Кабинет господина Шпонхольца превзошел мои ожидания, и я решил посвятить ему несколько дней.

Ной-Бранденбург — красивый город, в котором имеются живописные руины XIV–XV вв. Стены, опоясывающие его, являются постройкой того же времени. Их окружает двойной вал особой конструкции. Валы обсажены деревьями, быть может, такими же старыми, что и сами стены, и образуют очень красивую прогулочную аллею.

Вероятно, вся долина, где позже был построен город, находилась под водой во времена вендов, или славян: там нашли якоря, а расположенное неподалеку место все еще носит название Харингс-Фанг, что означает «Сельдяной лов».

Выше я спрашивал, почему вторичные горы внутри сущи кажутся сложенными из морских осадочных пород, в то время как на берегах моря можно видеть граниты? Но если принять систему г-на де Люка, это легко объяснимо, ибо, когда Альпы были островами нашей затопленной планеты, ясно, что большая часть моллюсков должна была быть непосредственно около либо выброшена на их берега, как это мы видим, бывая на морском побережье. Но во время больших разломов, о которых говорит г-н де Люк, нынешние берега моря внезапно оказались обнаженными и сразу же затвердели, не проходя стадию побережья. Это привело к тому, что здесь невозможно найти морских отложений. Я не принимаю в расчет коралловых скал Тихого океана, во-первых, потому, что их подобия нет ни в наших морях, ни на нашей суше, а во-вторых, поскольку вовсе нет уверенности в том, что можно приписывать такие большие постройки только этим животным, и возможно, что они имели кости различной природы. В конце концов, я говорю все эти вещи лишь относительно системы внезапного исчезновения вод, но не считаю это абсолютной истиной. Я не знаю, правы ли те физики, которые сегодня омолаживают возраст Земли, в то время как лет 30 назад они его увеличивали. Может быть, это объясняется завистью одних к другим.

Я пришел к идее разломов де Люка, случайно натолкнувшись на стихи Гесиода, автора, достаточно далекого от моего сюжета, который, подругой случайности, сопровождал меня в моем путешествии.

Вот эти стихи в переводе: «Печальная нимфа Стикса, старшая дочь Океана, текущего назад…».

И вот этот Океан, отступая, образует подземную реку. Я не привожу эти стихи в качестве доказательства. Но то, что я говорю серьезно, так это то, что настал большой и новый исторический период, когда надо извлечь из забытья древних вообще и Гесиода в частности, если мы хотим заменить изворотливость объяснений определенным простодушием и здравым смыслом. И тогда следует обратиться также и к этим методам, которые, подобно мечу Александра, разрубают все узлы одним ударом лезвия. Истина состоит в том, что каждый узел сложен по-своему.

Мифология древних была основана на исторической традиции, на аллегории и иногда, но очень редко на игре слов и ума. В этом последнем случае религиозные чувства не проникали глубоко в сознание народа.

Когда Гесиод говорит нам: «Эта правдивая нимфа вернула людям добро, безупречность и справедливость», то я заключаю, что это был сам человек и что он вернул поклонение самому себе. Гесиод нам говорит, что нимфа была дочерью Океана, этим он просто хочет сказать, что она прибыла морем. Американцы называют испанцев то сыновьями восходящего солнца, то сыновьями моря.

Когда же Гесиод говорит нам, что ночь породит ужасную неизбежность, сон и сновидения, то ясно, что он прибегает к аллегории.

Гесиод все более основывается на истории, по мере того как продвигается в своих рассказах по мифологии. Так, в конце он говорит, что Улисс имел от Кирки двух сыновей, а именно Агриуса и Латинуса, а от Калипсо — двух других сыновей, Наутифуса и Наусинуса. Два первых являются известными историческими личностями. Двое других имеют имена, указывающие на желание вернуться на свою родину, но в то же время из этого нельзя заключить, что это два аллегорических персонажа. Улисс в свою бытность у Калипсо мог быть отцом двоих детей и мог дать им имена, связанные с обуревавшими его чувствами, ибо почти все имена у греков показательны и, кроме того, у них имеются прозвища, которые заставляют забыть имя.

