Любящий супруг встречается со своей молодой супругой. Как хорошо мы играем свои роли, с легкой иронией подумала она.

Саймон обнял Джули за плечи и вместе с ней вошел в столовую. Он привез с собой подарки: светло-серую замшевую сумочку для матери, зеленые бархатные домашние тапочки для Шарлотты.

— И ничего для собственной бедной покинутой жены? — насмешливо спросила Шарлотта, поскольку у него больше не оказалось никаких свертков.

Саймон сунул руку в карман и подал Джули маленький квадратный пакетик.

— Здесь кое-что для тебя к завтрашнему вечеру, если, конечно, это подойдет к твоему платью, — небрежно бросил он.

Джули развернула бумагу и обнаружила коробочку из кожи. Открыв ее, она достала изумительные сапфировые серьги, которые должны были стоить целое состояние!

— О! Какое великолепие! — вздохнула Шарлотта, заглянув ей через плечо.

— Они прелестны, Саймон, — заметила миссис Тьернан. — Попробуй надеть их, Джули.

Саймон вынул одну сережку из бархатной коробочки и бережно и нежно продел ее в левое ухо Джули. Прикосновение его рук заставило девушку вздрогнуть. Застегнув серьги, Саймон подвел ее к зеркалу в позолоченной раме, висящему на стене.

— Они тебе нравятся? — спросил он, остановившись позади нее.

Глаза их встретились.

— Разве они могут не понравиться? Они — прекрасны. Спасибо, Саймон. — Джули повернулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Это был искренний порыв, вызванный чувством, которое она не могла определить.

— Я подумал, что они подойдут тебе. — Саймон отвернулся от жены и заговорил с Робом о делах, которыми занимался в Нью-Йорке.

Джули медленно сняла серьги и, вернувшись на свое место за столом, аккуратно уложила их в кожаный футляр. Женщины обсуждали предстоящий завтра вечер — торжество по случаю двадцатипятилетия дочери ближайшей подруги миссис Тьернан. Свекровь предложила Джули не ездить на него, если она сочтет это неудобным, но девушка понимала, что в этом случае Саймон не сможет пойти на день рождения к девушке, которую знал с детства.

Закончив разговор с Робом, Саймон неожиданно заявил:

— Я собираюсь пораньше лечь спать. Поездка была довольно утомительной. Ты идешь, Джули?

— Да… спокойной ночи всем, — улыбнулась девушка и последовала за ним к выходу.

Поднявшись наверх, он сразу же прошел в гардеробную, даже не пожелав ей спокойной ночи. И вопреки обыкновению оставил дверь приоткрытой. Но пока Джули недоумевала, что заставило его изменить своим обычным привычкам, он вернулся обратно в спальню.

— Я купил в Нью-Йорке еще кое-что. То, чего, по твоим словам, не существовало. — Из-за спины он достал небольшую картину.

Джули молча смотрела на нее несколько минут, припоминая день, когда отец писал ее, жаркое летнее утро много лет назад… ей было тогда двенадцать лет. Она совсем забыла об этой картине.

— Где ты нашел ее? — тихо спросила девушка.

— В галерее. Она только что поступила туда. Многие из картин твоего отца сейчас перепродаются.

— Почему ты купил ее?

— Я подумал, что тебе будет приятно иметь ее. — Он положил картину на туалетный столик и повернулся, чтобы уйти. — Доброй ночи.

— Саймон…

— Да?

— Я… мне бы не хотелось, чтобы ты тратил на меня так много денег. Это несправедливо! Такие великолепные серьги и еще это. — Она кивнула на картину. — Все это, должно быть, стоило кучу денег.

— Ты моя жена, — холодно заметил он. — Мужья имеют обыкновение время от времени делать женам подарки.

— Да, небольшие вещички, дешевые безделушки…

Его глаза насмешливо вспыхнули.

— Уж не воображаешь ли ты, что я пытаюсь купить тебя? — резко спросил он.

— Нет, нет, конечно нет. Я только имела в виду…

— Я устал, — оборвал ее Саймон. — Мне надо принять душ и немного поспать. Я не займу ванную надолго. Ты можешь подождать в гостиной, я позову тебя, когда выйду. Спокойной ночи, Джули.

