Мы продолжали идти, осматривая каждый подозрительный куст. Через несколько минут у меня в кармане раздался тройной сигнал рации. Нас увидели, теперь можно было не бояться, что Вольф попадет в нас.

Но вот что странно — вместо облегчения я снова почувствовал необыкновенное волнение и обернулся. Огромный леопард уже приготовился прыгнуть на меня сзади. Помогла хорошая реакция: я пригнулся в тот самый момент, когда хищник взвился в воздух. Ствол моего карабина уперся ему в брюхо. Я выстрелил и тут же перезарядил винтовку. Окровавленный чуи распластался возле Джумы и уже собирался снова прыгнуть, но мой помощник хорошо прицелился и выстрелил из дробовика. Леопард, дико рыча, стал кататься по земле, затем на секунду замер. Второй выстрел из моего карабина пришелся ему точно в горло. Чуи стих.

Через несколько минут Джума осторожно стукнул людоеда по голове. Тот не двигался.

Мой помощник попытался что-то сказать, но у него получился только глубокий вздох. Я протянул ему руку:

— Прости, Джума, я не успел тебя предупредить. Леопард уже был в прыжке, и мне пришлось тут же стрелять. Я не знаю, что заставило меня обернуться! Как ты, он тебя не зацепил?

Джума покачал головой. Он по-прежнему не мог произнести ни слова.

Я связался с Вольфом.

— Как вы?! — От его крика рация буквально вибрировала у меня в руках, — Такое бывает только в кино! Как вам удалось выстрелить?

Я разрешил им выйти из укрытия, и они с Иди помчались нам навстречу.

— Стэн, у тебя куртка в крови, — заметил немец, оглядев меня с ног до головы.

— Это не моя кровь, это кровь леопарда, — успокоил его я, — Лучше посмотри на Джуму. Шварценеггер упал прямо на него, а через меня только перескочил. Я успел пригнуться к земле и выстрелить.

— Стэн, мы все видели! Леопард сбил тебя с ног, а потом напал на Джуму. Ведь так, Иди? — Вольф был потрясен, что мы остались целы и невредимы. Он бросился к Джуме, чтобы осмотреть его и оказать первую помощь, но тот в ужасе убежал от него.

— Бвана, чего хочет этот музунгу? — закричал он.

— Расцеловать тебя, Джума!

Иди расхохотался.

— Вольф, оставь его, — попросил я, — Он нас не понял. С ним не произошло ничего страшного. Видишь, бегает как угорелый!

Я опустился на землю и только тогда почувствовал, что у меня дрожат колени. Я достал фляжку и, глотнув, передал ее Вольфу.

— Стэн, я хочу забрать этого зверя целиком. В Германии мне сделают чучело в полный рост, пусть даже это обойдется мне в пару тысяч марок. Надо же — людоед! Я до сих пор не могу поверить, что все обошлось!

Окончательно успокоившись, мы несколько раз сфотографировались, а затем погрузили трофей в машину.

Но это еще не все. Нам пришлось снять с дерева останки браконьера, чтобы отвезти их в полицейский участок в Муронго. Там мы договорились, что приедем на место происшествия на следующее утро: в тот день нам необходимо было отдохнуть.

В лагере нас встречали как победителей. Вольф заказал шампанское и торжественный ужин в честь нашей невероятной охоты.

Повар Вильям передал нам привет от Росси, который должен был прилететь к вечеру. Мы собирались встретить его на полевом аэродроме, а до этого я решил осмотреть наши приманки для Рэмбо, которые мы вывесили накануне. Иди был очень расстроен, что проиграл спор: возле одного из деревьев обнаружились утренние следы этого огромного зверя, а другой кусок мяса оказался слегка объеден.

Росси выглядел неплохо, несмотря на воспаленный шов, видневшийся из-под футболки на Левом плече. Приехав в лагерь, он сразу же бросился осматривать Шварценеггера и подтвердил, что это тот самый леопард, о встрече с которым он будет помнить всю жизнь.

— Да, это он. Другого такого великана в Ибанде не найдешь!

— Найдешь, бвана, найдешь, — грустно возразил Иди, — Это твой Рэмбо, из-за которого мне придется жевать траву.

Он повернулся ко мне и обречено спросил: — Бвана Стэн, где я должен пастись? Все захохотали, глядя на печального Иди и его изумленного хозяина.

