые будут оборонять ее и не дозволять никому

нарушать как границ ее, так равно ее прав и вольностей; при

заключении мира с Московским Государством шведский король

потребует, чтобы Москва возвратила всех украинцев, доставшихся ей в

плен в военное время и вознаградила все убытки и вред, причиненный в стране московскими войсками.

По отношению к внутренней политике в этом договоре

проектированы такие соображения. Некоторые прежние гетманы, -

замечалось в нем, - присвоили себе и узаконили право: так я хочу, так

и повелеваю. Отсюда происходили всякие нарушения прав и

вольностей и отягощение поспольства. Чтоб этого не было вперед, уста-

новляется такой порядок главного управления: первенствующими

755

советниками при гетмане будут генеральные старшины и

полковники, но; сверх того, из каждого полка будут избираться по одной

особе советники старинные значные и благоразумные козаки; они

будут заседать с генеральными старшинами, и без общей воли

“такого совета гетман не будет иметь права собственною волею ни

начинать, ни решать, ни приводить в исполнение какого-либо

мероприятия. Назначаются в год три собрания, народные или

генеральные рады - первая о празднике Рождества Христова, вторая о празднике Светлого Воскресения Христова и третья о

празднике Покрова Пресвятой Богородицы. На этих генеральных радах

участвовать будут не только генеральные чины и все полковники с

своими полковыми старшинами и с сотниками своих полков, но и

все генеральные советники, выбранные от полков, а также послы от