Стиль Dolce & Gabbana – это стиль тотального эклектизма. Эти люди носят бейсболку вместе с шубой – сочетаемо все, что выглядит или кажется ярким и оригинальным. Это очень демократично. Можно сказать, что Dolce & Gabbana – это пролетарская мода для буржуазии. Но стиль Dolce & Gabbana легко подделать, значит, его можно назвать буржуазной модой для бедных. Они покупают футболки с надписью Dolce & Gabbana за 300 рублей, режут старые джинсы, добавляют к этому всему чего-нибудь блестящего и яркого, и получается стиль культуры R’n’B. Это и есть Dolce & Gabbana, даже если Dolce & Gabbana с этим не согласны. Мода – это то, что кажется, а индустрия моды – это то, что производит иллюзию.
Оригинальность, сексуальность, яркость и немного ретро – это и есть Dolce & Gabbana. Я неоригинален, поэтому не ношу Dolce & Gabbana.
Я люблю Курта Швиттерса. Мне кажется, что стиль Dolce & Gabbana – это merz-стиль в моде. Dolce & Gabbana перерабатывают то, что было. Понятно, что мода – это всегда ретро. Но Dolce & Gabbana перерабатывают то, что не было в моде, а если и было, то все об этом забыли, кроме Dolce & Gabbana. Dolce & Gabbana работают с отходами или с отжившим материалом (например, изображение персонажей из старых детских мультфильмов на мужских футболках). Я думаю, что, когда Dolce & Gabbana перерабатывают стиль Софи Лорен из фильмов 60–70-х годов, это merz. Мне нравится смотреть на изодранные джинсы от Dolce & Gabbana почти так же, как на «Merz-картину с радугой» от Курта Швиттерса. И у Dolce & Gabbana, и у Курта Швиттерса все состоит из множества деталей, из нагромождения деталей. Если у Швиттерса это проволока, картон, доски, жесть, то у Dolce & Gabbana это ткани разных цветов, браслеты, цепочки, чулки и джинсы, мех и бейсболки, кожа и шелк. Я ничего точно не знаю о Dolce & Gabbana, но это не важно, потому что у каждого свои Dolce & Gabbana.
Смотря на людей, я их делю на людей Dolce & Gabbana и на всех остальных. Dolce & Gabbana оказывается больше. Конечно, они не все в Dolce & Gabbana, но я ничего не могу с собой поделать. У меня так получается. На мой взгляд, Dolce & Gabbana – это самый расплывчатый бренд. Его очень много. Буквы D&G написаны почти на всем – на футболках, на сумках, на куртках, на рубашках, на ремнях. Если бренда очень много, это плохой бренд. Он мне не нравится. От него рябит в глазах. Не знаю, почему мне нравится Dolce & Gabbana? Наверно, потому, что я его никогда не ношу. Я просто люблю смотреть, как его носят другие. Ну и конечно, еще звучит красиво: «Dolce & Gabbana!»
Dolce & Gabbana – это то, чем я никогда не хотел бы быть, но без него было бы скучно. Не знаю почему, но Dolce & Gabbana у меня не ассоциируется с мужчиной. Dolce & Gabbana – женский бренд. И даже та одежда, которую делают для мужчин, очень женственна. Мне иногда нравится быть женственным, но я все равно не ношу Dolce & Gabbana.
Дети R’n’B даже в гробу будут лежать в Dolce & Gabbana. Особенно это касается женщин. Девушка, лежащая в гробу от Dolce & Gabbana, одетая в Dolce & Gabbana, не любит секс. Она любит делать вид, что любит секс. Она любит, когда все вокруг думают, что она любит секс. Я тоже люблю делать вид, что люблю секс, даже иногда вплоть до того, что кажусь озабоченным. Как на самом деле, никто не знает.
Я не хочу обладать Dolce & Gabbana. Я хочу просто смотреть. Если я каким-либо образом прикоснусь к Dolce & Gabbana, то исчезнет все очарование. Я хочу сохранить очарование Dolce & Gabbana даже после смерти Dolce & Gabbana.Люди Dolce & Gabbana очень похожи на порно-героев. В то же время их наряд и макияж – это языческая маска, обозначающая неприступность. Dolce & Gabbana – это не мода, Dolce & Gabbana – это слоган. Dolce & Gabbana вышли из эпохи барокко и порно: пышность и яркость – с одной стороны, откровенность и недоступность – с другой. Наверно, поэтому и название двойное – Dolce & Gabbana.
Soundtrack. Zebda, «Bella Ciao».
