— Дорогой, мы должны спуститься. Они подумают, что мы не слышали его, и кто-нибудь придет сюда за нами.

— Я скажу, что отправил тебя в постель и принесу поднос сюда, — сказал он, неохотно выпуская ее. — Я вернусь через пять минут.

Пока он отсутствовал, Джули сменила халат на хорошенькую ночную рубашку, слегка подушилась «Vent Vert» и чуть подкрасила губы.

На подносе, принесенном Саймоном, стояла бутылка шампанского. Он поставил его на столик у окна, затем выпрямился и бросил на ее наряд взгляд, заставивший ее сердце учащенно забиться.

— Я сказал Робу, что сегодня больше не поеду на фабрику, — сказал он, открывая шампанское.

— Им не покажется это странным? — вспыхнула Джули.

— Почему? Я отсутствовал полночи. К тому же они не подозревают, что это наш свадебный завтрак. — Он наполнил бокалы и протянул один ей.

— Ты думаешь, они ничего не знали… о нас. Горничным должно было казаться странным, что ты спишь в гардеробной.

— Шесть недель! Они тянулись, как шесть месяцев, — с упреком бросил он. — С каждым днем ты становилась все прелестнее, и каждую ночь я должен был закрываться в этой проклятой гардеробной и пытаться забыть, что ты находишься всего в нескольких ярдах от меня. — Он коснулся своим бокалом ее бокала с шампанским. — За нас. Чтобы больше не было тайн, недоразумений и запертых дверей.

— За нас! — эхом откликнулась Джули, глаза ее сияли.

Шампанское было похоже на нектар. Саймон посмотрел на поднос с едой.

— Ты хочешь есть? — спросил он серьезно, но глаза его весело искрились.

Она еще больше покраснела и покачала головой. Саймон взял у нее из рук бокал и поставил на поднос рядом со своим. Затем подошел к двери, ведущей в гостиную и запер ее.

Когда он повернулся к ней, Джули бросилась в его объятия. Саймон прильнул к ее губам, и Джули чуть не задохнулась от блаженного ощущения, охватившего ее.

Существовало много видов счастья, какие-то из них уже были ей известны, другие только предстояло узнать. Но, несомненно, самым высшим наслаждением было: любить, быть любимой и начинать новую жизнь вместе.