Отправивши Мокиевского в Сечь, гетман сам собрался идти
в Поход на соединение с Шереметевым. Для безопасности на
случай вторжения белогородской орды гетман расположил разъезды
по днепровскому побережью из сотен полков Переяславского, Лу-
бенского и части Черниговского, приказывая этим козакам по мере
надобности плавать в челнах и по Днепру для высмотра
неприятелей. Защита Батурина вверена была великороссийским
стрельцам, состоявшим при гетмане.
Июня 10 гетман прибыл в Гадяч с немногочисленным войском.
Там из разных вестей узнал он, что сам хан стоит на реке Ко-
лончаке1; его орды расставлены по берегу Сиваша, охраняя Крым
от вторжения русских; Нуреддин-салтан с 10 000 татар пошел к
Азову, а турецкие каторги2 плыли по морю тремя флотилиями к
Азову и к Очакову. Гетмана беспокоило то, что в Таванске
находилось войска всего 1036 человек.
6 июля гетман соединился с Шереметевым на реке Коломаке; оттуда оба с своими войсками перешли к речке Берестовой и
расположились там обозами. Здесь, оберегая рубежи русских
поселений, простояли они до последних чисел августа, когда их
вынудили сойти оттуда малороссийские козаки, которые стали
роптать и самовольно разбегаться домой* оправдывая своевольство
тем, что подходило осеннее время и надобно было каждому у себя
делать хозяйственные приготовления к зиме.
В течение того времени, когда гетман с Шереметевым стояли у
Берестовой, совершилось достопамятное событие в русской
истории: 17 июля взят был Азов — первое завоевание Петра Великого.
Этот город, вместе с своею каменной стеной, был еще обведен
земляным валом, а снаружи за ним прорыт был ров. За этим рвом в
поле русские стали насыпать вал, стараясь сделать его выше
неприятельского вала, оберегавшего город. Царь с новопостроенными
своими судами стал на устье Дона, чтобы не пропускать турецких
сил, плывших на каторгах на выручку Азова. Малороссийское
войско и донские козаки поставлены были за Азовом по направлению
к морю и к полю, откуда ожидались к туркам вспомогательные ей*
лы. Кубанские татары попытались было взять на своих лошадей
турок, успевших с своих каторг ступить на берег, козаки им
помешали. Это была первая услуга Козаков царскому делу. Потом турки, * Речка в Таврической губернии.
2 От греческого katergon - галера.
485
находившиеся в Азове, ночью, через посредство орды, расположенной в поле, хотели сообщать о себе сведения туркам, прибывавшим
на судах. И до этого козаки не допустили. Тогда бусурманы, видя, что козаки сильно им мешают, решились разом с двух сторон
ударить на них: турки - из Азова, а татары - с поля. Дело было 17
июля. Козаки, отбивши напор татар, не дожидаясь царского <орди-
нанса>, бросились на вал азовской твердыни. Было полдневное
время. Козаки лезли на вал с ружьями и копьями, стреляли и кололи
врагов, вступали с ними в рукопашный бой, наконец напали на
одну башню, или раскат, и зацепили судовыми канатами за сваи, на которых укреплены были цепи, державшие орудия. Турки были
сбиты с вала; козаки бросились за ними вслед и погнали их до
каменных стен города, расположенных внутри земляного вала.
Турки, за недостатком свинца, стреляли в них чем попало, даже
монетами, и бросали в них зажженные мешки, внутри наполненные по-
рохом..Не подоспели к козакам свежие силы, чтобы начать приступ
<каменного города>. Козаки вернулись на вал, но уже не сходили с
вала назад. Турки стали копать внутри около вала ров, чтобы не
допускать Козаков снова отважиться на <каменный город>.