Сам Улисс у греков звался Одиссеем, что восходит к «одос» — «путешествие». А потому можно здесь видеть множество Улиссов, как и множество Геркулесов. Поскольку Алкид означает «сила», то это прозвище может относиться ко многим различным персонажам, так же как «Прометей», что значит «предвидящий», и «Эпиметей», что значит «осторожный», и т. п. На примере Геродота и Диодора Сицилийского мы видим, что люди, желавшие писать историю, путешествовали. Когда они прибывали в какой-либо город, их хозяин им рассказывал либо «Та Patreia», то есть что-то о стране (так как это считалось одной из обязанностей гостеприимства), а также и «Xenagein» — сведения, которые позволяли иностранцу увидеть наиболее замечательные предметы и события в данном месте. Но каждый город, как мог, приписывал себе как определенные предания, так и смутные представления о них.

Но я здесь отклонился от своего пути, а цель моего путешествия — поговорить об истории славян. И это восхваление простоты подхода к изучению источников, которую я попытался показать на примере античных авторов, может оказаться вкладом в исследования на благо науки.

16-е.

Я зарисовал идолов, восемь чаш, а также жертвенных ножей; каждый объект с двух сторон, потому что идолы в своем большинстве имеют по крайней мере два лица, как и потому, что почти все надписи сделаны на спине. Все, что я зарисовал сегодня, находится в Прильвице, как и зарисованные г. Машем. Однако те, что остались у г. Шпонхольца, — массивнее и во всем интереснее, чем другие. Но г. Шпонхольц по причинам нравственного порядка посвятил этой эпохе лишь меньшую часть своего кабинета, и то лишь после того, как г. Маш прекратил поиски славянских древностей, поскольку успехи, сопровождавшие начало этого увлечения, внушали Шпонхольцу более доверия.

17-е.

Сегодня я зарисовал вторую часть коллекции кабинета г. Шпонхольца, которая состоит из большого числа бронзовых пластин с рельефными изображениями, найденных им в принадлежащей ему местности внутри большого количества урн и вообще в стране древних редариев, антиквариата, в буквальном смысле вырытого из земли. Г. Шпонхольц был столь любезен, что сопроводил меня по всем местам, где, по его предположениям, можно было почти наверняка успешно вести раскопки.

Я читаю историю Ной-Бранденбурга, написанную бароном Хаке. Этот автор говорит, что он находил урны в наиболее низких местах окрестностей города, что может свидетельствовать о том, что уровни воды в окрестностях не понизились и всегда были такими, как сегодня, но общее мнение местных жителей

18-е. Тетеров.

Наконец я покинул Ной-Бранденбург, почти не продвинув мои исследования так далеко, как я хотел бы, хотя земля древних редариев дала мне более того, что можно вообразить. Однако человек имеет лишь то время, которое ему отведено: моя «Всеобщая история славян» слишком велика, чтобы я мог посвятить много времени тому или иному племени. Этим видом занятий могут заниматься лишь местные ученые или постоянно живущие в этих краях, а также любители.

Я покинул большую дорогу у Мал ьхина, чтобы увидеть И венах, резиденцию графов Плеффе. Это место весьма известно поставкой самых прекрасных лошадей Мекленбурга, который, как говорят, сам поставляет самых лучших лошадей Германии. Конюшни Ивенаха являют все самое лучшее, что можно видеть в этой отрасли. Замок располагается вблизи красивого озера, на котором находится очень живописный остров. Сады великолепны, а деревня вытянута как по струнке. Одним словом, И венах — это великолепное место, и его стоит увидеть. Между Мальхином и Тетеровом есть другой замок, почти такой же прекрасный, как и Ивенах.

Вообще вся эта местность замечательно красива, земля плодородна, дубовые рощи — из самых лучших пород дуба. Свежескошенные луга такого зеленого цвета, какого не увидишь в других местах, и кажутся садовыми лужайками. На них пасутся большие табуны великолепных лошадей. Дороги в большинстве окрестностей похожи на аллеи, и двигаться по ним очень легко. И наконец, справа и слева — озера. Большего нельзя сделать, чтобы превратить путешествие в большое удовольствие. Добавим к этому элегантные, зажиточные города, каких не увидишь в других местах Германии. Действительно, нет более прекрасного края, чем Мекленбург.