— Бвана, ты уже убил людоеда? — спросил меня маленький Сайд.

— Нет, еще нет. Дождь смыл все следы, а чуи так и не показалась. Может быть, она ушла и больше не вернется. Но если убийца появится, мы отомстим за твою сестру. Это я тебе обещаю!

Мать девочки робко предложила постирать мою рубашку: когда я приеду в следующий раз, сказала она, то смогу забрать ее. Расставшись с женщиной, мы вернулись в лагерь.

Возле реки мы встретили Кауки, который важно нес свое брюхо, двигаясь в направлении лагеря.

— Ты ненормальный, — сказал я ему, — Прогуливаешься после ужина? Тут ведь полно львов, и где-то здесь ходит чуи-убийца!

— Бваиа, все это глупости. Я их не боюсь. Еще с тех пор, когда я жил у озера Виктория, у меня есть свое средство против львов и леопардов. Ты отсутствуешь в лагере с утра до вечера, и я не знаю, что мне делать. Поэтому я пошел к трем холмам за смолой и цветами, — Кауки протянул мне один из тех прекрасных цветов.

Мы забрали повара в машину и поехали в лагерь. В тесной кабине я сразу почувствовал одуряющий запах удивительного растения.

— Много их там? — спросил я Кауки после возвращения в лагерь.

— Не знаю. Чтобы найти их, мне пришлось забраться высоко на холм. Зато смолу можно набрать внизу, ее там очень много.

Едва я проснулся воскресным утром, как услышал возбужденные голоса, доносившиеся со стороны кухни. Я встал и, одетый только в спортивные трусы, направился узнать, что происходит.

— Бвана, — громко сказал Кауки, — это люди из Лайтольи. Ночью чуи убил у них ребенка, который шел домой от соседей.

От удивления я опустился в кресло, стоявшее на кухне. В стороне стояли трое мужчин.

— Меня зовут Окоток, это был мой ребенок, — произнес самый печальный из присутствующих, африканец лет тридцати, — Все произошло около десяти часов вечера. Женщины из соседней хижины услышали крик ребенка, выскочили наружу, но ничего не увидели. И лишь когда наша маленькая Наота не вернулась домой, моя жена пошла к соседям. Те сказали ей, что малышка ушла с полчаса назад. Мы искали Наоту по всей деревне, но не нашли. А потом обнаружили ее сандалии в луже крови и рядом — следы чуи.

— Это не могла быть большая собака? — предположил я.

— Бвана, я хорошо знаю следы. Это был чуи. Он, и никто другой!

Я приказал следопытам приготовить все необходимое и объявил, что через десять минут мы едем в Лайтолью. Быстро выпив чашку кофе, я с куском хлеба в руке помчался в деревню.

Лужа крови была практически не видна. Вокруг пестрело множество человеческих и собачьих следов. Собаки за ночь вылизали кровь, и следы чуи были неразличимы. В довершение, по всем направлениям от деревни вели следы коров, овец и коз, которых хозяева на заре погнали на пастбище. Словом, ничего ценного для поиска убийцы найти не удалось.

Тем не менее я приказал следопытам объехать вокруг деревни и попытаться отыскать следы леопарда, а может быть, льва или гиен.

Сам же я сел в машину, вырвал лист из записной книжки и написал короткое письмо объездчику Гидеону в Макуюни. В нем я выразил свои сомнения в том, что ребенка убила та же самая самка леопарда. Как только удастся что-то разузнать, сообщу дополнительно, писал я, и настоятельно просил Гидеона выдать мне разрешение на отстрел людоеда. Письмо я послал с одним туземцем из Лайтольи с приказом не возвращаться без ответа.

Потом я поговорил с матерью Наоты, в глазах которой еще теплилась надежда увидеть девочку живой.

Только я решил было вернуться к луже крови, как прибежал маленький паренек, посланный следопытами, — Джума и Панго просили меня немедленно прийти к ним. Мальчик был очень горд возложенной на него миссией. Я достал из автомобиля дробовик, зарядил его, вынул из футляра бинокль и направился за парнишкой.

Деревня была расположена на холме, поэтому через десяток шагов дорога начала спускаться. Вдалеке вдоль извилистой речки росли высокие деревья. В таких местах часто встречаются леопарды. Я увидел Джуму, машущего мне рукой. Когда я приблизился, следопыт показал на траву, росшую вдоль тропинки, по которой женщины ходят за водой. На траве были следы крови. В руке Джума держал тряпку, которую нашел рядом на кусте.

