— И когда Вы поняли это?

— Он понял, — ответила Данфейт, кивая головой в сторону Орайи, лежащего на своей кровати.

Айрин развернулась на стуле и внимательно посмотрела на друга.

— И когда ты собираешься вывести ее на откровенный разговор и узнать, наконец, что она делает здесь?

Орайя сделал вид, что обращались не к нему.

— Понятно… — протянула Айрин. — Как всегда, самая грязная работа достается именно мне!

Айрин поднялась с кровати и, достав сумку Айи из-под кровати, вывернула все содержимое на стол.

— Ты что делаешь? — возмутилась Данфейт.

— Не беспокойтесь. Пострадает моя совесть, а не ваша.

— Так нельзя!

— Где нельзя? Здесь?! Плевать мне на этические нормы и принципы! Одни вправе притворяться детьми, другие — убивать их! А я вот шарю по чужим шмоткам. Извини, но это преступление — самое безобидное из всех!

Айрин начала перебирать вещи Айи. Нижнее белье, одежда, пустая коробка из-под снотворного, наушник беспроводной сети, туалетные принадлежности, даже прокладки. Рука потянулась к чему-то блестящему и Айрин ухватилась за пластиковую карточку с номером банковского счета.

— Она совсем безмозглая. Кто оставляет такие вещи в сумке?

Приглядевшись к номеру, Айрин хмыкнула.

— Именная, будь она неладна. Знаете, какое имя? Не поверите! — захохотала Айрин. — «Творец». У нее точно не все дома! А, ну-ка!

Айрин метнулась к кровати девушки и вытянула из-под одеяла ее планшетник.

— Ты не посмеешь, — покачала головой Данфейт.

— И кто остановит меня? Ты? Может быть, Кимао? Или Орайя?! Чего молчите! Всем хочется узнать, что она там малюет! И я — не исключение!

Айрин ввела в качестве пароля слово «Творец» и, о чудо, операционная система загрузилась.

— Итак, посмотрим…

Орайя свесился с кровати, молча наблюдая за действиями Айрин. В тишине она перебирала файл за файлом, вглядываясь в незнакомые ей лица.

— А у нее талант. Очень красиво. Правда, мрачно слишком, но руку мастера видно.

Спустя несколько мгновений над Айрин склонились все, за исключением Орайи, продолжающего лежать на своей койке.

— А это что такое? — воскликнул Кимао и выдернул планшетник из рук Айрин.

На него с экрана монитора смотрела никто иная, как Квартли Соу. И женщина улыбалась, протягивая руку не кому-нибудь, а Кейти.

— Юга… — прошептала Данфейт. — Она была там.

— И сколько, интересно, ей на самом деле лет? — задал свой вопрос Кимао, продолжая открывать новые файлы.

— А это кто? — не поняла Данфейт, разглядывая нарисованного мужчину, стоящего посреди белых песков.

— Не знаю, — протянул Кимао. — Но кого-то он мне напоминает…

— Глаза! — воскликнула Эрика. — такие же синие глаза, как у Айи!

— Брат?

— Не припомню, чтобы у Гвена было двое детей, — покачал головой Йори.

— Мы и про нее-то не знали, — пожала плечами Эрика.

— Давай, другую папку посмотрим.

Айрин выдрала из рук Кимао планшетник и продолжила изучение рисунков.

— Она нас всех нарисовала! А вот и полковник… Где это он стоит?

— Посмотри лучше, во что он одет!

— Белый плащ?

— Вот тебе и полковник…

Айя вошла в отсек и замерла на пороге. Айрин сидела за столом, в то время, как остальные стояли за ее спиной. И он. Он стоял перед Айрин и держал в своих руках ее планшетник.

Орайя обернулся к ней и посмотрел с каким-то отвращением, будто мерзость увидел.

Айя спокойно подошла к нему и выдернула из рук зрячего свой компьютер. На мониторе был один из ее порочных рисунков. Айя пролистала файлы назад, чтобы понять, что все они только что видели, и, осознав, что нутро ее вывернуто наизнанку, отключила монитор.

— У каждого из нас есть свои фантазии… — в пустоту произнесла Эрика, но, Юга свидетель, лучше бы ей в этот момент промолчать.

