— А шахту осмотрели? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Да, бвана, там все как было.

— Тебе не показалось, что кто-то пытался возобновить добычу?

Панго немного подумал, а потом достал из кармана гильзу калибра.500. От нее пахло порохом, и, если судить по форме — не цилиндрической, а резко сужающейся к концу, — она была от патрона, переделанного под калибр.470.

— Я нашел это у входа в шахту, бвана, — объяснил Панго и, немного подумав, добавил: — Внизу все осталось по-прежнему. Вход все так же заделан досками. Никто туда не заходил. Лютеранин с Мули спускали меня на веревке, и я проверил все лестницы: туда никто не спускался.

— Где же сейчас твой брат, Панго? — спросил я, продолжая разглядывать диковинную гильзу, — Что вы делали после того, как пришли на участок?

— Я решил сразу идти к тебе, а Мули оставил в палатке на участке. Масаи обещали позаботиться о нем, — ответил мой помощник и снова опустил глаза.

— Да, ты отлично распорядился! — съязвил я, не удержавшись.

— Распорядился? — удивленно переспросил он.

— Ну ты даешь, Панго! — возмущенно затараторил Джума, — Не прикидывайся дурачком! Или ты и вправду отупел в своей деревне?! Пошевели мозгами; ведь кто-то сжег дом бваны, а рядом отирается чуи, который попробовал человечину. Неужели ты не понимаешь, что оставил своего собственного брата ему на ужин?!

— Мой брат не боится чуи, — ответил Панго, невозмутимо допивая свой чай, — И потом там есть масаи.

— Да, не хотел бы я быть твоим братом! Сам убегаешь, а молодого, неопытного паренька бросаешь в буше как приманку для людоеда! — От возмущения Джума даже выпучил глаза.

— Отстань, мой брат уже не ребенок, у него есть копье, лук и нож! Что еще нужно молодому воину в буше?! Ты, безродная деревенщина, не можешь знать о храбрости воинов народа ньятуру. Если бы бвана не забрал тебя с рынка, болван, ты бы до сих пор питался гнилыми бананами и бегал голый, как павиан!

Поскольку пикировка двух приятелей зашла слишком далеко и дело могло кончиться дракой, я поспешил продолжить расспросы:

— Так что же пообещал вам масай-лютеранин?

— Он обещал регулярно отсылать по нескольку воинов, чтобы они приносили Мули молоко. И еще обещал перегнать стадо молодых бычков поближе к твоему участку, чтобы там постоянно кто-то был. Если бы этот нахал не перебивал меня, я бы давно уже все объяснил, — Договорив, Панго бросил победоносный взгляд на своего оппонента.

— Слышь ты, ньятурский герой! — злобно прошипел Джума, вытаращив глаза так, что на него стало страшно смотреть, — Если ты скажешь, где Лука, то я, так и быть, встану перед тобой на задние лапы! — Он присел на корточки и начал забавно лаять, изображая собаку.

Однако пронять Панго было не так-то просто. Презрительно глянув на кривляющегося приятеля, он спокойно парировал:

— Я всегда думал, что ты пронырливей, чем я, но сегодня понял — детство на рынке не прошло для тебя бесследно. Вот уже двадцать лет ты сидишь у бваны на шее и ешь, как богатый человек, но хорошая еда ума не прибавляет. В голове у тебя по-прежнему уличный ветер!

Эти слова явно произвели впечатление, потому что некоторое время на веранде царила тишина.

— Ты не ответил на мой вопрос, воин! — Немного подумав, Джума, видимо, решил не реагировать на оскорбления.

— Ты еще не сел на задницу, пожиратель овощей! — возразил Панго, насмешливо ухмыльнувшись.

— Прекратите это безобразие! — сказал я как можно строже, едва сдерживая смех. Нет слов, очень забавно наблюдать за этими перебранками, — Что все-таки с Лукой? Вы что-нибудь узнали?

— Бвана, у нас очень мало времени! Думаю, нам пора ехать. К вечеру будем на месте, а по дороге я все расскажу, если меня не станут отвлекать, — ответил Панго, метнув в своего товарища презрительный взгляд.

