Напомню. Жуков в своих воспоминаниях ни разу не упомянул о том, что происходило до 20 часов 21 июня. Случайность? А ведь это примерно то самое время, когда совещание это подходило к концу. Кузнецов же, рассказывая об этом дне, тоже ничего не упомянул о совещании. Только здесь бросается в глаза другое. Он не только промолчал, но сознательно сказал неправду. Вспомним. Он зачем-то подчеркнул, что после 13 (или 14) июня и до самого начала войны со Сталиным не встречался.
Вызвав Воронцова в Москву, он будто бы принял его в 20.00. В то время, как на самом деле, с 19–05 до 20.15 он был вместе с ним на совещании у Сталина….
Кузнецов помнит, что вызвал в Москву Воронцова, помнит, что тот явился к нему в 20.00. Помнит разговор. Помнит мельчайшие подробности дня 21 июня… Но он не помнит совещания у Сталина, где были он сам и Тимошенко. Где был все тот же Воронцов. Всего за несколько часов до германского нападения… Неужели для послесталинского руководства СССР было настолько важно, чтобы никто и никогда не узнал, зачем Сталин собрал этих людей?
Думаю, это действительно было для них важно. Потому что одно только упоминание об этом факте рушит легенду о сталинской вине в том, что армия не была приведена своевременно в полную боевую готовность. Мне, например, понадобилось совсем немного времени, чтобы понять самое главное, узнав об этом совещании. Всего лишь взглянув на состав его участников. Давайте к нему присмотримся… по составу участников очень часто можно судить не только о характере рассматриваемых вопросов, но и о позиции Сталина по этим вопросам. Итак, список участников.
О Молотове я уже говорил. Тимошенко и Кузнецов. Значит, речь шла о военных мероприятиях. Это логично. События последних дней сложились в кризис, связанный с Германией. Однако нас упорно приучали к мысли, что Сталин не верил в нападение немцев, так как считал, что может урегулировать вопрос исключительно с помощью дипломатических шагов. Вопрос. Зачем тогда на совещание были вызваны такие не дипломатические лица, какНарком Обороны и Нарком Военно-Морского Флота? Но, может быть, речь не шла о Германии? Обсуждались другие военные вопросы? Нет, речь шла именно о Германии. Это подтверждает присутствие на совещании военно-морского атташе советского посольства в Германии Воронцова. Это — одна из ключевых фигур для понимания не только характера обсуждения, но и отношения Сталина к угрозе военного нападения Германии. Что я имею в виду? Присутствие в сталинском кабинете военного дипломата вовсе не означало интереса Сталина к чисто дипломатическим вопросам. Если было бы иначе, здесь сидел бы посол в Берлине Деканозов. Или кто-то из его заместителей. Или, если речь шла о вопросах военнодипломатических, присутствовал бы военный атташе (а не военно-морской).
Далее… все же присутствие здесь Воронцова явно было вызвано причиной также экстраординарной. Почему Сталин приказал явиться Воронцову? Думаю, ясно. Да и Кузнецов сам упомянул о причинах вызова Воронцова в Москву — важные разведданные, полученные последним в Берлине.
«…Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны…»
Теперь — важный вопрос. Как отнесся к этим сведениям Сталин? А его отношение к ним лежит на поверхности. Оно видно из самого факта вызова в Москву Воронцова. И его присутствия в кабинете Сталина в столь представительном окружении. В такой острый момент истории советского государства. Чего никогда бы не случилось, если бы Сталин не верил» в нападение немцев…
Здесь еще вот что необходимо учесть… Воронцов был резидентом (или, во всяком случае, одним из руководителей) военно-морской разведки в Германии. Военная дипломатия — она ведь тесно связана с военной разведкой. Это подтверждает, кстати, тот факт, что вскоре после начала войны капитан первого ранга Воронцов был назначен начальником Разведывательного управления Главного штаба Военно-Морского Флота СССР.