Конечно же, «порочными» Айя назвала рисунки, где Орайя Сиа был запечатлен в разнообразных позах: лежащим сверху, снизу, сидящим, стоящим, но обязательно стонущим и получающим наслаждение…вместе с ней… Проклятый талант… Проклятый рисунки… Проклятый планшетник…

Айя подошла к стойке своей кровати и, поудобней перехватив прибор, со всей силы ударила панелью о металлическую штангу. Экран разбился и внутри что-то хрустнуло. Айя вновь занесла руки и во второй раз ударила им, разнося планшетник в дребезги. Она уничтожала себя. Свое я. Свою душу. Пять лет своей жизни, она разбивала точными, ритмичными ударами о стойку кровати. Наконец, когда глаза ее стали влажными, она метнула остатки прибора в стену, рассыпав детали по полу.

— Подавитесь… — ответила Айя и так же тихо вышла из отсека, как только что вошла в него.

Когда убеждения разбиваются о неприступную стену реальности, когда надежды растворяются в водах чужого безразличия, когда собственное бессилие становится очевидным, эмоции перестают наполнять свободную оболочку и исчезают. Вера, стремления, желания и любовь сменяются пустотой, и очевидное, что всегда лежало на поверхности, открывается взору. Вот, кто они. Бездушные создания, влачащие жизнь в уязвимых телах… Они не рождаются такими. Такими их делает система. Мир, построенный на угоду тем, кто контролирует его. Слуги, что полагают, будто они не свободны. «Зрячие», которым приоткрылась завеса этого мироздания, не способные понять Истины, потому как не могут больше чувствовать. Маленькая деталь, из-за которой они лишаются возможности принять вещи такими, какими они являются на самом деле. Рабы своего бесчувствия, подневольные своего сознания, слепцы, которые хотят прикоснутся к свету, не осознавая, что его можно только узреть.

Она могла бы понять мотивы каждого из них, но принять тот факт, что он без спроса заглянул к ней в душу, осквернив все, абсолютно все, что она испытывала к нему, было выше ее сил. Слезы струились по ее лицу, пока она шла вперед. Ни всхлипов, ни рыданий, просто вода, стекающая по ее щекам из ярко-синих глаз.

Их Мир — другой. Они — другие. И он — тоже.

— Довольна теперь! — воскликнул Орайя, с презрением глядя на Айрин.

— Вполне, — ответила сайкаирянка и прикрыла уставшие глаза ладонью.

— Все мы — уроды, — произнес Йори, присаживаясь на свою кровать. — Кто-то больший, кто-то меньший…

— Но, мы ведь не знали, что она рисует такое… — вторила Данфейт.

— Ты занимаешься этим в десяти метрах от нас за закрытой дверью и ничего крамольного в этом не находишь! — ответил Йори. — Да, что греха таить, мы тоже трахаемся в этой ванной! А те, кто не трахаются, хотят трахнуться! Она — рисует! Ну, понравился ей Орайя. И что из этого? Может он мастурбирует на нее? Или на Айрин? Как думаешь, Сиа, приятно было бы тебе узнать, что она видит твои самые потаенные, самые развратные фантазии? Но ты, весь такой правильный, осудил ее! Видел бы ты свое лицо в этот момент! Смотрел так, будто она изнасиловала тебя у всех на виду! Ха, она трахается с тобой в своих мыслях, а ты, вместо того, чтобы просто радоваться тому, что кто-то хочет тебя, посмотрел на нее, как на шлюху!

— Я? — не понял Орайя, поворачиваясь при этом к брату.

Кимао отвернулся, чтобы не провоцировать Орайю на еще больший скандал.

— Теперь, значит, во всем виноват только я…

— Не ты один начал это… — подала голос Данфейт. — Мы все виноваты.

— Но нести ответственность за это придется тебе, — подытожил Йори, отворачиваясь от Орайи.

Дверь в отсек открылась, и Орайя первым обернулся, искренне надеясь, что увидит там Айю. Но мужчина в военной форме, был совсем на нее не похож. Объявив всем, что их ждут в зале совещаний категории «А», военнослужащий удалился, оставив их одних.

— Началось? — спросила Данфейт у Кимао.

— Думаю, что да.

Когда они вошли в зал, Айя сидела на стуле за столом, сложив свои руки на груди. Орайя выдохнул с облегчением, когда понял, что с ней все в порядке. Иначе… А что «иначе»? Он бы отправился искать ее? А если бы нашел, что сказал? «Прости»? «Я не хотел обидеть тебя»? Дело сделано, и исправить ошибки уже невозможно.