Когда меня спрашивают, кто мой любимый режиссер, то я отвечаю – Йорген Лет. Это очень удобно, когда фильмы твоего любимого режиссера никто не видел. Это избавляет от длинных киноведческих разговоров. Хотя вести такие разговоры мне нравится гораздо больше, чем смотреть фильмы. Но сейчас мало кто говорит о кино, сейчас все говорят о фильмах, которые они видели, а видели они по большей части говно. Мне не удается поддержать эти беседы.

Сейчас выпускается слишком много фильмов. Альфред Хичкок как-то сказал, что «снимать фильмы может каждый. Не снимать – дело избранных». Наверно избранных почти не осталось. Разве что Годар.

Современное кино какое-то некинематографичное. На него даже не хочется идти в кинотеатр. Да и кинотеатры больше похожи на развлекательные центры-аттракционы. Я несовременен. Я люблю ходить в кинотеатр на старые фильмы, хотя кинотеатров, где показывают старые фильмы, почти не осталось. Аура кино для меня гораздо важнее самого фильма. Я получаю удовольствие не от конкретных фильмов, не от сюжета, не от идеи, а от самой ауры кино.

Мне кажется, чтобы понять, что такое кино, нужно просто посмотреть пару фильмов начала ХХ века, и все. Больше ничего не надо. Вся остальная история кино – это история индустрии кинематографа. Сейчас кино стало технически более совершенным, более зрелищным, более драйвовым, более захватывающим, но оно совершенно потеряло свою ауру. У него, конечно, есть какая-то аура (аура есть всегда), но, скорее всего, это аура массмедиа, а не кино. Кому-то это нравится. Мне нет.

Мне нравятся фильмы Энди Уорхола, потому что он внимательно относился к движению в кадре. В его фильмах каждое движение – это событие, каждое изменение кадра – это чудо. В современном кино движение стало обыденностью. До такой степени обыденностью, что ты его даже не замечаешь. Я ненавижу обыденность, поэтому не смотрю современное кино. Когда я смотрю на сайте www.earthcam.com то, что сейчас происходит на улице Нью-Йорка возле TGI Friday’s, то в этом меньше обыденности, чем в большинстве современных фильмов.

Из всех современных фильмов мне больше всего нравятся порнофильмы. Мне кажется, что порнографические фильмы в гораздо большей степени относятся к искусству кинематографа, чем фильмы Стивена Спилберга. Порнофильм – это чистое движение человеческих тел, почти без сюжета и без всякой мысли – чистая антропология, если смотреть непредвзято.

Zentropa как-то собиралась делать порнофильмы, где режиссерами и продюсерами были бы женщины. Но что-то там не получилось. Мне кажется, это было бы интересно. Это добавило бы порнографии нового смысла, если бы только эти женщины не были феминистками. Хотя в Америки, по-моему, есть несколько женщин продюсеров и режиссеров порно. Но порно, сделанное в Скандинавии, и порно, сделанно в USA, – это далеко не одно и то же.

Когда-нибудь я надеюсь прочитать книгу Жиля Делеза о кино. Быть может, тогда я смогу сказать что-то более внятное о кинематографе. Я надеюсь когда-нибудь в будущем вообще говорить более внятно, чем говорю сейчас. Но самое правильное – это конечно же молчать. Этому я, наверно, не научусь никогда.

То, что вы здесь увидели, не было путем от живописи к кинематографу, от статики к движению, от Andy Warhol’а к Zentrop’е, это была подборка пустот на произвольную тему от A до Z.Избегать смысла очень важно, но также важно время от времени к нему возвращаться. Самое сложное – это разложить по полочкам все то, что вокруг нас. Когда это удается, то хаоса становится немножко меньше. Но это только что касается формы. Хаос содержания неизживаем и неискореним. Этот хаос всегда будет ускользать от смысла, он всегда будет впереди нас, потому что весь мир ничем не контролируется, кроме нашего сознания, а наше сознание лежит в руинах супермаркета. Все, как всегда, только за деньги.

Soundtrack. Frank Sinatra, «My Way».

Bonus. Черно-белая картинка. Мы видим классическую кинокамеру на штативе, направленную на нас, за камерой стоит оператор и крутит ручку камеры. Все вокруг черное, а кинокамера и оператор – белые, а никак не наоборот. Мы слышим, как играет тапер и трещит киноаппарат. Но тут музыка медленно замолкает, оператор перестает снимать. Пауза. Крик за кадром: «Продолжай! Давай дальше!» Оператор ничего не отвечает, а просто берет камеру и увозит ее за пределы кадра. Мы видим на черном фоне белую надпись Zentropa, которую все это время заслонял оператор.

Слоган: «The End».

Примечания

1

Без страха ( кельт .).

2

Я бы перевел как “Эдди Меркс в интерьере за чашечкой кофе”, хотя это неправильно, я знаю.