…Не думаю, что сам адмирал Кузнецов (верил он Воронцову или нет) решился бы на это. И заметьте, сразу после прибытия Воронцов оказывается в кабинете у Сталина. По одному этому ясно, что инициатором вызова в Москву Воронцова мог быть только сам Сталин. Вызывал действительно Кузнецов. Но по приказу Сталина. Тогда зададим вопрос. Зачем его вызвал Сталин?… ведь под боком у Сталина и были как раз эти два специалиста. Тимошенко и Жуков. И он уже совещался с ними. Ранее. И совещания эти ни к чему не привели. Почему? Жуков утверждал потом, что из-за того, что Сталин противился…
Но если бы это было так, Воронцов не был бы вызван в Москву. Кстати, когда Воронцову был отправлен вызов? Тогда ведь добраться от Берлина до Москвы было несколько дольше, чем сейчас. Это, кстати, важно. Потому что именно время вызова Воронцова и является, по-моему, временем, когда Сталин начинает сомневаться в прежней позиции. И еще. Это не Жуков вызвал подчиненного ему военного атташе генерала Туликова из Берлина. Хотя и Тупиков тоже докладывал о военных приготовлениях Германии своему военному командованию. Это Кузнецов (а фактически, Сталин) вызвал военно-морского атташе из Берлина. Вопреки тому, что его непосредственный начальник (Кузнецов) тому не поверил. О чем флотский нарком честно признался в своих мемуарах. Но, тем не менее, отвлекаясь на секунду, флот в боевую готовность несколько позже привести сумел…
Вечером 21 июня 1941 года на совещании присутствовал еще один человек, чье появление на сцене именно в этот момент не менее красноречиво говорит о позиции Сталина в этот день. Но сначала об остальных участниках совещания. Напомню, что в нем участвовали, помимо Сталина и Молотова: Тимошенко, Кузнецов, Воронцов, Берия, Вознесенский, Маленков, Сафонов…
«Сафонов — в 1941 г. начальник мобилизационнопланового отдела Комитета Обороны при СНК СССР». Вот так…»
В опубликованных отдельным изданием в 2008 году «Журналах посещения Кремля» инициалов присутствующего в кабинете Сталина Сафонова нет. Но в комментариях говорится, что это должен был быть Сафонов Г.Н., на 21 июня — заместитель Прокурора СССР, ставший Генеральным прокурором СССР в… 1948 году. Спрашивается — что может делать прокурорский работник, даже такого ранга, на совещании у Сталина 21 июня?
Но, оказывается, был и другой высокий чиновник с такой же фамилией, Сафонов И.А (1902–1954): в 1938–1941 гг. — секретарь Комитета Обороны, в 1940–1941 гг. — начальник мобилизационно-планового отдела Комитета Обороны при СНК СССР. И вот он действительно был вполне уместен в кабинете Сталина вечером 21 июня, в последний вечер перед войной.
«Дело в том, что только на первый взгляд приведение войск в полную боевую готовность является простым делом. На самом деле еще в мирное время был разработан целый комплекс мер, автоматически запускавшихся вместе с полной боеготовностью армии. Важной их составляющей являлись мобилизационные мероприятия. То есть, если речь шла о приведении войск в полную боевую готовность, неизбежно всплывали бы и вопросы мобилизационного характера. Что и доказывает присутствие здесь Сафонова. Но оно же одновременно доказывает и другое важное обстоятельство. Оно доказывает позицию Сталина по этому вопросу.
Заметьте. Вместо Сафонова мог ведь присутствовать начальник Мобилизационного управления Наркомата Обороны. Тогда можно было бы реконструировать события таким образом. Тимошенко и Жуков уговаривают Сталина привести войска в полную боевую готовность. Сталин сопротивляется (тогда наличие мобработника в его кабинете неуместно). Предположим, военные нажимают и вынуждают, наконец, Сталина выслушать их. Тогда вместе с ними вполне мог оказаться в кабинете и их подчиненный, отвечающий за вопросы мобилизации. Но произошло другое. Сафонов возглавлял мобилизационно-плановый отдел Комитета Обороны при СНК СССР. Председателем СНК был Сталин. Другими словами, Сафонов был подчиненным не Тимошенко, а Сталина. И ни Тимошенко, ни Жуков не могли приказать Сафонову присутствовать на этом совещании.
Еще раз повторю, что всех их свел в своем кабинете Сталин. Сам. Единолично. По своему усмотрению. И Воронцова, и Сафонова. По-моему, этот факт может говорить только об одном. О том, что именно Сталин, а не командование РККА явился инициатором приведения войск приграничных округов в полную боевую готовность…» (В. Чунихин, «Тайна 21 июня»).
