На самом ли деле телефон в доме отключен? Майкл проверил два параллельных телефона: один в самой большой спальне, а второй — в коридоре. Оба не работали. Черт возьми!

Он вернулся в кабинет, сел и стал обдумывать ситуацию. Насколько он помнил из своих прошлых поездок сюда, дом находился по меньшей мере в четырех милях от других домов. Сможет ли он пройти такое расстояние в своем теперешнем состоянии? Обезболивающее уже начинало действовать, и Майкл чувствовал головокружение. И даже если ему удастся добраться до какого-нибудь дома, разрешат ли ему воспользоваться телефоном? Он представил себе, как стучится в дверь дома, где живет какая-нибудь особа женского пола, конечно же, незамужняя (он был уверен, что в первом же доме, до которого он доберется, обязательно окажется именно одинокая женщина), и просит, прямо как в классическом фильме ужасов: «Я попал в неприятности. Не позволите ли вы мне позвонить от вас?» А его перевязанная рука, кровь на манжетах рубашки и неряшливый вид дополнят эту зловещую картину.

А как насчет телефонной будки? Майкл попытался вспомнить, видел ли он хотя бы одну вдоль дороги, но не смог. Но часто ли в наше время телефоны в них работают? Как далеко отсюда «Белый олень»? Шесть или семь миль?

Это было нелепо. На дворе стоял двадцать первый век, и с большей частью планеты можно связаться, просто сняв телефонную трубку, или нажав компьютерную клавишу, или отправив факс. А он застрял в этом старом доме и отрезан от внешнего мира, как будто переместился на сто лет назад!

Майкл посмотрел на часы. Было почти шесть. Интересно, Франческа уже вернулась домой из школы? Может быть, сейчас она принимает душ и думает, что ей надеть вечером? Беспокоятся ли женщины о таких вещах в наше время? Майкл никогда не избегал женщин, а женщины никогда не избегали его, но он всегда старался не привязываться к кому-либо. С Франческой, однако, ему хотелось обратного.

Возможно, большинство женщин просто прибегают на свидания между делом, говоря при этом: «О, это первое, что мне попалось в шкафу, и подходит для тарелки спагетти и бокала красного вина»?

Черт бы побрал Эдмунда Фэйна и его идиотское неумение пользоваться мобильными телефонами!

Франческа уже три раза меняла свое решение по поводу того, что надеть вечером. Наконец она решила не рисковать и надеть черную шелковую блузку (с довольно глубоким, однако не слишком вызывающим декольте), большое золотое ожерелье и пестрые шелковые брюки-палаццо, в которых, как однажды со смехом заметил Маркус, она выглядела так, как будто только что сбежала из цирка.

Было непривычно, но приятно готовиться к свиданию с мужчиной после такого долгого перерыва. Франческа думала, что нервничала бы, если бы это был не Майкл, а кто-то другой, и эта мысль показалась ей нелепой. Она поставила на низкий столик бутылку бренди и бокалы и подготовила камин. Оставалось только поднести к нему спичку, чтобы разжечь его. Интересно, Майкл, глядя на нее сейчас, улыбнулся бы своей особенной улыбкой, от которой уголки его глаз чуть-чуть приподнимались?

Было ровно шесть. Франческа ощущала радость, потому что до приезда Майкла оставалось всего два часа. Можно понежиться в ванне с какими-нибудь необычными ароматизированными маслами, а потом одеться, спуститься обратно вниз и ждать, сидя в кресле. Оттуда будет хорошо видно, как он подъедет к дому.

Майкл решил доехать до «Белого оленя» на машине. Он осознавал, что не сможет осилить поездку до Лондона. Но уж, слава богу, до деревни за шесть-семь миль отсюда он доберется. Кроме того что Майклу очень хотелось увидеть Франческу, ему еще нужно было вызвать такси до вокзала, чтобы завтра утром поездом вернуться домой.

