— М–да… Ну и дальше че? — мрачно спросил Друххук, как‑то странно осматривая обломок кирпича, валяющийся на дороге. Недобрым таким взглядом. Таким же взглядом, выбрав приемлемый снаряд, он стал изучать окна близлежащих домов.

— В дома мы точно не лезем, — покачал головой Баргез. — Нам там, прямо скажем, не рады будут… Даже если мы и представимся подручными этого их толстого дядьки в красном комбинезоне, что на Новый Год подарки всем разносит…

— А что, не поверят? Мы же тоже зеленые… — хмыкнул Друххук.

— Бород не хватает… Ну и всякое разное, по мелочам… Типа роста, веса и твоего персонального выражения лица…

— А че сразу я?

— Вот и я о том же…

— На себя посмотри…

— Угу… Ладно… Предлагаю марш–бросок в другую часть города… Куда‑нибудь в район большого рынка. Там малышня постоянно ошивается, а наличие другой такой же малышни делает ее бесстрашной…

Орки подобрали длинные полы своих балахонов и припустили рысью. Орки действительно хорошо бегали, так что им не понадобилось много времени чтобы пересечь треть города. Вид бегущих орков вызывал много любопытных взглядов, особенно у стражи, но полюбопытствовать о причинах такой спешки никто не решился: очень уж смущали всех все те же балахоны, да и общий вид орков не располагал к упрочнению межрасовых связей…

На место орки прибыли еще до заката, притом, можно с уверенностью было сказать, что если они быстро справятся, то и в Академию они вернутся вовремя.

— Ну вот, а мы думали, что от кросса отделались! — расплылся в улыбке Баргез, когда их пробежка подошла к концу.

— Наши еще бегают… И вообще, у нас это был не кросс, а легкая прогулка… Ладно. К делу.

Легко сказать «к делу». Вокруг рыночной площади действительно сновали тучи детворы, но подобраться к ним было ой как непросто — эти детки не жаловали компанию в какой бы то ни было форме, пусть даже и зеленой.

— Так… — сказал Баргез, осматривая поле для деятельности. — У меня идея! Друх, освободи пока этот угол — он нам понадобится! Только мягко и вежливо…

— Я? — Друххук даже немного подобиделся. — Мягко и вежливо?! Я?!

— Ну, как получится, конечно, только нам ссориться с гильдией нищих тоже ни к чему… А я пока на рынок. Совершу кое–какие покупки…

Баргез убежал в направлении рыночных рядов, а Друххук направился к указанному другом пятачку. Пятачок представлял собой место встречи двух улиц, выходящих к рынку, и традиционно это было одно из мест скопления городских нищих. Нельзя сказать, чтобы они так уж держались за эту точку — снующий тут контингент не склонен подавать милостыню. Скорее, тут было место для торговли информацией, да и просто — место встреч. В точке, указанной Баргезом, было почти пусто — только ошивался какой‑то бродяжка, усиленно пытающийся прикрепить на тело фальшивые язвы. Друххуку достаточно было склонить голову на бок, чтобы тот решил найти для своей деятельности более подходящее, то бишь скрытое от ненужных глаз место.

Баргез появился минут через двадцать. С собой он нес ворох какого‑то пестрого тряпья и коробку непонятных финтифлюшек.

— Что это? — Друххук был немало удивлен покупками друга.

— Переодевайся! — вместо ответа Баргез вручил напарнику пестрый желто–красный халат. Примечательно, что халат венчал капюшон с милыми медвежьими ушками.

— Это мне?!! — Друххук не мог поверить, что его товарищ мог подкинуть такую подлянку.

— Тебе–тебе… — себе Баргез приберег более традиционный синий халат, расшитый звездами и полумесяцами. Настоящие магические балахоны, расшитые настоящими рунами были бережно свернуты и спрятаны. Не стоило светить своего истинного «происхождения». Впрочем, их уже наверняка «срисовали» традиционные обитатели этого пятачка. Чтобы уладить этот вопрос, Баргез прошелся по кругу, подавая всем нищим милостыню, и шепча на ухо пару каждому пару нужных слов, за чем следовали характерные кивки.

Совершив «круг почета», Баргез вернулся к напарнику.

— А откуда это у тебя деньги на все это мероприятие? — Друххук, прищурившись смотрел на друга.

