Наила, с восхищением относившаяся к Сионе, не могла понять, что хорошего девушка находит в Топри, по ее мнению, этот человек не заслуживал ничего, кроме откровенной неприязни. Топри был нервный, толстый мужчина с зелеными навыкате глазами, курносым носом, тонкими губами и полным, с ямочкой, подбородком. Голос у Топри был неприятным и визгливым.
– Посмотри-ка, Наила! Нет, ты только посмотри, что нашла Сиона между страницами книг.
Наила молча закрыла и заперла единственную дверь комнаты.
– Ты слишком много говоришь, Топри, – произнесла она. – Ты – болтун. Откуда ты знал, что я в коридоре одна?
Топри побледнел. На лице его появилась сердитая гримаса.
– Боюсь, что она права, – заговорила Сиона. – Почему ты решил, что я хочу, чтобы Наила знала о моем открытии?
– Но ты же полностью ей доверяешь.
Сиона обернулась к Наиле.
– А ты знаешь, почему я тебе доверяю, Наила? – вопрос был задан будничным тоном, лишенным каких бы то ни было эмоций.
Наилу липкой, противной волной окатил страх. Неужели Сиона раскрыла ее тайну?
Неужели я подвела моего господина?
– Ты не можешь ответить мне на этот вопрос?
– Разве я когда-нибудь давала повод подозревать меня? – ответила Наила вопросом на вопрос.
– Это недостаточный повод для доверия, – возразила Сиона. – В мире нет совершенства – ни среди людей, ни среди машин.
– Но тогда почему ты мне доверяешь?
– Потому что твои действия находятся в полном согласии с твоими словами. Вот, например, ты не любишь Топри и не считаешь нужным скрывать это за лживыми словами.
Наила посмотрела на Топри, и тот нервно кашлянул.
– Я ему не доверяю, – призналась женщина.
Слова сорвались с ее языка без всякого обдумывания, и только спустя мгновение Наила осознала истинную причину своей неприязни – Топри предаст любого ради личной выгоды.
Лицо мужчины снова исказилось от гнева.
– Я не собираюсь стоять здесь и спокойно выслушивать ее оскорбления, – сказал он и направился к выходу. Сиона остановила его движением руки. Топри в нерешительности остановился.
– Хотя мы произносим старинные фрименские формулы и клянемся друг другу в верности, не это держит нас вместе, – сказала Сиона. – Все основано на деле и целях. Это единственное, что я принимаю во внимание. Вы меня понимаете?
Топри машинально кивнул, но Наила отрицательно покачала головой.
Сиона улыбнулась женщине.
– Ты не всегда соглашаешься с моими решениями, не правда ли, Наила?
– Нет, – через силу выдавила из себя женщина.
– Больше того, ты никогда не считаешь нужным скрывать свое несогласие, но тем не менее ты всегда мне подчиняешься. Почему?
– Потому что я дала клятву.
– Но я же сказала, что этого недостаточно.
Наила почувствовала, что покрывается потом, поняла, что выдает себя, но не могла ничего поделать. Как мне быть? Я поклялась Богу, что буду во всем подчиняться Сионе, но не могу сказать ей об этом.
– Ты должна ответить на мой вопрос, – жестко произнесла Сиона. – Я тебе приказываю.
Наила затаила дыхание. Возникла дилемма, которой она всегда очень боялась. Выхода не было. Она мысленно помолилась и тихо заговорила:
– Я поклялась Богу, что буду тебе повиноваться.
Сиона хлопнула в ладоши и рассмеялась.
– Так я и знала.
Топри усмехнулся.
– Молчи, Топри, – приказала Сиона. – Я хочу преподать урок тебе. Ты не веришь никому, даже самому себе.
– Но я…
– Молчать, я сказала! Наила верит. Я верю. Это то, что нас объединяет. Вера.
Топри был до крайности изумлен.
– Вера? Ты веришь…
– Идиот, я верю не в Бога-Императора! Мы верим, что высшая сила поставит на место тирана в облике червя. И мы – та высшая сила.
Наила порывисто вздохнула.
– Все в порядке, Наила, – сказала Сиона. – Мне совершенно все равно, откуда ты черпаешь свою силу… и свою веру.
