Свободные от работы часы Ларри проводит в спроектированном им доме, который был вырублен из дерева японскими мастерами и перевезен через океан в Калифорнию. Здесь, в саду камней, Ларри Эллисон любит поразмышлять о своей жизни:

Смешно сказать, людям не нравится успех. Вот дурачье-то! Чуть кто побогаче – ату его! Нет бы сказать: «Смотрите, парень преуспел, молодец!» – нет, журналисты спешат выставить его последней задницей. Лично моя жизнь делится на две части. Сначала я пытался быть «правильным». Материальная сторона ничего не значит. Как женщина выглядит – безразлично, главное – душа. А потом я понял: я не такой – и научился принимать себя таким, каков я есть. По мне, это вовсе не так уж скверно. Не такой уж я плохой, ясно? Я люблю красоту. Люблю хорошие вещи. Мне страшно интересны люди – они бывают невероятно жестоки и невероятно добры. Я перестал стесняться самого себя. На самом деле, когда заработаешь столько денег, ты уже не знаешь, что с ними делать. Потратить можно разве что несколько сот миллионов, если только не постараться как следует. Даже после десяти миллионов финансовые проблемы отпадают. Если у человека есть десять миллионов, он в состоянии обеспечить семью и детей. А мне сейчас нужен миллиард, чтобы поддержать свой уровень жизни. Вот оно как! Мне нужен миллиард. Я начинал с нуля, у родителей не было ни цента. Вот почему я до сих пор помню, что 10 миллионов – большие деньги. Я был беден, стал богат, и, сказать по чести, богатым быть куда лучше. Некоторые говорят, богатство не сделало их счастливым. Коли так, отдайте свои баксы – мне, например. Я-то знаю, что с ними делать. У меня всегда были проблемы с «правилами». Я поступал, как хотел, говорил, что думал. Только поэтому мне удалось поставить «Oracle» на ноги.

В XV веке евреи Испании, спасаясь от преследования святой инквизиции Папы Иннокентия VIII, прошли всю Европу. Часть из них остановилась в «северных» землях к северо-востоку от Германии. Здесь, среди лесов, изобиловавших живностью, девять еврейских семей основали поселок, получивший у жителей близлежащих селений название Тауроген – в честь быков-туров, которые водились в окрестностях. Главу одной из семей звали Абрам. Этот испанский ростовщик был далеким предком Романа Абрамовича. От его имени семья впоследствии и получила литовскую фамилию – Абрамовичюс.

За свою четырехсотлетнюю историю семейство Абрамовичюсов смогло скопить изрядное состояние. К 1917 году семья деда Романа Абрамовича – Нахманаса (Нахима) Абрамовичюса – владела тремя домами в литовском городе Таураге. Верхние этажи домов сдавались внаем, в нижних располагались торговые помещения и постоялые дворы. Один из принадлежавших семье Абрамовичюсов домов в начале прошлого века оценивался в 38 тысяч рублей и приносил в год 10 тысяч рублей дохода. Кроме того, семье принадлежали земельные угодья в окрестностях Таураге общей площадью более 30 гектаров. Эта семья твердо стояла на ногах. Но история имеет свойство повторяться. В 1940 году Литва вошла в состав СССР. И советская власть начала наводить свои порядки. В 1941 году, как раз накануне войны, «кулацкое» семейство Абрамовичюсов было выслано из Литвы в рамках программы по «ликвидации кулачества». Их путь снова лежал на Север. Отцу Романа Абрамовича – Арону – в ту пору было неполных пять лет. В закрытых вагонах для скота переселенцев привезли в Сыктывкар. По дороге часть состава с переселенцами отцепили. В одном из этих вагонов ехал дед Романа Абрамовича. Так что в холодный Сыктывкар семья приехала уже без своего кормильца, в гибели которого они не сомневались.

Поселенцам выписали новые документы. Именно с этого момента исчезли литовские окончания из их фамилий, и семейство Абрамовичюсов получило фамилию Абрамович. Тогда же отец Романа Абрамовича из Арона превратился в Аркадия: видимо, имя Арон показалось сотруднику НКВД, выписывавшему документы, чересчур еврейским, и его заменили на более привычное.

Оставшись без мужа, бабушка будущего миллионера оказалась в чужом холодном Сыктывкаре. Она была вынуждена в одиночку растить сыновей.

