– Я не понимаю, почему вы доверили женщинам охранять свою жизнь? – Кровь медленно отхлынула от его щек. Он взглянул в глаза Лето.

– Но я всегда доверял им так же, как доверяю тебе, – я доверяю вам свою жизнь.

– От какой опасности мы должны вас охранять?

– Тебя введут в курс дела Монео и Говорящие Рыбы.

Айдахо переминался с ноги на ногу, тело его дрожало в такт бешеному сердцебиению. Он лихорадочно озирался, осматривая блуждающим взглядом стены и потолок маленького помещения. Внезапно он принял решение и посмотрел в лицо Лето.

– Как мне обращаться к вам?

– Ты согласишься называть меня Господь Лето?

– Да… господин? – Айдахо, не отводя взор, посмотрел в голубые фрименские глаза Лето. – Правду ли говорят Рыбы, что… вы храните множественную память… память о…

– Да, мы все здесь, Дункан, – теперь Лето говорил голосом своего деда с отцовской стороны, потом:

– Здесь даже женщины, – теперь звучал голос бабки Лето по отцовской линии.

– Ты их знал, а они знали тебя, – сказал Лето.

Дрожа всем телом, Айдахо перевел дух.

– Мне потребуется какое-то время, чтобы к этому привыкнуть.

– Моя реакция была поначалу точно такой же, – отозвался Император.

Айдахо разразился хохотом. Лето подумал, что его намек вряд ли мог быть поводом для такого безудержного смеха, но ничего не сказал.

Успокоившись, Айдахо заговорил:

– Ваши Говорящие Рыбы должны были привести меня в хорошее расположение духа?

– Они преуспели в этом, не правда ли?

Дункан внимательно присмотрелся к лицу Императора, узнавая в нем отчетливые черты Атрейдесов.

– Вы, Атрейдесы, всегда хорошо понимали, чем можно меня расположить к себе, – сказал Айдахо.

– Вот так-то лучше, – похвалил его Лето. – Ты начинаешь понимать, что я не один Атрейдес, а все они, вместе взятые.

– Это когда-то говорил мне Пауль.

– Я говорю то же самое! – этого человека могли убедить только голос и интонации Пауля Муад’Диба.

Айдахо судорожно глотнул и повернулся к двери.

– Вы что-то отняли у нас, – проговорил Айдахо. – Я это чувствую. Монео, женщины…

Мы против вы, подумал Лето. Эти Дунканы всегда, что бы ни происходило, берут сторону людей.

Айдахо вновь посмотрел в лицо Лето.

– Что вы дали нам взамен?

– Мир Лето во всей Империи!

– И я вижу, что все счастливы до блаженства! Именно поэтому вы нуждаетесь в личной охране.

Лето улыбнулся.

– Мой мир усилил спокойствие, а люди всегда восстают против спокойствия.

– И кроме того, вы даете нам Говорящих Рыб.

– И иерархию, которая определяется людьми безошибочно.

– И женскую армию, – процедил сквозь зубы Айдахо.

– Это сила, способная обуздать мужчин, – заметил Лето. – Секс всегда был средством подчинить себе агрессивность мужчины.

– Именно этим они и заняты – смирением агрессивности?

– Они предотвращают и сглаживают инциденты, которые в противном случае могли бы привести к еще большему насилию.

– И это вы заставили их поверить в вашу Божественность? Я бы не сказал, что мне это нравится.

– Путь святости для меня не менее тяжел, чем для тебя.

Айдахо нахмурился. Он ожидал совершенно иного ответа.

– Какую игру вы ведете, Господь Лето?

– Очень древнюю, но по новым правилам.

– По вашим правилам!

– Ты хочешь, чтобы я снова позволил устанавливать правила ОСПЧТ Совету Земель и Великим Домам?

– Тлейлаксианцы говорят, что Совета Земель больше не существует. Вы упразднили всякое самоуправление.

– Ну хорошо, тогда, допустим, я мог бы уступить место Бене Гессерит, или иксианцам, или тем же тлейлаксианцам. Ты хочешь, чтобы я нашел еще одного барона Харконнена и вручил ему власть над Империей? Скажи только слово, Дункан, и я отрекусь!

От такого натиска Айдахо только покачал головой.

– В злых руках, – сказал Лето, – монолитная централизованная власть – опасный и скользкий инструмент.