Девушка устало поднялась со стула и подошла к портрету, написанному так давно. Всей душой она сейчас хотела вернуть назад то время, когда была беззаботной маленькой девочкой…

Саймон еще не вернулся с фабрики, когда Джули решила принять ванну и начать переодеваться к вечеру. Она услышала его шаги, когда уже припудривала тело тальком.

— Я уже заканчиваю, — крикнула Джули из-за двери.

— Не беспокойся. Я воспользуюсь ванной близнецов, — ответил муж.

Он прошел мимо нее, возвращаясь из ванной, когда она накладывала у зеркала косметику, не бросив на нее даже взгляда.

Платье Джули было сюрпризом для всех, включая Шарлотту и миссис Тьернан. Она сама подобрала материал — белое кружево с пропущенной серебряной нитью, напоминающей морскую пену, мерцающую в лунном свете. И платье было сшито по ее фасону: плотно облегающее талию и бедра, оно плавно переходило в широкие сборки. Белая нижняя юбка из тафты мягко шуршала, когда Джули кружилась перед зеркалом. Платье было с длинными рукавами и впереди доходило до ключицы, но спину открывал глубокий угловой вырез.

Джули надела платье и отклонилась назад, чтобы застегнуть молнию. Но над линией талии застежка застряла, и девушка боялась дернуть молнию, рискуя сломать ее. Платье же настолько плотно обхватывало талию, что снять его не представлялось возможным. После короткого колебания она постучала в дверь гардеробной.

— Саймон, у меня на платье заело молнию. Не можешь ли ты помочь мне?

Муж сразу же открыл дверь. Он был уже почти одет, только без пиджака.

— Там между зубьями застряла свободная нитка, — сказал он, когда Джули повернулась к нему спиной. — Постой минуточку спокойно. — Он поднял молнию вверх, и она почувствовала как он застегивает крошечный крючок наверху.

— Спасибо. Извини, что побеспокоила тебя. — Она повернулась, и юбка ее закружилась. — Мое платье нравится тебе?

Его оценка не могла быть более краткой:

— Да, очень милое. Вполне подходящее. — Он вернулся в гардеробную.

Все члены семьи Тьернанов уже были в холле, когда Джули, шурша юбкой, спустилась по лестнице. Сапфиры вспыхивали и горели голубым огнем на фоне золотистой кожи. Выглядела она великолепно.

Джо выразил свои чувства одним словом:

— Блеск!

— Честное слово, Джули, ты собираешься затмить всех сегодня вечером, — заметил Джейк, улыбаясь и подмигивая ей.

Когда они ехали в машине, Джули испытывала волнение, незнакомое ей раньше. Если Саймон хочет наладить их отношения, почему он ничего не предпринимает, с беспокойством думала она. Он прекрасно вел себя, был таким благородным и сдержанным, но у нее возникло ощущение, что он не только не любит ее, но вообще утратил к ней всякий интерес. Тогда, на Бекии, он сказал, что в будущем любые шаги к примирению должны исходить от нее. Но та отчужденность, которую он проявил вечером, когда она спросила, нравится ли ему ее новое платье, навело на мысль, что, даже если она сделает попытку перекинуть мост, через разделяющую их пропасть, ее может ждать сокрушительный отпор.

И каких шагов он ждал от нее? Он был не зеленым юнцом, а опытным мужчиной. Неужели он не видит, что она старается одеваться не для собственного удовольствия и не ради соперничества с другими девушками? Даже это платье она придумала в надежде, что он обратит на нее внимание. Ради него она старалась приобрести лоск, стесав, как когда-то он сказал «свои острые углы» Все перемены, произошедшие с ней, были предназначены только для него. Если он действительно хотел, чтобы их брак сохранился, почему он не делал попыток понять ее или заставить уступить ему? В других вопросах он проявлял себя достаточно властным, но почему это не касалось ее?

Парк, окружающий дом Юстейсов был освещен вереницей огней и китайскими фонариками. Тесса Юстейс, чей день рождения отмечался, была круглолицей оживленной девушкой. Она не была хорошенькой, но, по словам Шарлотты, была такой милой и настолько превосходной собеседницей, что у нее была масса поклонников.