В первые годы семья жила впроголодь. Депортированных «кулаков» сгоняли в спецпоселения, которые должны были обеспечивать подъем гибнущего сельского хозяйства страны. На деле жизнь в спецпоселениях была больше похожа на каторгу. Поселенцы жили в деревянных бараках по распорядку, который устанавливали конвоиры НКВД. Большинство депортированных было задействовано на сельхозработах, а зимой на лесоповале. Старики, женщины, дети занимались заготовкой дров, топкой печей, уборкой отходов жизнедеятельности, приготовлением пищи. Обычный рацион поселенцев составляла похлебка из промерзшей и гнилой картошки, кислая капуста, скудная пайка хлеба из плохой муки и отрубей. Здесь бабушка Романа Абрамовича, Татьяна, впервые узнала, что такое вши и дизентерия. Когда-то в ее доме в Таураге была ванна. Теперь она могла позволить себе помыться в лучшем случае раз в неделю, в общей бане, под конвоем… Жизнь депортированных не оставляла никаких надежд на перемены в будущем.

Но природная сметливость и страх за собственных детей помогли Татьяне Абрамович выжить и приспособиться. Она стала шить на заказ лифчики и корсеты. Среди ее клиенток были жены военных, партийных чиновников. Они помогли ей устроиться на работу в столовую. Близость к продовольствию дала возможность Татьяне прокормить сыновей.

Всем смертям назло выжил и дед будущего российского олигарха. Нахим Абрамович не погиб во время этапа, как ошибочно считала его семья. Согласно документам, состав, в котором везли мужчин, направили под Красноярск. Там деда Романа Аркадьевича осудили как собственника и эксплуататора и отправили в лагерь. Привыкший к морскому климату, он очень страдал от суровых сибирских морозов и был доходягой. Выжить ему помогали только друзья по лагерю, которые отпаивали его чаем во время болезни, подкармливали и даже брали на себя его работу, оставляя Нахима в бараке. В благодарность за это Нахим обещал даже отдать кому-то из своих солагерников принадлежащую ему ферму в Литве. Но эти разговоры пожилого еврея друзья считали бредом доведенного до безумия старика.

Нахим Абрамович выжил в лагере и позже переехал в Красноярск, но его мечтам сбыться было не суждено. В Красноярске он работал трактористом. Машина потеряла равновесие и рухнула с высоты трех метров в котлован. История нелепой смерти Нахима Абрамовича невероятным, почти мистическим образом не единожды отразится в жизни его внука Романа. Так же, как и дед, отец Романа Абрамовича трагически погибнет на стройке.

Странное совпадение: две смерти на стройке в одной семье! Но и это еще не все. Отец второй жены Абрамовича, Вячеслав, погиб, когда дочери было два года. Он тоже, как и отец ее мужа, умер после несчастного случая на стройке – упав в котлован, который вырыли строители под новый дом на Калининском проспекте в Москве.

Журналисты, изучавшие семейные и родственные связи самого богатого человека России еще до того, как стала известна история Нахима Абрамовича, обратили внимание на злой рок, преследующий эту семью.

Впрочем, мистического в трагической истории семьи Абрамовича не больше, чем в любой другой трагической истории.

Родители Романа Абрамовича познакомились в Саратове, куда Аркадий Абрамович ездил навещать родных. Вскоре Ирина переехала жить в северный Сыктывкар, вышла замуж за Аркадия.

Сразу после женитьбы Аркадий получил диплом Горьковского строительного института и устроился работать снабженцем в объединение «Комистрой». Молодой супружеской чете Абрамовичей была выделена квартира в панельной пятиэтажке. Казалось, ничто не могло помешать их семейной идиллии. Молодожены друг в друге души не чаяли. А потом у них родился сын Роман.

Ирина работала преподавателем музыки в педагогическом училище №1. На досуге она часто музицировала вместе с мужем, который с удовольствием исполнял оперные партии. У Аркадия Абрамовича, по воспоминаниям близких и друзей семьи, был великолепный голос. Профессиональная карьера Аркадия тоже складывалась удачно. В конце 1960-х годов он получил руководящую должность в отделе рабочего снабжения строительного объединения. В семье их был достаток, царила атмосфера любви и взаимопонимания.