– Папа, – сказала сидевшая на земле у ног отца Кэро, отвлекая герцогиню от ее размышлений, – что за карета едет вон там, по аллее?

– Карета? В такое позднее время?

Герцогиня вытянула шею, чтобы лучше видеть, но – пропади все пропадом! – она сидела так прямо, подбородок держала так высоко, как, очевидно, и подобает герцогиням, что никак не могла рассмотреть, что делается на подъезде к поместью.

– Вы кого-нибудь ждете, Аларик? – Тут она заметила, что малышка заерзала. – Милочка, сидите смирно, не мешайте мистеру Рамзи.

– Но ведь это вроде бы наша карета.

– Наша карета? – Герцог обернулся. – Но это невозможно! Элизабет с Изабеллой уехали в ней, а они никак не могли так быстро доехать до поместья Перфойла и вернуться…

По лицу герцога было легко понять, какой ужас охватил его при мысли о том, что может означать столь поспешное возвращение.

– Да, это наша карета! – завизжала Кэтрин. – Ой, мамочка, ведь теперь Бесс и Белла тоже смогут позировать!

Младшие Дрейтоны разом вскочили на ноги и рассыпались в стороны, разрушив живописные позы, а ведь потребовался чуть ли не час, чтобы усадить их, как требовалось художнику. Мгновение – и они уже мчались вниз по склону с громким визгом, и их широкие кринолины ходили ходуном.

– Девочки, подождите! – крикнула герцогиня. – Вернитесь! Ваши куафюры! Они же растреплются!

– Куда это вы бежите? – рявкнул герцог. – Сию же минуту вернитесь! Мы должны позировать!

Но все было бесполезно. Все три девочки умчались стремглав, точно кролики, навстречу тем, кто сидел в приближающейся карете.

Герцогиня с извиняющимся видом улыбнулась художнику, застывшему с кистью в руках в нескольких дюймах от холста.

– Простите нас, мистер Рамзи. Кажется, наши старшие дочери неожиданно возвратились из поездки в Шотландию. Может быть, мы вернемся к портрету утром? – Герцогине не терпелось увидеть дочерей, но она немного задержалась. – Скажите, сэр, не поздно ли будет пририсовать к портрету фигуры еще двух наших дочерей?

– Маргарет…

К тому времени, когда карета подъехала к дому, девочки уже были там. Им не терпелось поздороваться с сестрами; они задыхались от бега из-за своих туго зашнурованных корсетов. Вскоре к ним торопливо приблизилась и герцогиня. Лакей поспешил к карете, чтобы открыть дверцу.

– Белла! Бесс!

Неожиданное возвращение старших дочерей сначала обрадовало герцогиню, а потом встревожило. Она задавалась вопросом, что с ними могло случиться? Неужели Элизабет узнала истинную причину их поездки и взбунтовалась? Или, не дай Бог, одна из них заболела?

Первой из кареты выбралась Изабелла, и ее тут же окружили сестры. Вид у нее был встревоженный. О Господи, подумала герцогиня, что-то и впрямь произошло.

Маргарет обернулась и увидела, что Аларик наконец-то спустился с холма и подошел к ним. Он стоял, скрестив руки на груди, с каменным лицом. Любой решил бы, что он гневается, но, проспав четверть века в одной кровати с мужем, жена становится проницательной. Аларик был встревожен ничуть не меньше ее.

Изабелла обняла сестренок, а потом выбралась из их объятий и поздоровалась с родителями.

Герцогиня схватила ее за руки.

– Изабелла, дорогая, как вы? Все ли… все ли в порядке?

– Да, только…

Взгляд Маргарет устремился на раскрытую дверцу кареты, из которой выбиралась Элизабет. Никаких внешних признаков болезни или причиненного вреда здоровью, с облегчением отметила герцогиня. Но, может быть, она все-таки нездорова? Элизабет действительно была несколько бледна…

– Мама…

– Ах, Элизабет, с вами все хорошо? Вид у вас осунувшийся. Что-нибудь произошло по дороге в Шотландию?

– В некотором смысле, да, произошло. Нечто совершенно неожиданное.

– Так я и поняла. Я поняла, что вы вернулись так скоро не без причины. Я…

Только тогда Маргарет осознала, что из кареты выбирается еще один человек – явно мужчина и, несомненно, шотландец, это было видно с первого взгляда. Герцогиня отступила в замешательстве, когда незнакомец вышел из кареты.

