На черновике оригинала «Директивы № 1» стоит важная отметка:
«Данная директива поступила в шифровальный отдел в 23–45 21 июня 1941 года. Машинистка Грибкова отпечатала две копии в 23.50».
Есть и еще одна, не менее важная пометка («снимающая ответственность» с Жукова и Тимошенко):
Директива отправлена в 00.30 в ЛВО, ЗОВО, КОВО, ОдВО, ПрибОВО под номерами: 19 942, 19 943, 19 944, 19 945, 19 946 соответственно».
Г.К. Жуков пишет: «С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в 1ёнералъный штаб, чтобы тотчас передать ее в округа». Сделать это он должен был сразу после подписания «Директивы № 1», как только Жуков и Тимошенко вышли от Сталина (согласно журнала посещений кабинета Сталина — в 22.20):
«21 июня 1941 года
1. Молотов 18.27–23-00
9. Тимошенко 20.50–22.20
10. Жуков 20.50–22.20
11. Буденный 20.50–22.20.
12. Мехлис 21.55–22.20
13. Берия 22.40–23.00
Последние вышли 23–00».
(«Сборник документов. 1941. т. 2» Под редакцией А. Н. Яковлева, 1998 г.)
Жуков и Тимошенко вышли от Сталина в 22.20, Ватутин «немедленно» повез Директиву на машине в Генштаб, а шифровальный отдел Генштаба, согласно отметкам на черновике, получил директиву о приведении войск в боевую готовность спустя почти 1 час 20 минут, в 23–45?! Соответственно, и «передача в округа бы-ла закончена в 00:30 минут 22 июня 1941 года». («Воспоминания и размышления», стр. 244, - М., 1969 г.). На шифровку и передачу директивы в округа (именно во все округа одновременно, и Жуков прямо пишет, что «передача в округа была закончена в 00:30 минут», и пометка на черновике оригинале это подтверждает) необходимо до 45 минут. Тут вопросов нет. Но сколько ж тогда «ехал» Ватутин до Генштаба — больше часа? А ведь Генштаб тогда находился возле станции метро «Арбатская», что всего в 5 минутах езды от Кремля.
«Директива № 1» ушла в округа в 0.30, но в ЗапОВО Павлов получает эту директиву в 1.45 (по Яковлеву) и примитивно «дублирует» подчиненным ему войскам московскую «Директиву № 1» в 02.25–02.35. В сборнике документов Яковлева «Директива Павлова» показана — она слово в слово копирует вариант из «Воспоминаний» Жукова от 1969 года, и на ней есть отметка о поступлении «Директивы № 1» в Минск:
«…№ 605. Директива командующего войсками ЗАПОВО командующим войсками 3-й, 4-й и 10-й армий
22 июня 1941 г.
Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения:
1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко Жуков Павлов Фоминых Климовских».
(ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2513. Д. 71. Л. 69. Машинопись. Имеются пометы: «Поступила 22 июня 1941 г. в 0145», «Отправлена 22 июня 1941 г. в 02.25–02.35» Подлинник, автограф.)
Однако на опубликованном в 1989 году в «Военноисторическом журнале», № 5, «Приказе Народного Комиссара обороны СССР № 1» указано другое время поступления в Минск: этот приказ «Поступил в штаб Западного Особого военного округа 22 июня 1941 г. в 00:45».
По Жукову выходит, что отправлять в округа данную Директиву в Генштабе начали около полуночи и закончили передачу в 0.30. В Киевский ОВО, согласно мемуарам Баграмяна, она вроде бы действительно стала поступать в 0.25–0.30. Но и в КОВО, и в других округах только к 2.30 сочинили свои приказы по войскам.
Возникает предположение-объяснение, что в округах потому так долго составляли свои директивы, что требовалось время, чтобы собрать командование в штабах, довести до них московскую директиву, и только после этого принимать решение на сочинение своего приказа по округу. Это было бы логично, если бы в округах не ждали именно эту Директиву.
