— Нет, ну ведь нельзя же быть такой тварью! — возмущенно закончила свое повествование Танька, а мы с Ольгой согласно кивнули.

Мы сидели в баре уже третий час, собравшись по случаю недавно прошедшего дня рождения нашей рассказчицы. Непосредственно на ее праздник я приехать не смогла, поэтому предложила встретиться неделю спустя. И вот теперь, выпив уже две бутылки шампанского на троих, мы рассуждали о поведении еще одной нашей подруги Марины.

А ситуация сложилась скверная, особенно если учесть, что нас четверых связывало.

Подружились мы еще в младших классах школы, а с Танькой и того раньше — с ней мы жили в одном дворе и ходили в одну детсадовскую группу. Отсюда становится ясно, что за последние более чем пятнадцать лет мы очень привязались друг к другу. Но как теперь выясняется, видимо, не все.

Выпустившись из школы, мы поступили в разные институты, и у каждой началась своя новая взрослая жизнь. Впрочем, это не мешало нам продолжать общение — мы собирались по праздникам или просто, чтобы поболтать. В общем, старались не терять друг друга из виду.

Получилось так, что примерно три года назад в Танькиной жизни появился Леша. Подружка в ту пору была влюблена в другого человека, но все-таки согласилась начать встречаться с ним (не иначе как бес попутал), в результате чего промучилась больше двух лет. А когда все же решилась расстаться, оказалось, что все не так просто. Даже совсем непросто.

Лешка явился к Таньке в тот же вечер, подозреваю, не очень трезвым, и, воспользовавшись тем, что подружка в доме одна, избил ее, после чего сразу метнулся к Марине, с которой они все это время дружили семьями, и рассказал ей свою версию событий.

Выходило, что Танька оказалась той еще штучкой, что она шлюха и все время принижает достоинства бедного мужчины (хотя о каких достоинствах шла речь, я так и не поняла, так как этих самых достоинств в Лешке нельзя было разглядеть даже через аппарат рентгена), что и про Маринку она далеко не лучшего мнения и за ее спиной распускает грязные слухи. Марина на эту бредятину повелась и даже не стала выслушивать Танькину версию событий.

Кстати, ко мне и Ольге он тоже обратился, но, зная всю подоплеку их отношений, мы решили, прежде всего, уточнить все подробности у подружки и не прогадали.

В результате уже более полугода Маринка игнорирует Таньку, а та безуспешно пытается вывести ее на разговор.

Вот и сейчас, с моей последней встречи с Мариной прошел год, и, собираясь сегодня на встречу с любимыми подругами, пригласила ее. Но она не поленилась перезвонить и сказала следующее:

— Кать, я бы с тобой с удовольствием увиделась, но с другими у нас обстоит напряженная ситуация, поэтому я лучше не буду приходить.

— Марин! — возмутилась я. — Чего за хрень? Я уже и не помню, когда мы в последний раз собирались вместе, а ты тут какие-то глупые отмазки придумываешь.

— Извини, но нет, — твердо ответила она и распрощалась.

Об этом я и рассказала девчонкам вечером.

— На самом деле, это просто дешевые уловки, — припечатала Ольга, и с этого начался наш нерадостный разговор. — Я не понимаю, что это за подруга такая, которая верит мужику, а не лучшей подруге. Причем если учесть, что мужика она знает всего ничего, а с подругой прошла море испытаний, возникает вопрос — чего творится?

— На этот вопрос могу ответить я, — предложила я. — Я человек миролюбивый и, как правило, не сразу признаю очевидное. Мне и сейчас не хотелось в это верить, но получается такая картина — Лешка — это просто удобный предлог, чтобы выкинуть Таньку из своей жизни. Я только не могу понять, зачем? Не проще ли было бы просто послать Таньку известно куда, и не морочить нам голову?

— Даже Маринкиной наглости и расчетливости не хватит на то, чтобы прямо сказать это ей, — кивнула Ольга на сидящую напротив подружку.

— Но как можно взять и вот так перечеркнуть все годы дружбы? — грустно спросила та.

