Басани - в Переяславском полку, в Кобыляках и Будищах - в

Полтавском полку и во всех побережных городках пошли слухи, что гетмана задержат в Москве со старшинами, отпустятся назад

только бывшие с ними незнатные люди; толковали даже, что

<некий иной чин имеет быти>. Такие слухи распространяли

запорожцы, злобствовавшие на гетмана за то, что он запретил

малороссиянам ездить на Запорожье для торговли и лишил

Запорожскую Сечь возможности получать хлеб и другие предметы

продовольствия из Малороссии. Запорожцы ~ ошибались: такие

стеснительные меры последовали по воле московского

правительства, и гетман, будучи в Москве, ходатайствовал об их отмене.

Вуехович писал, что трудно ему удерживать спокойствие, люди

его не слушают, властей не уважают и уходят в разные стороны: те на низ в степи, а те к Бугу и иным речкам на правой стороне

Днепра. Из полков Гадяцкого, Миргородского и Лубенского под-

434

нимается поспольство большими громадами на правый берег

Днепра искать новоселья; иные же, доносил Вуехович, думают и

нечто новое у себя зачать. Правобережная Украина, по-видимому, начинала для малороссиян левого берега делаться такой же

обетованной землей, какой лет пятнадцать тому назад казались для

Правобережной Украины Левобережная и Слободской край. <Что

можем мы сделать, - писал Вуехович, — с какими-нибудь

несколькими тысячами дворян (т. е. гетманской надворной команды) против большого числа непослушных! Не так страшны нам

неверные татары, как свои нехристи, которые страха Божия не

имеют и начальства не слушают. Множество их порывается на ту

сторону Днепра искать себе житья, а запорожцы разглашают, что

татар бояться нечего, что татары нам не враги и хан приказал

отпустить на свободу всех, которых татары недавно захватили на

другом берегу Днепра,* когда те ходили за ягодами и за дровами>.

Вуехович умолял гетмана поспешить на Украину и издать

универсал к народу; о том же доносили гетману генеральный хоружйй

Ломиковский и стародубский полковник Миклашевский: последний писал, что, находясь на страже в Днепровской пристани, он

принужден был пропускать несколько возов за Днепр, потому что

весь народ роптал, почему не дозволяют ходить на низ за

звериными и рыбными промыслами.

Шатание с места на место, искание льготного жития на

новосельях было тогда в нравах малороссийского народа не только

в гетманщине, но ив тех краях, где селились выходцы слобожане

Путивльского уезда слободы Терновой жители малороссияне, поверстанные службой к севскому воеводе, самовольно убежали со

службы, забрали свои семьи и ушли в село Хоруговку, принадлежавшее Михаилу Гамалее. Владелец объявил у себя

новопоселенцам льготы на 15 лет и таким образом переманил к себе из

Терновой слободы 40 дворов, а потом посылал делать наезды на

Терновую слободу, грабить и бить людей, чтоб от такой <тесноты>

переходили к нему терновцы на житье.

По возвращении домой гетман узнал, что вся смута в народе

исходит от запорожцев. Еыл на Запорожье писарь, по имени или

по прозвищу Сажка. Он сообщал в Украину секретно гетману, что творится в Сече и .как запорожцы, подущаемые татарами, толкуют о том, что надобно вместе с ляхами и татарами воевать

москалей. Сажка известил гетмана, что кошевой Гусак, хотя и

против своего желания, но по воле товарищества, послал в

Варшаву к польскому коронному гетману Прокопа Лазуку с

товарищами Забиякою и Кисляковским: они повезли <суплику>1 от

войска низового запорожского с жалобою, что Москва нарушает их

* Смиренную просьбу (устаревший польский термин).

435

вольности и хочет всех их сделать рабами своего московского

царя и его бояр. <Пусть, - обращались они в своей супликеко

всей Речи Посполитой, - пусть святой дух осветит сердца вель-

можностей ваших и даст вам здравый совет, а наше желание

таково, чтобы оба народа, польский и малороссийский, соединились>.

Обо всем этом гетман узнал через писаря Сажку и потом

через посланного нарочно в Варшаву ловкого киевского торговца

Ельца и сообщил в Москву; но там узнали о сношениях

запорожцев с Польшею и другим путем. Какой-то шляхтич

Подольский сообщил московскому резиденту Волкову о прибытии

запорожцев, замечая, что король польский хоть и не примет

запорожцев в подданство, но будет рад размолвке запорожцев с

царем и с городовыми козаками, потому что король польский, как и все вообще поляки, недоволен уступкою Москве областей, принадлежавших прежде Речи Посполитой. В следующем 1690

году Сажка известил гетмана, что Прокоп Лазука воротился от

короля и привез королевский подарок 200 червонцев для раздачи

товариству. Тогда гетман отправил в Сечь ловкого козака Василя

Горбачевского, приказывая сойтись с Прокопом Лазукою и

выведать от него, что ему говорили в Польше. Лазука открылся

Горбачевскому и говорил: <Меня очень почетно приняли в Польше.

Коронный гетман увещевал нас служить, королю, а король, отсылая через меня 200 червонцев, обещал еще прислать поболее через

посредство каких-то киевских знатных особ, но пусть гетман не

доверяет ляхам. Из того, что я слышал от коронного гетмана и

других знатных панов, вижу, что они зла желают нашей

Украине>. Такое предостережение Лазуки скоро стало подтверждаться

вестями, приходившими из Крыма, что хан намеревается всеми

силами орды своей помогать полякам подчинить себе Украину, а

летом 1690 года Мазепа сообщил в приказ, что турецкие послы

подали цесарскому величеству статьи о мире и в этих статьях

упоминается только о цесарской державе, да о польской Речи

Посполитой, да о Веницейской*, а о царской державе нет и

помина. Польский король то и дело что пересылается с крымским

ханом, который берется устроить примирение между Турцией и

Польшею. <Я имею, - писал Мазепа, - верную ведомость, что

от цесарского величества и от польского короля великим государям

царям никакого добра надеяться не следует, а, напротив, можно

опасаться военных вредительств>.

Так расплывались в ничто пышные ожидания успехов, которых, казалось, можйо было ждать от союза христианских держав

в борьбе с мусульманами. Союзники, вместо того чтобы действо-

1 Венецианской.

436

вать, поддерживая друг друга, ковали ковы один против другого

и каждый поодиночке искал возможности помириться с

враждующею стороною с выгодою для себя и в ущерб союзникам.

Бдительный гетман, отлично понимавший, что такое польское

правительство, следил за ходом дел и впору указывал московскому

правительству неискренность союза Польши с Россией и тем

самым, оказывая ему услуги, располагал к себе его доверие.

Между тем у гетмана были внутри края между старшинами

враги, не терпевшие его в равной степени, как не терпел их и

он. Главными из них продолжали быть Леонтий Полуботок и Ми-

хайло Василевич Галицкий. О Полуботке доносил гетман, что он

наговаривал киевскому воеводе князю Ромодановскому на гетмана, будто он, Мазепа, человек польской породы, посылает в Польшу

к сестре своей старицу Липницкую для покупки маетностей и

что войско запорожское этого гетмана не терпит и всем

малороссиянам он неприятен. Ромодановский подтвердил, что это

сообщаемо было Полуботком. Мазепа воспользовался челобитной, поданной на Полуботка некоторыми переяславцами, и испросил в

приказе одобрение смены его с полковничьего уряда, назначив

вместо него управлять Переяславским полком Ивана Лысенка.

С другим недоброжелателем гетмана, Михаилом Василевичем

Галицким, Мазепа связал дело о появившемся в Киеве подметном