– Что? – Его глаза превратились в щелки.

– Кроме нее, в лазарете ночью посторонних не было, а она, кажется, просто зациклилась на препаратах…

– Нет, – грубо оборвал ее Беллами. – Из всех хреновых преступников на этой хреновой планете ты решила обвинить в воровстве именно мою сестру? – Он смотрел на Кларк, и глаза его пылали гневом. Но когда он заговорил снова, его голос был спокоен: – Я думал, ты другая. Но я ошибался. Ты просто еще одна тупая сучка с Феникса, которая воображает, что все знает лучше остальных.

Он пнул топорище и молча ушел.

На мгновение ноги Кларк словно вросли в землю, и она застыла, слишком ошарашенная словами Беллами, чтобы уйти. Но потом девушка почувствовала, как где-то внутри нее закипают слезы, и, сорвавшись с места, она помчалась к лесу. Пошатываясь, влетела она под сень деревьев; горло перехватило, и Кларк рухнула на землю, обхватив руками колени и прижав их к груди, чтобы унять тоску в сердце.

Оставшись в одиночестве в тени ветвей, она сделала кое-что еще, чего никто не делал на Земле в последние триста лет. Она заплакала.

Беллами приостановился, чтобы поправить на плече убитую им птицу. Противостояние с Кларк так взбаламутило его, что он схватил свой лук и, ни секунды не раздумывая, бросился в лес. Только подстрелив у ручья птицу, он начал успокаиваться. Это был хороший трофей – подстрелить того, кто летает, труднее, чем того, кто передвигается по земле, и ему впервые удалось это сделать, – а птичьи перья прекрасно подойдут для новых стрел. Когда они с Октавией уйдут из лагеря, он возьмет их с собой.

Только вернувшись на поляну, Беллами вдруг осознал, что не видел Октавию с раннего утра, и почувствовал укол беспокойства: перед уходом ему следовало убедиться, что с сестрой все в порядке.

Костер уже горел, и, когда Беллами вышел на поляну, к нему повернулась дюжина лиц. Но никто не улыбнулся. Он поправил на плече птичью тушку, чтобы дать им полюбоваться своей добычей. Но почему, черт их дери, они так на него пялятся?

Чей-то сердитый крик привлек его внимание к кучке ребят на дальнем краю поляны, у обломков челнока. Они сгрудились вокруг чего-то, лежащего на земле. Он резко выдохнул, заметив, как это «что-то» шевелится.

Беллами пригляделся, и его замешательство утонуло в ярости, подобной которой он не испытывал никогда в жизни.

На земле лежала Октавия.

Швырнув тушку птицы на землю, Беллами бросился бежать.

– С дороги, – крикнул он, прорываясь в центр круга.

Октавия лежала на траве, и по ее щекам текли слезы.

Над ней с безумным блеском в глазах стоял Грэхем и несколько аркадийцев.

– А ну прочь от нее! – завопил Беллами, прорываясь к сестре.

Но, прежде чем он успел добраться до Октавии, чья-то рука обвилась вокруг его шеи, почти вдавив кадык в дыхательное горло, и Беллами, захрипев, начал, как безумный, озираться по сторонам. Прямо перед ним стоял Уэллс с холодным и жестким выражением лица.

– Что за черт?! – прошипел Беллами. – Убирайся!

Уэллс не двинулся с места, и Беллами, стиснув зубы, бросился на сына Канцлера, но кто-то сзади схватил его за ворот и дернул назад.

– Да отвяжитесь! – выпалил Беллами, и его локоть ударил стоящего сзади так сильно, что тот крякнул и выпустил ворот.

Октавия все еще лежала на земле. Когда она посмотрела вверх, на стоящих над ней Беллами и Грэхема, переводя взгляд с одного на другого, ее глаза округлились от ужаса.

– Лучше скажите, что здесь происходит, и поскорее, – процедил сквозь зубы Беллами.

– Я слышал, как вы с Кларк говорили о пропавших медикаментах, – раздражающе спокойно произнес Уэллс. – Никто, кроме Октавии, о них не знал. Значит, она их и забрала.

– Ничего я не брала, – Октавия всхлипнула, вытерла лицо тыльной стороной ладони и хлюпнула носом. – Они все с ума посходили. – Неуверенно поднявшись на ноги, она шагнула к Беллами.

– Никуда ты не пойдешь. – Грэхем схватил Октавию за запястье и вывернул ей руку.