Джума уже открыл было рот, чтобы продолжить перебранку, но я опередил его, отдав приказ собираться в дорогу. Загрузив «Тойоту» снаряжением и провизией примерно на пять дней, мы двинулись в путь.

Лука родом из Комоло. По дороге к нам, в Арушу Панго остановился там и узнал много интересного. Местные жители рассказали ему, что с тех пор, как Лука вернулся, он стал настоящим пьяницей и перестал работать. Хорошенько напившись, он то и дело заводил разговор о каком-то мганге[5] и о вуду.[6] Утверждают также, что леопард задрал его пятилетнего сына, после чего Лука будто бы и вовсе помешался. Панго попытался вызвать на откровенность его жену, но та отказалась говорить, объяснив это тем, что муж запретил ей рассказывать что-либо о смерти ребенка. Такой поворот заинтересовал меня, и я снова начал расспрашивать Панго:

— Что ты сам думаешь об этом?

— Думаю, бвана, что Лука замешан в поджоге. Как иначе объяснить его стремление сделать тайну из гибели своего сына? Лука отлично знает, что, если бы он сразу сообщил о случившемся, ты не отказал бы ему в помощи, приехал бы и убил этого леопарда! Ни он, ни его семья не голодали, к тому же он получал деньги за службу. Зачем же все бросать и убегать? Почему его жена ничего не говорит о смерти ребенка? Нужно заехать к Луке и потолковать с ним и его женой.

— Нет, начнем с участка. Ведь леопард именно там задрал ребенка? Кстати, это произошло до или после пожара?

— Чуи задрал мальчика до пожара, то есть около трех недель назад, — ответил Панго, немного подумав, — Я пытался узнать, не задрал ли чуи еще кого, но масаи ничего такого не слышали.

В это время мы свернули с дороги. Теперь перед нами только узкие тропки, по которым масаи сотни лет водят свой скот. А за нами видна Килиманджаро, которую закат окрашивает в ярко-розовый цвет. Это место масаи называют Хейти. Точно так же именуется дерево, растущее вокруг Голубых гор. Его сок — чудодейственное лекарство для заживления ран.

Я узнал об этом от местного проповедника-лютеранина, который учит жителей близлежащих поселков вере в единого Бога. В каждом поселке он выбирает дерево, форма кроны которого напоминает купол собора, и проводит там свои беседы. За несколько лет люди натащили под эти деревья большие камни, на которых они сидят во время проповеди. Как-то раз лютеранин надрезал ярко-зеленую кору хейти и велел мне намазать руку выделившимся соком, который по виду напоминал сгущенное молоко. Когда я растер жидкость по коже, у меня создалось впечатление, будто я намазался кремом для загара. Проповедник утверждает, что утех, кто пользуется этим средством, раны быстро заживают и не оставляют рубцов; это подтвердили и оба моих помощника: они тоже слышали о целебных свойствах сока, но попробовать его действие на себе им ни разу не довелось.

Следующие десять километров мы ехали очень быстро, чтобы попасть на наш участок до темноты. Однако сумерки опередили нас: мы только и успели, что спуститься в долину, где находился мой сгоревший дом. Решили остановиться прямо у спуска. Здесь по обе стороны тропы возвышаются каменные глыбы, образующие естественные навесы, под которыми очень удобно ночевать. На всякий случай мы поставили палатку: если рассказы о леопарде — правда, ночевка под открытым небом могла оказаться небезопасной.

Спать мы легли после скромного ужина, предварительно разведя два костра и договорившись о том, что, если кому-то приспичит выйти из палатки, он должен разбудить остальных. К счастью, ночь прошла спокойно, и утро мы встретили, потягиваясь в своих уютных спальных мешках.

Пока Панго готовил завтрак, мы свернули палатку и собрали вещи. Проверив свой карабин и дробовик двенадцатого калибра, который обычно носит один из моих помощников, я заметил, что Джума осматривает близлежащие заросли кустарника. Спустя некоторое время он вернулся и, ни слова не говоря, сунул мне в руку какой-то металлический предмет. Я рассмотрел его: это была гильза, как две капли воды похожая на ту, что вчера вечером принес Панго. Я по привычке понюхал ее.