Еще раз посмотрим, что пишет об этом Баграмян: «…В О часов 25 минут 22 июня окружной узел связи в Тарнополе начал прием телеграммы из Москвы. Она адресовалась командующим войсками всех западных округов. Нарком и начальник Генерального штаба предупреждали, что «в течение 22–23-06.41 г. возможно внезапное нападение немцев»… Только в половине третьего ночи закончился прием этой очень важной, но, к сожалению, весьма пространной директивы…». Т. е. «телеграмма из Москвы», «Директива № 1», поступала в штаб Киевского округа, но не в Киев, а в полевой КП, где в этот момент и должно было находиться все командование округом. Баграмян пишет, что ранее, еще 19 июня, «…из Москвы поступила телеграмма Г.К. Жукова о там, что Народный комиссар обороны приказал создать фронтовое управление и к
22 июня перебросить его в Тарнополь. Предписывалось сохранить это «в строжайшей тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа»…».
Т. е. времени на сбор командования, чтобы ознакомить всех с пришедшей директивой, не требовалось, в КОВО все были на месте. В Прибалтике все также были на месте — Кузнецов точно был на фронтовом управлении и сразу выдал в войска «приказ Наркомата». Правда, в Минске командования действительно не было в штабах вечером 21 июня, но и они прибыли в штаб округа после звонка Тимошенко Павлову, вскоре после полуночи. Павлов на допросе заявил, что Тимошенко позвонил ему в 1.00 ночи уже в штаб округа, и он и его офицеры к этому времени уже были на месте, в штабе округа.
Стоит, однако, заметить, что согласно отметке на Директиве «по Яковлеву», в Минск, где штаб округа ни в какое «фронтовое управление» выезжать и не собирался, «Директиву № 1» («приказ Наркомата обороны») отправили не одновременно с отправкой в КОВО, в 0.25–0.30, а спустя 1 час 20 минут. В Минск она «…поступила
22 июня 1941 г. в 01.45-*- Выходит, что слова Жукова о том, что передачу директивы во все округа закончили одновременно, в 0.30, вранье, а пометка на «черновике Директивы № 1» не соответствует реальности? В таком случае возможно, что «черновик» — фальшивка?
Не совсем так.
В Минске директиву получили, скорее всего, не в 1.45, а все же в 0А5- Расшифровали и составили свою директиву, как и в КОВО, к 2.30, после чего начали отправлять приказы в армии ЗапОВО. И в Киеве, в Минске, т. е. в двух ключевых западных округах, армии получали директиву-команду на поднятие по тревоге корпусов и дивизий только после 2 часов 30 минут ночи, всего за час до нападения! Но и в ПрибОВО приказ по армиям выдали только около 2.30 ночи… Выходит, что и в КОВО, и в ЗапОВО, и в ПрибОВО одинаковое время, почти по 2 часа, «тянули» с расшифровкой и передачей в армии окружных директив?! (В ПрибОВО «Директива № 1» пришла также «около 1 часа ночи», и об этом будет сказано в воспоминаниях генерала Хлебникова далее.)
По различным свидетельствам, командование всех округов еще около часа ночи действительно обзванивало некоторые армии и предупреждало о приходе в округ важной шифровки из Москвы. При этом сами приказы в штабах округов составили только к 2.30 и передавали в армии так, что многие вообще ничего не получили. Тем не менее, чтобы катастрофа состоялась наверняка, большую роль должен был сыграть (и сыграл) срыв выполнения приказов о приведении войск в боевую готовность еще перед 22 июня. Особенно в Белоруссии. Кроме того, некий саботаж в передаче «Директивы № 1» устроили еще в Москве. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы окончательно сорвать мероприятия последней недели перед 22 июня по приведению в боевую готовность войск западных округов.
Но, возможно, тому же Павлову и ему подобным не стоит ставить в вину «саботаж» с сочинением и передачей «Директивы № 1» во вверенные им войска? Павлов получил свою директиву из Москвы в 0.45 (в это время округа обзванивал оперативный дежурный ГШ), текст был получен и расшифрован еще минут через 30–40, т. е. примерно в 1.20–1.30, а приказ «родился» еще через час. Вроде бы не так долго. А по словам очевидцев, Павлов еще и обзванивал командующих, что-то, значит, делал… Правда, многие командиры в округах так и не получили этот приказ (генерал Голованов, служивший в эти дни в ЗапОВО, примерно об этом и пишет в своих воспоминаниях), а некоторые армии получили на руки «приказ наркома» только… к середине дня 22 июня. Но, например, в КОВО приказ по войскам не могли передать вовремя еще и потому, что Кирпонос и Пуркаев оставили оперативный отдел в Киеве, определив ему время прибытия в Тарнополь — утром 22 июня.