– А ваши руки – подходящие для этого?

– Я не могу с уверенностью сказать, подходят ли мои руки для того, чтобы держать власть, но я могу сказать это со всей определенностью о руках тех, кто был до меня. Их-то я знаю очень хорошо.

Айдахо повернулся к Лето спиной.

Какой очаровательный, чисто человеческий жест, подумал Лето. Неприятие вкупе с осознанием своей уязвимости.

Лето заговорил в спину Айдахо:

– Ты совершенно прав в том, что я иногда использую людей без их осознанного согласия.

Айдахо обратил к Лето свой профиль, потом взглянул в лицо Императору, слегка приподняв голову, чтобы взглянуть в синие, как небо, глаза повелителя.

Он меня изучает, подумал Лето. Но для вынесения суждения он может пользоваться только лицом.

Атрейдесы учили своих людей читать мысли и чувства людей по малейшим нюансам жестов и мимики, но в данном случае задача была за гранью способностей Айдахо.

Дункан откашлялся.

– Что плохого вы от меня ждете? – спросил он.

Как это похоже на Дункана! – подумал Лето. Этот был классическим представителем, он не нарушит верность Атрейдесам, но при этом не сможет подняться над рамками своей личной морали и нравственности.

– От тебя потребуется охранять меня всеми необходимыми средствами и хранить мою тайну.

– Какую тайну?

– Что я уязвим.

– Так вы не Бог?

– Не в этом конечном смысле.

– Ваши Говорящие Рыбы рассказывали о мятежниках.

– Они действительно существуют.

– Почему?

– Они молоды и мне не удалось убедить их, что мой путь лучше. Очень трудно убедить молодежь в чем бы то ни было. Они обременены слишком большими знаниями.

– Я не помню, чтобы Атрейдесы прежде так презрительно относились к молодежи.

– Вероятно, это оттого, что сам я очень стар – моя старость помножена на старость других. Моя задача усложняется с каждым следующим поколением.

– В чем заключается ваша задача?

– Постепенно ты сам это поймешь.

– Что будет, если я не справлюсь со своей задачей? Ваши женщины меня ликвидируют?

– Я не стану отягощать женщин чувством вины.

– Значит, вы отяготите им меня?

– Если ты примешь это условие.

– Если я найду, что вы хуже Харконнена, то обращусь против вас.

В этом весь Дункан. Они меряют все зло Харконненами. Как мало знают они о зле.

– Барон пожрал целые планеты, Дункан. Что может быть хуже этого?

– Пожрать всю Империю.

– Я чреват Империей, Дункан. Умирая, я дам ей жизнь.

– Если бы я мог в это поверить…

– Ты будешь командовать моей гвардией?

– Но почему я?

– Потому что ты самый лучший.

– Воображаю, какая это опасная работа. От нее принимали смерть мои предшественники?

– Некоторые из них.

– Хотелось бы мне иметь их память.

– Ты не можешь ее иметь и поэтому будешь оригинален в решениях.

– Тем не менее я хотел бы о них знать.

– Ты узнаешь о них.

– Итак, Атрейдесам все еще нужны острые ножи?

– У нас есть дела, которые можно доверить только Дункану Айдахо.

– Вы хотели сказать – Дунканам… – Айдахо поперхнулся, посмотрел на дверь, потом на лицо Лето.

Лето заговорил с ним как Муад’Диб, но голосом Лето:

– Когда мы последний раз вместе карабкались к сиетчу Табр, то были верны друг другу – ты мне, а я тебе. С тех пор ничто не изменилось.

– Но то был ваш отец.

– Это был я! – восклицание Муад’Диба поразило гхола до глубины души.

– Все вы… в одном теле… – прошептал Айдахо. Он был сломлен и сдался, прекратив сопротивление.

Лето молчал. Наступил решительный момент.

Айдахо улыбнулся своей характерной улыбкой, выражавшей: «Да черт бы вас всех побрал в конце концов!»

– Тогда я хочу говорить с первым Лето и Паулем, с теми, кто лучше всех меня знал. Используйте меня как следует, ведь я действительно любил вас.

Лето прикрыл глаза. Эти слова всегда расстраивали его. Он знал, что это была любовь к тем, по отношению к кому он был наиболее уязвим.