Он порадовался тому, что захватил из больницы таблетки, так как надеялся, что это поможет ему избежать головокружения. Вспомнив, что он не завтракал, Майкл съел кое-как сделанный сэндвич с курицей и яблоко, после чего мир вокруг показался немного более реальным. Но странно, как изменилось его настроение от пребывания в этом доме. Еще несколько часов назад Майкл жалел, что никогда не бывал здесь в детстве, а теперь он испытывал совершенно другие чувства. Настороженность. Тревогу. Казалось, будто в доме еще кто-то есть... Это же самое чувство Майкл испытывал много лет назад, когда залезал в сырой чулан под лестницей, из которого исходил неприятный запах. И молился, чтобы человек с выколотыми глазами не нашел его.

О, ради бога, хватит! Это все из-за ушибленной руки! Просто от боли и от таблетки разыгралось болезненное воображение, вот и все!

Майкл выключил радио и свет и уже собирался выключить маленький электрический камин, как услышал какой-то звук снаружи. Он вышел в коридор и прислушался. Ничего нет. Просто воображение. Майкл уже собирался вернуться в кабинет, как вдруг услышал тот же звук. На этот раз это было не просто воображение. Это был звук тихих, но четко различимых шагов по гравиевой дорожке. Майкл замер на месте и весь обратился в слух. Кто-то шел вдоль дома, и, кто бы это ни был, он шел крадучись.

Может быть, это просто безобидный гость? Но все в округе наверняка знают, что Дебора Фэйн умерла и дом пустует. А может быть, это коммивояжер? Кто-нибудь, кто постоянно продает всякие справочники или религиозные книги или собирает подписи для выборов? Но дом находится в трех четвертях мили от дороги, и если об этом не знать заранее, то запросто можно проскочить мимо поворота.

Оставался самый неприятный вариант — это грабитель. Кто-нибудь из местных, кто знал, что дом пустует, и решил воспользоваться шансом и забраться сюда, чтобы украсть нечто ценное для продажи. Вероятность этого была настолько велика, что Майкла охватил леденящий страх из-за его беззащитности. Он огляделся вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было воспользоваться в качестве оружия.

Или, может быть, лучше не рисковать, а просто сбежать отсюда куда-нибудь подальше? Его куртка, в кармане которой были ключи от машины, все еще висела в коридоре; можно было быстро схватить ее и выбежать из дома через парадную дверь за десять секунд. Майкл попытался вспомнить, какой замок был на парадной двери. Вроде бы обыкновенный автоматический. Тогда все, что ему надо сделать, — это повернуть ручку и открыть дверь. Десять шагов до машины — и он на свободе.

Шаги стихли, но ощущение чьего-то незримого присутствия было все еще пугающе сильным. Он все еще здесь, подумал Майкл, и в тот момент, когда он это подумал, за кухонным незанавешенным окном послышался шорох, от которого у Майкла сердце заколотилось так, что чуть не выпрыгнуло из груди. Человек, которого сложно было разглядеть, остановился возле самого окна, поднял руку и тихо постучал в стекло — так тихо, что только тот, кто находился возле окна, мог бы услышать этот стук. Вид этой трудноразличимой фигуры и тихий стук в окно произвели такое ужасающее впечатление на Майкла, что он даже забыл о головокружении и боли в руке. Его нервы были напряжены до предела, потому что он оказался прав — в дом пытался проникнуть вор, который заглянул в окно, чтобы проверить, есть ли кто-нибудь в доме. Через секунду он войдет через заднюю дверь или разобьет окно. Майкл не был трусом, но он сомневался, что сможет в своем теперешнем состоянии справиться с сумасшедшим взломщиком, который к тому же может быть накачан алкоголем или наркотиками.

Можно ли быстро добраться до коридора и незаметно выбежать через парадную дверь? Майкл как раз раздумывал над этим, когда раздался леденящий кровь звук. Кто-то медленно и очень аккуратно поворачивал ключ в замке двери, выходящей в сад. Пока Майкл стоял, в ужасе уставившись на дверь и не в силах в это поверить, она начала медленно открываться.

О побеге через парадную дверь можно было забыть; Майкл попятился в кабинет и встал за дверью.

На боковом столике стояла тяжелая керамическая ваза. Если дело дойдет до драки, то, наверное, можно будет ею воспользоваться. А может быть, повезет, и взломщик увидит свет от электрического камина, поймет, что в доме кто-то есть, и удерет.