Нельзя сказать, что смерть Пузырева как-то сильно взволновала школу. Учителя его не любили, грозились оставить на второй год; для одноклассников же Пузырь был презреннее самого завзятого ботана. Много хуже: на уровне кучки дерьма, которая почему-то еще и разговаривает. Вдобавок директору пришло в голову распустить учеников по домам. И это решение окончательно растворило в школярских мозгах даже самые зачатки скорби — затопив оные волной легкомысленной радости.

И лишь Вальку Кривцова известие о смерти Пузыря повергло в шок. Он сразу вспомнил последние слова Олега, с которыми тот обратился к товарищу по Игре. «Пройду еще пару квестов, да и разлогинюсь». Такая вот пара квестов получилась — действительно последняя в жизни Пузыря. Не иначе как Черный Охотник все-таки настиг его…

Но ужас оттого, что Черный Охотник оказался реальностью, не был долгим. Возвращаясь домой засветло, в ясный солнечный день, Валька чувствовал уже не страх — облегчение. А также гордость за себя и за правильность своего выбора. Он понял, что поступил правильно, не дав слабину и найдя в себе силы отказаться от пагубного увлечения. И плевать теперь на этого несчастного Охотника, если комп выключен, а соединение с Интернетом разорвано. Правда, ведь?

Казалось, даже солнце в этот день светило ярче, чем обычно. Искрясь, оно отражалось от снежных сугробов и от тонированных стекол машин. И никто не вылезал из-за угла, дабы осмеять или унизить прохожего задрота. Тем более что и не задрот он теперь. Еще вчера был — а сейчас-то уже нет…

Валька шел не спеша, превратив путь домой в прогулку. Старался на дольше растянуть удовольствие.

Родителей дома, конечно же, не было. Самый разгар рабочего дня как-никак. В холодильнике ждал обед, который Валька разогрел в микроволновке и с аппетитом съел. Затем он принялся за домашнее задание; его в этот день надавали немного, но с непривычки даже простые задачи давались с немалым трудом. Не лучше дела обстояли и с историей, по которой назавтра нужно было подготовить два параграфа.

Прочитав один из них, Валька почувствовал нестерпимую скуку… а также злость из-за того, что прочитанное упорно не желало задерживаться в его голове. Ни на минуту! В том же, что уж его-то непременно спросят, Кривцов почти и не сомневался. Кто, если не он? Коли даже отпетые раздолбаи в классе худо-бедно вытягивали на тройки, а он — нет.

«Наговорю что-нибудь, — решил Валька, откладывая учебник, — история же все-таки не алгебра, в ней точных решений не бывает». Таким вот своеобразным способом, но проблема домашнего задания была решена. Однако ей на смену поспешила пожаловать проблема скуки, нараставшая с каждой минутой.

От нечего делать, Валька включил телевизор. И полчаса любовался на скучнейшие новости, на дебильные мультики для дошколят, а на сладкое — на предвыборную агитацию, фееричную в своей пустопорожности. Раздраженно щелкая пультом, Кривцов перебирал канал за каналом, которых было довольно много — то ли двадцать, а то ли все тридцать. Но везде было одно и то же: реклама обычная, реклама политическая, информационные выпуски, мультики; как вариант — старые фильмы. Таковым оказалось лицо реального мира — и было оно отнюдь не приятным, даже не человеческим.

Выключив злополучный ящик, Валька снял с полки первую попавшуюся книгу… однако через час вынужден был отложить и ее. Кривцова едва хватило на десять страниц, вдобавок показавшихся ему донельзя скучными и незанимательными. А ведь, если верить аннотации, автор книги слыл одним из самых интересных в современной литературе. Реклама, черт бы ее побрал…

Вздохнув, Валька просто прошелся по комнате — сначала в одну сторону, потом в противоположную. На ходу мозги работали лучше… по крайней мере, быстрее рождали новые мысли. И одна из таких мыслей — как ответ на вопрос «чем себя занять», не преминула пожаловать в Валькину голову.

Валька вспомнил неоднократные упреки родителей в том, что он не интересуется противоположным полом. Хотя пора бы, вроде как… Нет, сверстницы-вертихвостки не особенно волновали его и сейчас. Однако вариант под названием «найти себе девушку» Кривцов посчитал для себя безошибочным в плане использования освободившегося времени.