Bonus. Статичный кадр. Пустыня. Мы видим, как издалека навстречу нам уверенно шагает по песку пустыни очень красивая девушка с черными длинными волосами (итальянка), стильно одетая в наряд от Dolce & Gabbana. Жаркое солнце. Она приближается, и мы видим, как на открытых частях ее тела блестят капельки пота, ее волосы слегка влажные. Проходя мимо камеры, она ногой швыряет горсть песка в объектив. Песок налипает на стекло объектива. Packshot Dolce & Gabbana и слоган: «Dolce & Gabbana. Это не для посторонних».
5. Esquire
Иногда, кроме везения, ничего больше не нужно.
Ричард Бротиган
Factum. Esquire – мужской глянцевый журнал.
Esquire был основан Арнольдом Джинричем в 1933 году.
Esquire – это журнал для чтения, который отражает современные тенденции культуры и общества. На страницах Esquire соседствуют качественная художественная проза и публицистические статьи на самые разнообразные темы, от политики до моды.
В Esquire печатались Эрнест Хемингуэй, Френсис Скотт Фицджеральд и другие известные американские авторы.
Один из самых известных редакторов Esquire, Гордон Лиш, получил прозвище «Капитан художественной литературы» («Captain Fiction») за свою активную деятельность по продвижению молодых авторов.
В 60-е годы Esquire стал одним из прародителей, так называемой Новой журналистики в лице Нормана Мейлера, Тома Вулфа, Тима О’Брайена и других.
Дизайном Esquire в разное время занимались такие люди, как Жан-Поль Гуд, Пол Ранд, Роджер Блэк и Джордж Лоис.
Две обложки Esquire (за апрель 1968 года с Мухаммедом Али и за май 1969 года с Энди Уорхолом, тонущем в банке Campbell’s Soup) вошли в пятерку лучших обложек за последние 40 лет.
Сейчас Esquire принадлежит американской медиаимперии Hearst Corporation.
Ежемесячный тираж Esquire в США составляет 700 000 экземпляров. Кроме США Esquire издается еще в 12 странах мира (включая Россию и Китай).
Слоган: «Мужчина в своем лучшем виде» ( original version: «Man at His Best»).
Punctum. Я каждый месяц покупаю 5 (пять) глянцевых журналов: Playboy, GQ, Hustler, Penthouse и Esquire. Но читаю я только Esquire.
Esquire – это типично нью-йоркское изобретение – сочетание моды, стиля и интеллекта. Я не хочу сказать, что все статьи в Esquire мне нравятся. Не знаю почему, но я недолюбливаю всех главных редакторов всех журналов. Поэтому их авторские колонки я никогда не читаю. Я уверен, что среди них есть и неплохие, но я этого знать не могу, потому что никогда их не читаю.
Я всегда очень внимательно рассматриваю каждую рекламу в глянцевом журнале. Реклама – это почти половина любого глянцевого издания, поэтому я не могу ее пропустить. Хотя ничего полезного я для себя там не нахожу. В глянцевых журналах больше всего рекламируют часы, парфюм и крепкие спиртные напитки. Я не ношу часы, не пользуюсь туалетными водами и пью только Jameson. Реклама в Esquire для меня абсолютно бесполезна. Хотя мне очень нравится смотреть на эти глянцевые лица глянцевых мужчин и женщин в глянцевых интерьерах. Наверно, реклама – это самое актуальное из искусств. Во всяком случае, за нее больше всего платят.
Мне нравится, что в Esquire печатают художественные рассказы. Я не люблю рассказы, когда они в книжках, а журнал – это как раз для рассказа. У меня никогда не получалось прочитать полностью какой-нибудь сборник рассказов, как будто это роман. Я всегда читал рассказы между прочим, от случая к случаю.
Иногда я думаю, что если бы в мире было побольше журналов для чтения, таких как Esquire, то я перестал бы читать книжки. Esquire гораздо интереснее Чехова. Наверно, современному писателю нужно писать так, чтобы у читателя вообще не было желания взять в руки глянцевый журнал. Сейчас глянцевые журналы начинают забирать все время людей, которое они способны выделить на чтение. Когда я покупаю Esquire, я откладываю все книжки. Когда я покупаю Esquire, я читаю его везде и всегда: в метро, в ванне, в туалете, на кухне, перед сном и т.д. Потом я его выбрасываю. Все, что слишком поглощает, на самом деле не имеет никакой ценности. Поэтому я выбрасываю Esquire без сожаления. Я знаю, что совсем скоро у меня появится новый номер Esquire. Это ключевая разница между книгами и глянцевыми журналами: новая книга не всегда лучше старой, но новый номер журнала всегда лучше предыдущего.