Наила широко улыбнулась. Никогда еще не была она столь сильно взволнована мудростью своего Господа. Мне позволено говорить правду, и это служит моему Богу!
– Давайте я лучше покажу вам, что мне удалось найти в этих книгах, – заговорила Сиона и ткнула пальцем в листки обыкновенной бумаги. – Эти листочки были заложены между страницами записок.
Наила обошла вокруг стола и с любопытством посмотрела на бумажки.
– Но сначала посмотрите на это. – Сиона взяла в руку предмет, который Наила поначалу не заметила. Это были прядь волос и тонкий сухой стебелек, на котором было что-то, весьма напоминающее…
– Цветок? – нерешительно спросила Наила.
– Он был заложен между двумя листками бумаги. А на самой бумаге было написано вот это. – Сиона склонилась над столом: – Прядь волос Ганимы и звездный цветок, который она мне однажды подарила.
Сиона посмотрела на Наилу и сказала:
– Оказывается, наш Бог-Император очень сентиментален. Это слабость, которой я от него не ожидала.
– Ганима? – спросила Наила.
– Его сестра! Вспомни Устные Предания.
– О да, я помню. Есть молитва Ганиме.
– А теперь послушайте вот это. – Сиона взяла со стола еще один листок и начала читать:
Песок на берегу сер, как мертвая щека,
В ряби зеленого прилива отражаются мрачные тучи;
Я стою на мокром песке у края воды.
Холодная пена омывает мои пальцы.
Я чувствую запах гниющего в воде дерева.
Сиона еще раз взглянула на Наилу.
– Эти стихи озаглавлены: «Слова, которые я написал, когда узнал о смерти Гани». Что ты об этом скажешь?
– Он… он любил свою сестру.
– Да! Он способен любить. О да! Теперь он от нас не уйдет.
Время от времени я позволяю себе сафари, которое не может позволить себе ни один смертный. Для этого мне достаточно сместиться вглубь по оси моей памяти. Словно школьник, выбирающий тему для сочинения о проведенных каникулах, я выбираю интересующий меня предмет. Например, пусть это будут… женщины-интеллектуалы! После этого я погружаюсь в океан памяти моих предков. При этом я чувствую себя словно глубоководная рыба. Я открываю рот и начинаю поглощать знания о прошлом. Иногда… только иногда я выбираю для охоты личности, попавшие в анналы истории. Какое это наслаждение лично пережить перипетии жизни этого человека и сравнить их с фактами официальной биографии.
(Похищенные записки)
Монео спускался в крипту с явной неохотой. Ему было грустно и тяжело, но… что поделать, такова служба. Богу-Императору нужно время, чтобы оплакать потерю очередного Дункана… Но жизнь продолжается.
Лифт бесшумно скользил вниз, идеально подчиняясь воле Монео. Иксианцы умели делать надежные механизмы. Правда, однажды Бог-Император крикнул своему мажордому: «Монео! Иногда мне кажется, что тебя тоже изготовили на Иксе!»
Монео почувствовал, что лифт остановился. Двери открылись, и мажордом увидел в полумраке крипты массивную тень Императорской тележки. Никаких признаков того, что Лето заметил прибытие своего слуги. Монео вздохнул и направился к своему господину. Шаги гулко отдавались под сводами огромного помещения. Возле тележки лежало мертвое тело. Никаких dиja vu. Это Монео видел наяву и уже не в первый раз.
Однажды, когда Монео только начинал свою службу, Лето сказал:
– Я вижу, Монео, что тебе не нравится это место.
– Нет, господин.
Потребовалось небольшое усилие памяти, чтобы явственно услышать голос из такого наивного прошлого. И голос Лето, который ответил:
– Ты не считаешь мавзолей приятным местом, Монео, я же нахожу его источником бесконечной силы.
Монео вспомнил, как ему захотелось сменить тему разговора.
– Да, мой господин.
Но Лето настаивал:
– Здесь очень мало моих предков. Здесь вода Муад’Диба. Гани и Харк аль-Ада тоже здесь, но они не мои предки. Нет, это не захоронение моих предков, этот мавзолей – я. Здесь Дунканы и другие порождения моей селекционной программы. Ты тоже окажешься здесь в один прекрасный день.