– Пусти ее! – заорал Беллами, бросаясь на Грэхема, но путь ему заступил Уэллс, а кто-то еще завернул ему руку за спину. – Не трогайте меня! – Беллами яростно отбивался, но в него вцепилось слишком много рук, и он не мог освободиться от их хватки. – Подумайте сами, – Беллами изо всех сил старался, чтоб его голос звучал уверенно, – она получила травму во время посадки. Вы что, правда считаете, что у нее хватило сил стырить лекарства и утащить их подальше от лагеря?

– Сил на то, чтоб гулять со мной по лесу, у нее вчера хватило, – холодно ответил Уэллс. – Мы вместе с ней ушли довольно далеко.

Беллами снова рванулся, пытаясь освободиться от хватки множества рук. Слова Уэллса привели его в бешенство. Если этот урод хоть пальцем посмел коснуться его сестры…

– Давай полегче, – сказал Уэллс.

Он кивнул парню с Уолдена, и тот шагнул вперед, держа в руках моток веревки.

– Тогда скажи этой сволочи, чтобы убрал руки от моей сестры, – злобно произнес Беллами.

Неожиданно откуда-то появилась Кларк.

– Что тут творится? – пробираясь через толпу, спросила она. Ее глаза расширились, когда она увидела Октавию. – С тобой все нормально? – Октавия покачала головой, и слезы снова покатились по ее лицу.

– Пусть Октавия просто скажет, куда она дела лекарства, – спокойно проговорил Уэллс, – и будем считать, что мы во всем разобрались.

– Нету у меня их! – нервно крикнула Октавия.

– Мы знаем, что ты врешь, – зашипел Грэхем. – От твоего вранья тебе же хуже будет.

Октавия взвизгнула от боли, когда он сильнее сжал ее запястье, а Беллами опять забился, пытаясь вырваться.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Беллами, обращаясь к Уэллсу. – Вы хотите нас связать?

– Верно, – разжал челюсти Уэллс. – Октавия будет под арестом, пока не скажет, куда дела медикаменты, или пока мы не найдем улик, указывающих на кого-то еще.

– Ах, под арестом? – Беллами демонстративно оглядел поляну. – И как же вы собираетесь это сделать?

Кларк с напряженным лицом шагнула вперед.

– Я все равно провожу большую часть дня в лазарете, – отрывисто заговорила она. – Можно держать Октавию там. Я не спущу с нее глаз. Улизнуть она точно не сможет.

– Ты это серьезно? – хохотнул Грэхем. – Она увела лекарства у тебя из-под носа, а теперь ты намерена не спускать с нее глаз?

Кларк угрюмо повернулась к нему:

– Грэхем, если тебе этого мало, можешь поставить под дверью охрану.

– Это же нелепо, – Беллами трясло от изнеможения, которое пришло вслед за приступом гнева. – Посмотрите на нее, – сказал он, – для кого она может быть опасна? Развяжите ее, и я прослежу, чтобы она никуда не делась.

В поисках сочувствия он окинул взглядом лица стоявших вокруг ребят. Наверняка кто-то из них понимает, какая фигня тут происходит. Но никто не захотел встретиться с ним взглядом.

– Вы все тут чокнулись. – Беллами повернулся к Грэхему, и его рот скривился. – Это ты ее подставил. Ты украл эти лекарства.

Грэхем, хмыкнув, бросил взгляд на Ашера:

– Я же говорил тебе, что он так скажет.

Небо становилось все темнее, облака укутывали его серым одеялом. Беллами глубоко вдохнул:

– Ладно. Верьте, во что хотите, только отпустите Октавию, и мы уйдем из лагеря. Насовсем. Мы даже не возьмем ничего из ваших драгоценных припасов. – Он посмотрел на сестру, но ее мордашку исказил шок. Она явно была не в восторге от подобной перспективы. – И вы сможете забыть о нас навсегда.

Лицо Кларк на мгновение исказила гримаска боли, вновь сменившаяся застывшим выражением стальной решимости. Она это переживет, горько подумал Беллами. Станет таскаться по лесам с кем-нибудь другим.

– Не думаю, что это возможно, – насмешливо сказал Грэхем. – Не раньше, чем мы получим назад лекарства. Мы не можем допустить, чтобы еще кто-то умер только потому, что твоя маленькая сестричка – наркоманка.

Обвинение, словно плеткой, ожгло нервы Беллами. Он готов был придушить Грэхема за такие слова.