Наступила ночь. Козаки, успевшие в предшествовавший день подкопать
и расшатать утвержденные на раскате сваи, сорвали четыре пушки, а на другой день с рассветом готовились опять броситься в бой с
вершины вала на врагов, засевших во рву и сновавших как летучие
мыши вокруг белых стен <каменного города>. Но к ним был прислан
царский приказ не трогаться с места, пока не последует сигнала ко
всеобщему приступу. Козаки роптали, сердились7<Как нам не идти
на приступ, - кричали они, - мы здесь стоим без дела две недели, от голода многие из нас тают, принуждены милостыни просить!>
18 июля замышлялся всеобщий приступ, но не состоялся.
Осажденные замахали шапками, склонили знамена, затем в
русский стан приехал сам азовский бей Гассан-Араслан, предложил
принять город со всеми боевыми принадлежностями и просил
только выпустить осажденных с их семействами и пожитками.
Царь согласился, но потребовал выдачи изменника Янсена, виновника неудачи прошлогоднего азовского похода. Турки уступили
этому требованию только после’ долгих усилий отклонить такое
условие, потому что Янсен изъявил желание принять
мусульманскую веру. <Отсеките лучше мне голову сами, а не выдавайте
Москве>, - кричал бедный изменник, но турки связали его и
выдали на поругание и на бесчеловечные мучения: зато, в
отместку за выданного ренегата, турки замучили тогда же двадцать
христианских пленников. На другой день турки в числе 3000
были отпущены на свои суда, а город Азов, сильно пострадавший
во время осады, был занят русскими. По известиям
малороссийских летописцев, подтверждаемых современными актами, государь
486
признавал честь победы за козаками и приказал угостить старшин
столом, за которым изобильно лились хорошие вины и меды, а
простых Козаков угощали горелкою, медом и пивом, и кормили
хлебом, ветчиною, мясом и рыбою. По окончании стола царь
приказал всех обдарить: старшины получили по 15 червонцев, рядовые козаки - по 1 рублю. В числе Козаков при взятии Азова
было 600 запорожцев, и они получили до одному рублю и по
сукну на человека. Довольный успехом, царь тотчас отправил
похвальную грамоту гетману Мазепе за удачную присылку Козаков
и за хороший выбор начальников, особенно за назначение
наказным гетманом черниговского полковника Лизогуба, которого царь
в своей грамоте назвал <мужем добродетельным и в воинских
делах искусным>. При отпуске, июля 30, Лизогуб был щедро
одарен, а козаки его отряда получили такое изобилие продовольствия
на дорогу, что могли еще продавать часть того, что им было дано.
Царь потребовал Мазепу лично к себе. Гетман пустился наскоро
в дорогу, намереваясь пересечь царю возвратный путь из Азова в
столицу. Мазепа встретил царя Петра и представился ему в
слободском полковом городе Острогожске, иначе Рыбном. Там он поднес
царю богатую турецкую саблю, оправленную золотом и дорогими
каменьями, и щит на золотой цепи, украшенный алмазами, яхонтами и рубинами. Царь принял гетмана чрезвычайно милостиво и
любезно, сам был у него в гостях и обедал, провел с ним в беседе
целый день и отпустил с уверениями в своей неизменной милости.
При отпуске Мазепа получил в дар 12 кусков бархата, объяри1, атласу, 5 косяков камки2, соболей парами на 525 рублей и
соболиный мех в 300 рублей. Это было второе свидание гетмана Мазепы
с царем Петром, и в этот раз Мазепа, оставивший на царя и в
прежнее свидание приятное впечатление, еще более расположил к себе
государя. С этих пор мы видим, что Мазепа до самого злосчастного
конца своего гетманства почти каждый год езжал в Москву, обыкновенно при начале года и чаще всего случалось ему бывать там
тогда, когда и Петр, проводивший всю жизнь в метаниях по своей
широкой державе и по соседним краям, наведывался в свою родную
столицу. Так утверждались между царем и гетманом такие
отношения, что Мазепа стал пользоваться не только уважением, но
любовью и полным доверием к себе царя Петра.
Возвращаясь из Острогожска домой через Белгород, Мазепа