Первой ее мыслью было удивление – как они втроем сумели поместиться внутри. Шотландец был высок и свиреп на вид, он стоял гордо под взглядами тут же устремившихся на него глаз всех присутствующих. На нем были клетчатый килт и плед, небрежно наброшенный на плечи, рубашка из грубого полотна, открывающая шею. Темные волосы были стянуты узлом на затылке, а глаза, как заметила Маргарет, не упустили ничего из незнакомой обстановки.

Это был мужчина. Это был шотландец. И совершенно замечательный в своем роде.

– Девочки, – удалось наконец вымолвить герцогине, – я вижу, вы привезли к нам в дом гостя, представьте же его.

– Да, именно это я и собиралась сделать, – проговорила Элизабет. – Папа, мама, сестрички… я хочу познакомить вас с Дугласом Дабом Маккинноном. Он с острова Скай…

Герцогиня тут же протянула руку для рукопожатия:

– Мистер Маккиннон, рада познакомиться…

– И еще он мой муж.

Последнее, что услышала герцогиня перед тем, как упасть в обморок, был яростный рев ее супруга.

Восьмилетняя Кэролайн Дрейтон была большой мастерицей легко забираться в самые немыслимые места. То это оказывалась кладовка в подвале, где стояли ящики с припасами и куда она пробиралась за вкусным печеньем, то гардероб сестрицы Матильды или кровать домоправительницы миссис Барнаби, под которой она пряталась.

Эта способность весьма полезна в том случае, если тебе хочется узнать, что происходит в твоей семье, а при этом считается, что предмет не предназначен для твоих ушей по причине малолетства. Из своей спальни на третьем этаже Кэролайн могла выбраться через окно и прокрасться незаметно по хитросплетениям скрещивающихся фронтонов прямо до центральной части дома. А там уже можно было спуститься куда душе угодно – в гостиную, где любила сидеть за вышивкой ее матушка, или даже вниз, на кухню, где она однажды подсмотрела, как лакей Гарри целуется с Мег, горничной. Кэро не совсем поняла, зачем ему понадобилось сунуть руку ей под юбки, но как бы то ни было, Мег не особенно возражала. Вместо того чтобы оттолкнуть лакея, она только застонала – совсем как сестрица Кэтрин, когда ест свой любимый клубничный десерт, политый сладким кремом. С того дня Кэролайн не давал покоя вопрос, так же ли вкусны поцелуи Гарри, как клубника со сладким кремом.

На сей раз Кэролайн выбрала окно, открывающееся в верхний коридор, прямо перед дверью отцовского кабинета. Опыт подсказывал ей, что, если все ушли в дом и матушка уже оправилась от обморока, именно в кабинете и состоится безотлагательный разбор происшедшего. Именно в этой комнате обсуждалось все самое важное, и Кэро обнаружила, что можно узнать страшно много чего, просто-напросто забравшись в огромную китайскую вазу, стоявшую в дальнем углу у окна. Нужно только снять обручи кринолина и все нижние юбки, кроме одной.

Ей только что удалось проделать все это, и она опустила ножки в туфельках в вазу, как вдруг услышала шаги в коридоре. Значит, вот-вот дверь распахнется и раскроется во всех подробностях, почему Бесс оказалась замужем за этим шотландцем со странным именем. Кэролайн не терпелось все услышать.

Она согнула ноги в коленях и протиснулась в вазу, спрятав голову как раз в тот момент, когда дверь на противоположном конце комнаты отворилась и все вошли в кабинет.

– Прекрасно. Младших отослали в их комнаты, – услышала девчушка голос матери. – Теперь мы сядем и все спокойно обсудим.

Обладай Кэро способностью видеть сквозь стенку вазы, она увидела бы, что мать при этих словах смотрит на отца.

– Спокойно? Вы в своем уме, жена? Ваша дочь только что сообщила нам, что она замужем за совершенно незнакомым человеком! Хуже того – за шотландцем!

– Аларик, говорите тише. Окна открыты. Он вас услышит.

– Да он внизу, в гостиной, рассматривает, поди, фарфор и прикидывает, что можно украсть. Вы же знаете, все они воры. И разбойники!

– Отец, это неправда, – сказала Элизабет. – Он вовсе не разбойник, а гуртовщик.