— Этого я тоже не могу понять, — согласилась я. — И главное, я не могу понять, зачем она решила провернуть все это дело? И почему только с тобой? Почему нас с Ольгой сия участь миновала?

— Она наверняка знает, что после ее подобной выходки мы тоже сведем свое общение с ней на нет, — предположила Оля.

В общем мы уже успели допить вторую бутылку шампанского и заказать третью, а обсуждение этой темы все никак не заканчивалось. Мы строили разные предположения, обсуждали и ругали Маринкино поведение, пока Танька не сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Нет, ну ведь нельзя же быть такой тварью! Даже говорить о ней больше не хочу, поэтому предлагаю с новой бутылкой начать новый разговор.

Мы согласились, в результате чего Ольга начала читать нам лекцию на тему: «Правильное изображение предметов и теней на полотне профессиональным художником».

После первых двух предложений я поняла, что просто не в состоянии воспринимать такую информацию, и жалобно попросила:

— Оль, давай ты расскажешь мне об этом в другой раз. Я вообще не улавливаю, о чем ты говоришь.

— Ну это же совсем просто. Я объясняю буквально на пальцах.

— Не надо на пальцах. — Я бросила укоризненный взгляд на Таньку, которая бессовестно хихикала над Ольгиными попытками рассказать и над моими не слушать. — Я уже слишком пьяна, чтобы даже просто следить за твоими пальцами. Прекрасно понимаю, что тебе, как художнику, очень хочется донести полезную информацию до широких масс, но если ты еще раз скажешь про цвет или блики, меня вытошнит.

— Ну и пожалуйста, — обиделась она.

— Оль, перестань, — пихнула ее Танька. — Неизвестно, когда мы еще теперь соберемся вместе, поэтому давай забудем об обидах.

В результате я пришла — что далось мне с большим трудом, потому что целый день вынужденного голодания и шампанское вечером дали о себе знать — домой около двух, махнула рукой на удивленный взгляд младшей сестры и завалилась спать, правда, все же сумев снять с себя кое-что из одежды.

Естественно, все это не добавило мне настроения, когда на следующее утро будильник зазвенел в полседьмого.

С трудом продрав глаза, я пошла в ванную. Увидев свое отражение в зеркале, подумала: «Пьянки ни к чему хорошему не приводят. Особенно в середине недели».

«Ох! Как же мне дорог мир, в котором я живу…»

Намывшись и выпив кофе, в восемь часов я отправилась на работу.

Легкий морозец на улице приятно охлаждал мою гудящую голову. «Черт! Это ж надо было так нализаться!» — думала я, запихивая в рот «Минтон», чтобы подавить очередной приступ тошноты.

«Хорошо хоть начальства сегодня нет,» — радовалась я, думая о «Санап-инте», где я работала уже семь лет. Я пришла в фирму, еще учась на третьем курсе института. Впрочем, фиг бы я сюда попала, если бы не счастливый случай в лице маминого троюродного брата. Он в то время был начальником аналитико-планового отдела, и ему нужен был помощник. Дядя согласился взять меня с испытательным сроком на месяц, и я, понимая, что это единственный шанс показать себя и оказаться на работе в такой фирме, оправдала его ожидания. И когда дядя два года назад уходил на пенсию, его место занял зам по аналитике, а я, в свою очередь, заняла его место.

«Санап-инт» — огромная корпорация, занимающаяся производством и поставкой из-за границы высококачественной мебели для дома и офиса. За десять с лишним лет ее существования штат сотрудников (и здесь имеются в виду не только рабочие самого «Санап-инта», но и всевозможные дочерние организации, такие как магазины по продаже привозимой и изготовляемой продукции, небольшие предприятия, производящие комплектующие для мебели и прочее) возрос с двухсот до полутора тысяч человек. При этом и само предприятие переехало из маленького завода близ городка Гатчина в огромное здание на Пулковском шоссе.

На Московском проспекте в половине десятого я как обычно села в машину Егора. Он являлся заместителем главного бухгалтера и нравился мне уже года четыре, с тех самых пор как мы познакомились на корпоративной вечеринке.