— Э–э-э… Боюсь, нам придется пару дней поголодать… Это были деньги на закупку продуктов… Впрочем, я надеюсь, что у наших умников все же есть заначка… — Баргез порылся в принесенном ящике и достал оттуда пять апельсинов. Фрукты он протянул Друххуку.

— Друх, ты же умеешь жонглировать, правда?

— Жонглировать? Я?! Да я счас тебе эти апельсины в глотку затолкаю! Твоим же посохом! Один за другим!!!

— Ну–у… — смутился Баргез. — Это, конечно, тоже ничего себе представление будет… Но, думаю, что я тебе еще пригожусь…

— Ты что задумал вообще?! — Друххук уже орал во всю мощь своей глотки, привлекая внимание первых прохожих.

— Мы организуем представление! Дети ведь любят представления. Будем дурачится и показывать фокусы, а потом, когда увидим нужного ребенка, уговорим его поучаствовать… Если нам все равно не удастся избежать шума, то нужно использовать его себе на пользу.

— Но… — план друга показался Друххуку разумным. За небольшими исключениями… — Но я не умею жонглировать…

— Вот и хорошо! Орк, не умеющий жонглировать должен стать отличной приманкой для детворы… На то и расчет!

Друххук зажмурился. Он, шаман гордого племени орков, он презревший традиционное обучение, чтобы раскрыть весь потенциал своего таланта, он, мечтавший повести за собой в бой сплоченные оркские племена и сокрушить треклятых недомерков… жонглирует апельсинами в костюме медвежонка на задворках рыночной площади в окружении нищих и попрошаек…

— Говорили мне старейшины, что не доведет до добра людское образование… — прошептал Друххук. — Ой, говорили… Сначала смешанная группа с гномами и эльфами, потом проклятые выступления на потеху людской знати, а теперь… До чего мы докатились! И кто мне говорит дурачиться? Собрат! Собрат по крови! Хранящий тыл!.. Тот, на ком должна держаться мудрость веков, говорит мне дурачиться… Барг, скажи, что все это неправда! Скажи, что мы обкурились твоих сигар! Этого не может быть…

— Хочешь мудрость веков? — Баргез вдруг посерьезнел. — Что делаешь — делай до конца!

Орки переглянулись. Это был долгий взгляд, полный невысказанных рассуждений. Орки не любят рассуждать. Они предпочитают понимать. Баргез первый понял, что раз уж они вынуждены действовать среди людей, то им придется соблюдать людские правила. А Друххук сейчас понимал, что пришло время взвесить: что важнее, друг, или гордость? И о какой гордости потом может идти речь, если он сделал не все, что мог ради спасения друга? После такого стыдно даже в глаза смотреть соратникам, а все прочие рассуждения… К эльфам! Он хоть и был идущим впереди, но понимал, что сейчас не время для лобовых атак. Будь прокляты эти эльфы! Воистину, с кем поведешься… Раньше жизнь была проще, и о таких вещах, как «тонкость» можно было не задумываться. Друххук вздохнул, и подобрал апельсины.

— Но зачем нам именно дурачится? Неужели мы не можем просто показывать фокусы?

— Чтобы к нам не относились всерьез. Более того чтобы к нам так не относились даже тогда, когда мы потребуем кровь…

— Походите–подходите! Только сегодня, только для вас! Лучшие фокусники оркских королевств!.. — громогласно оглашал Баргез, пока Друххук ронял на голову апельсины.

— У нас же нет королевств! — возмущенно зашипел Друххук.

— У нас и фокусников нет… Короче, какие королевства — такие и фокусники! — философски пожал плечами Баргез.

— Я раздавил апельсин…

— Ничего, у нас еще много есть…

— Я уже весь в этом соке!

— Вот и хорошо…

Потихоньку вокруг них собирался народ. Вид двух спорящих в такой необычной обстановке орков привлекал внимание зевак куда лучше обычных представлений, которые тут ежедневно давались. Столичная публика была вполне искушенной, так что на мякине ее не проведешь. На мякину орки и не рассчитывали — как только образовалась более–менее заинтересованная толпа, Баргез принялся что‑то завывать утробным голосом, попутно творя простенькие огненные заклинания. Друххук тоже сообразил, что с апельсиновым душем можно и завязывать, и уже через несколько мгновений апельсины в его руках превратились в яркие сгустки огня, с которыми орк чувствовал себя куда более уверенно. Публика заохала и зааплодировала. Послышалось даже какое‑то бренчание монет.