Я отослал мальчишку обратно в деревню с приказом, чтобы никто не ходил по тропинке, пока я не вернусь, и мы направились к воде.

Панго ждал нас под деревом, возле которого на песке он обнаружил след леопарда, немного крови и отпечаток детской руки.

— Мы должны быть предельно внимательны. Сейчас только девять часов. Чуи вполне еще может сторожить свою добычу, — напомнил я следопытам.

— Похоже, бвана, скоро пойдет дождь, — промолвил Панго и показал на черные тучи вдалеке.

— Ничего, мы должны найти место, где леопард спрятал добычу. Отпечаток задней левой лапы уже видели? — нетерпеливо спросил я.

— Пока нет, только следы передних. Но это она. Отпечатки такие же, как и возле Ква-Кухиньи, — убежденно сказал Панго.

След левой задней лапы мы обнаружили только возле дерева, куда зверь затащил добычу. Отпечаток был небольшой, рядом — характерная бороздка. На стволе дерева виднелись царапины, оставленные когтями трех лап. Где же следы от четвертой? Мы присели на корточки и стали внимательно изучать царапины. Вдруг над нами раздался треск. Никто не успел вскочить на ноги — в воздухе пролетело могучее тело и упало Панго на спину. Прямо перед собой я увидел леопарда. Видимо, самка плохо рассчитала бросок, или же Панго успел передвинуться, но вместо спины хищница вцепилась в плечо следопыта. Прежде чем я успел вскинуть дробовик, зверь скатился по спине Панго на землю и скрылся в кустах.

Я заметил, что животное опиралось на три лапы, а четвертую поджимало.

Крикнув, чтобы Джума помог Панго, я бросился за людоедкой. Но та исчезла, словно призрак. Я понял, что преследовать ее напрасно. Вспугнутый хищник избегает встречи, а бывает, что и бросается на преследователя. Поэтому я быстро вернулся обратно.

Панго шипел от боли и проклинал чуи. Джума осматривал его раненое плечо. Крови было много, но рана не представлялась нам опасной. Конечно, ее следовало обработать. Мы бегом направились к машине. В «Тойоте» была хорошо оснащенная аптечка, которая не раз выручала нас в буше.

По дороге мы договорились, что останки жертвы оставим там, где мы их обнаружили, и вернемся к дереву позже. В деревне я приказал вскипятить воды и тщательно промыл рану. Панго повезло. Когти не задели артерию. В одном месте рана была так глубока, что в нее можно было всунуть палец. Правильнее всего было послать следопыта к доктору. Я опасался, что в рану могла попасть инфекция, которая осложнила бы процесс заживления.

После отъезда следопытов я вновь направился к месту, где хищник спрятал свою добычу. Отец несчастной Наоты хотел идти со мной. Я объяснил Окотоку, что это слишком опасно и попросил его, если он действительно хотел помочь, не пускать жителей деревни на эту тропинку. Случись такое, я мог случайно подстрелить кого-нибудь.

Медленно продвигаясь вперед, я добрался до места, откуда было хорошо видно дерево. Я внимательно осмотрел тропу, но леопарда там не обнаружил. Потом по большой дуге обошел дерево и с подветренной стороны, примерно в тридцати шагах, нашел укрытие среди кустов. Ножом я обрезал несколько веток, которые сужали обзор и мешали мне целиться и пользоваться оружием.

Около полудня пошел дождь. Я снял рубашку, завернул в нее дробовик и прислонил ружье к стволу куста.

Дождь был достаточно сильный, он шел уже второй час, но ничего не происходило. Время от времени я осматривал в бинокль крону дерева, стараясь оберегать оптику от падающих капель. Людоеда — как не бывало. После пяти часов вечера я услышал осторожный свист. Вернулся Джума.

— Что с Панго? — спросил я.

— Доктор зашил рану и сделал несколько уколов, — сказал следопыт, — Через три дня приедет, посмотрит снова. Панго остался в деревне и ждет нашего возвращения. Разрешение от Гидеона лежит в машине, — Через минуту Джума добавил: — Мне кажется, здесь будет тихо. Это очень хитрая сволочь. Она больше не придет. Придется нам что-то делать с маленькой Наотой.