Разноцветное утреннее солнце — по-другому нельзя назвать это явление природы. Оно происходит нечасто — два или три раза в год. Поднимаясь, солнце начинает менять свой цвет, и это настолько удивительно, что тому, кто никогда не видел подобного явления, оно кажется искусственным, нереальным — мерещится, что вот-вот произойдет какая-то природная катастрофа. Ярко-желтый цвет меняется на оранжевый, потом на красный, фиолетовый, и наконец солнце становится голубоватым. В такое нельзя поверить, становится страшно! Я уже неоднократно наблюдал это явление, и каждый раз меня охватывало волнение. Я надеюсь, сегодня ничего не произойдет — ничего подобного тому, что было несколько лет назад…

Глаза налились усталостью, но я должен был держаться. Я высунул голову в открытое окно своей «Тойоты», подставив лицо утреннему освежающему ветерку. Ветка куста, мимо которого я проезжал, хлестнула меня по лицу и уху! Ну и пощечина! Усталость мигом слетела. Я почувствовал, что из уха начала капать кровь, и немедленно остановился. Оторвал кусок туалетной бумаги, вытер кровь. Кровотечение довольно сильное. Из-под брезента появилась кудрявая голова чернокожего человека, зевавшего во весь рот.

— Маджи! — приказал я ему.

— Что происходит, мзее? — спросил Джума, вылезая из кузова с небольшой канистрой в руках.

— Ничего не происходит. Ветка резанула меня по голове. Вот, смотри, — Я отнял руку от уха и подставил лицо под свет фар. Джума, мой следопыт, слуга, водитель, повар и надежный товарищ, тихо присвистнул и вернул мою руку с тампоном из туалетной бумаги на прежнее место.

— От этого не умрешь и ухо не отвалится, но необходимо достать аптечку и обработать рану, иначе может воспалиться. Тогда придется прибегать к помощи ножа, — Он улыбнулся и полез под брезент «Тойоты» за аптечкой.

Начало светать, на небе ни облачка. Восхитительный вид, но тут Джума взял меня за плечо и снова развернул к фарам. Было еще недостаточно светло, поэтому, чтобы осмотреть рану, ему потребовалась иллюминация. Я же поминутно поворачивался на восток — небо приобретало такой удивительный цвет, что напоминало цветной плакат!

— Сегодня будет невероятное солнце, мзее, — произнес Джума, — Раскрашенное. О таком солнце мне рассказывал мой дед, который знал от своего деда, а тот от своего…

В этот момент он задел мою рану, я дернулся и воскликнул:

— Господь с ними, с твоими дедами! Смотри, куда тычешь!.. Так что там говорил дед?

— Он говорил, что, когда солнце покрывается красочными пятнами и меняет свой цвет, это наказание божье всему живому — много людей и животных умрет в такой день! Потом бог помажет солнце их кровью, чтобы каждый знал о своей участи и обратил внимание на собственную жизнь, — Сказав это, Джума отрезал кусок лейкопластыря, чтобы заклеить им мое ухо.

— Джума, ваш бог всего живого уже взял мою кровь, и я надеюсь, что теперь увижу ее на солнце, — пошутил я, когда Джума закончил возиться с моим ухом, но глаза его остались серьезными.

— Не смейся, мзее! Скоро на нем будет не только твоя, но и много чужой крови. Вот увидишь! Смотри — солнце встает.

Мы стояли рядом, опершись о кузов машины, когда «Тойота» начала раскачиваться — это из нее стал вылезать мой второй следопыт, Панго. К тому времени он работал у меня уже несколько лет, но асе же меньше, чем Джума. Если Джума очень сметлив, шустр и работящ, то Панго — другой. Он — сама порядочность, и, главное, у него доброе сердце.

— Уа-а-а, — раздался за нашими спинами зевок следопыта, — Что? Что? Что происходит? — заикаясь, спросил Панго, боязливо оглядываясь по сторонам.

— Вуду. Раскрашенное солнце, — сухо констатировал Джума и добавил: — Помнишь, что нам дома рассказывал старый дедушка? И говорил, что он узнал об этом от своего деда?

— Бвана мзее, — обратился ко мне Панго, — сегодня будет плохой день! Видишь, какое солнце? Уже сейчас оно темно-красного цвета, через минуту будет еще темнее, потом станет почти черным, — Голос его задрожал, а глаза чуть не вылезли из орбит.