Взяв мобильник и полистав телефонную книжку, Валька едва не взвизгнул от радости. Среди номеров родителей, какой-то малознакомой родни и вообще незнакомых записей, добавленных незнамо кем и зачем, обнаружился номер Оксаны Маркушевой. Хорошенькой одноклассницы, которой Валька однажды давал списать контрольную. Давно, в классе, наверное, шестом — пока проклятая Игра еще не поглотила его.

Дрожащей рукой Кривцов нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху.

— Алло, — услышал он тонкий и слегка капризный, но все же приятный, голосок.

— Алло, привет. Это Валька… Кривцов. Одноклассник, — в спешке и дрожащим голосом выговорил Валька.

— При-ветик, — ответила Оксана, как показалось, с насмешкой, и все же доброжелательно, — как дела… Валька?

— Да ниче так. Я тут подумал, — голос Кривцова продержался всего одну фразу, а затем задрожал вновь, — мы ведь с тобой почти не общаемся. Хочешь… сходим куда-нибудь?

— И куда же? — вопросила его собеседница и, не выдержав, прыснула.

— Ну… куда обычно водят девушек? В кафе… в ресторан.

Теперь уже Оксана действительно смеялась. Громко. Заливисто. От души. Звонкий смех звучал в трубке, буквально обжигая Валькины уши.

— Прости, — это слово было лишь данью формальной вежливости, не более, — ну какой с тебя ресторан? Уморил… Да у меня, кстати, и так есть, кому приглашать.

«И всяко лучше, чем ты, задрот», — именно такой подтекст Валька услышал в последней фразе. От злости он швырнул телефон на пол; тот, к счастью, уцелел — благодаря ковру и особенностям конструкции. Старая бы модель наверняка разлетелась вдребезги…

«Задрот!» — всхлипнув, прошептал Валька. Как бы он ни старался, как бы ни вымучивал из себя нормального человека, для окружающих Кривцов оставался худосочным задротом, объектом насмешек и презрения.

Ноги сами понесли Вальку к компьютеру. Соединение с Интернетом, конечно, осталось разорванным, однако душа жаждала крови — хотя бы виртуальной. К счастью, на жестком диске обнаружилась допотопная стрелялка, позволявшая играть в одиночном режиме. Игровой процесс был на редкость монотонным и примитивным, а заключался в отстреле монстров и блуждании по жутковатым лабиринтам.

Монстры были отдаленно похожи на человека, но отличались от него наличием рогов или хвоста. Еще некоторые из них умели плеваться разноцветным огнем или летать. Уничтожались монстры с одного, максимум с двух-трех выстрелов, а, падая, издавали короткий предсмертный рев. Для разнообразия на некоторых уровнях также можно было встретить Босса — суперсущество, не только не спешащее погибать под огнем противника, но и способного и его самого… хм, заставить проходить уровень с начала.

Игра была скучна; до «Мира воинов» ей было столь же далеко, как велосипеду до джипа. Валька не увлекся стрелялкой и не играл даже — так, убивал время, совершая тупую механическую работу. И сумел убить больше часа; к тому времени за окном уже начало смеркаться.

Затем произошло то, что заставило Вальку бросить эту дурацкую игру. С улицы донесся идиотский смех, приправленный столь же мерзким свистом. Словно кто-то ножом скреб по стеклу… Выйдя из-за компа, Кривцов выглянул в окно и понял, что не ошибся в своей догадке. То самое трио, что вчера встречало его из школы, теперь стояло возле самого подъезда. Оттуда доносился бубнеж, перемежаемый гоготом и свистом.

Мысли заметались, как стая вспугнутых комаров. «Задрот, значит, — подумал Валька со злостью, — ну щас вам будет задрот». Идея, невзначай заглянувшая в Валькину голову, была простой, как и все гениальное… или, напротив, донельзя ошибочное и глупое. Он вдруг подумал, что ему-де никогда не стать нормальным пацаном… без драки. И бабы-дуры, вроде этой Оксаны, не признают в нем настоящего мужчину. Он так и останется задротом, говорящей какашкой, шутом гороховым — если не покажет себя… другим.