Что касается самой Коко, то она предпочитала носить вещи, фасоны которых заимствовала у мужчин, — блейзеры, длинные полосатые джемпера, свободные жакеты, мужские сорочки. «Бывало и так, — писала критика, — что она творила моду из антимоды: к своим прозаическим нарядам она надевала роскошные бусы из жемчуга, тяжелые византийские украшения, массивные колье из цветных металлов. Шокирующий контраст».

И все же, по мнению знатоков моды, подражать Шанель невозможно — в простом нельзя повториться!

В 1939 году Шанель закрыла Дом моделей и вскоре покинула Францию. Она отправилась в Швейцарию, где провела четырнадцать лет в бездеятельности, в праздности, которую сама же, в силу своей деятельной натуры, недолюбливала.

Но ее вновь потянуло к работе. И она вернулась в Париж, чтобы еще раз напомнить о себе. Скептики пожимали плечами: модой овладели другие тенденции, на подиумах блистали модели Юбера де Живанши и Кристиана Диора.

В сухонькой, одетой в шерстяную юбку и черную кофточку женщине, очень скромной, в чем-то даже заурядной, теперь так трудно было узнать прежнюю Коко. Мало кто верил, что ей под силу совершить невозможное.

Пройдет совсем немного времени, и те, кто хорошо знал Коко Шанель, с удивлением отметят, как помолодела, как воспряла она к жизни. Модели «от Шанель» стали для нее самой эликсиром молодости. Она бросила вызов. Ее вердикт: «Быть гусеницей днем и бабочкой ночью» — оправдал себя. В будни с ножницами в руках, стоя на коленях перед моделями в смиренной позе ремесленника, в праздники — царица на подиумах, на которых она проведет еще долгих восемнадцать лет. Время пощадит не только творчество, но и ее красоту. Ей исполнилось 88 лет.

Но когда-нибудь этому суждено было случиться. Судьба выбрала для нее единственный в неделе выходной, словно сама боялась помешать ей, отвлечь от любимого дела.

... Воскресенье. 10 января 1971 года. Она вернулась с прогулки. Легла на постель. Белая спальня без картин, без излишеств. Только маленькая позолоченная статуэтка святого Антония на деревянном ночном столике.

Когда-то, узнав о кончине своего близкого друга Пьера Риверди, Коко Шанель произнесла: «Кстати, он не умер. Вы ведь знаете, поэты не умирают». Эти слова по праву можно сказать о Шанель. Ведь остались платья и костюмы «от Шанель», украшения «от Шанель». При желании можно даже окунуться в облако духов «от Шанель».

«Мода выходит из моды, — говорила Коко Шанель, — стиль — никогда». В ее стиле есть что-то от вечного.

Недавно в Британии поступила в продажу книга Криса Гринхалфа «Коко и Игорь», рассказывающая о романе Коко Шанель и Игоря Стравинского.

Книга представляет из себя свободную романтическую интерпретацию взаимоотношений легендарной Коко и знаменитого русского композитора.

Хотя связь двух знаменитостей была очень непродолжительной (лето — зима 1920 года), Гринлаф на основании «загадочных» совпадений заключает, что роман продолжался много лет.

Шанель и Стравинский впервые встретились в 1913 году в Париже, на премьере его балета «Весна священная». После революции 1917 года композитор с женой и четырьмя детьми жил у Шанель, где знаменитые личности якобы оказали огромное влияние друг на друга.

Гринлаф доходит до утверждения, что свои знаменитые духи «Chanel № 5» Коко создала именно под влиянием Стравинского, а тот, в свою очередь, благодаря ей перешел от модернизма к неоклассицизму.

Прошло время, и теперь стало модным переписывать историю, чтобы привлечь читателя, нередко искажая действительность...

Когда-то на этом месте были болота, Людовик IX подарил земли ордену тамплиеров, они их осушили, построили церкви и монастыри. Тамплиеры процветали, став богаче и влиятельнее короля. За такие прегрешения орден был распущен, а те, кто его возглавлял, сожжены. В XIV веке район Болот (это название квартал Марэ, что означает «болото», сохранил до сегодняшнего дня) облюбовал король, и весь двор последовал за монархом. Король и члены его семьи стали владельцами многих особняков, расположенных в этом квартале. Одним из таких дворцов, принадлежащих королевской семье, был особняк с башенками (Турнель): его так называли из-за башенок, которые украшали стену ограждения. Первыми королевскими его обитателями оказались не французы, а английские завоеватели: монарх-младенец Генрих VI и его дядя герцог Бедфорд.

После окончания Столетней войны Турнельский дворец служил парижской резиденцией Франциска I и Генриха II. Особняк с башенками, чья история была тесно связана с воспоминанием об английской оккупациии и который не любили короли Франции, разрушили по приказу суеверной Екатерины Медичи после того, как Генрих II был убит на турнире в 1559 году неподалеку от дворца. Несколько лет на месте дворца и его роскошного сада существовал рынок коней.

Завоевав Париж, Генрих IV стал самым преданным этому городу королем. Среди прочих своих урбанистических проектов он решил построить на месте Турнельского дворца Королевскую площадь, которая, по его мнению, должна была стать центром элегантной жизни столицы. Желания короля сбылись, но ни насладиться архитектурным ансамблем, ни прогулкой по первой площади Парижа ему не удалось.

В 1612 году, через два года после убийства короля, торжественным открытием площади была отмечена помолвка Людовика XIII с Анной Австрийской.

Королевская площадь стала первой площадью Парижа, где архитекторами была проработана каждая деталь. Она представляет собой прямоугольник, закрытый со всех сторон одинаковыми домами. Все 36 домов сделаны по одному проекту. Отличаются лишь два из них: расположенные друг против друга Павильоны Короля и Королевы. Еще одной особенностью этого ансамбля является цвет построек — он совершенно необычен для Парижа: красный с белым. Каждый из домов облицован декоративным кирпичом и белым камнем. По всему периметру площади дома окружены аркадой, а в первых этажах расположились художественные галереи, антикварные и книжные лавки, чайные салоны.

Площадь Вогезов

Эту площадь сразу полюбили парижане, а наиболее состоятельные просто здесь поселились. О каждом из домов можно написать целые тома. В 1626 году в доме номер один родилась мадам де Севинье, с ее именем связана вся история квартала Марэ, не случайно же ее называют «некоронованной королевой» этого квартала. По соседству жил Пьер Корнель. Кардинал Ришелье, плененный красотой и, для того времени, необычностью площади, поспешил купить себе особняк под номером 21, в котором он, правда, так никогда и не жил.

После революции площадь не опустела, хотя квартал уже не был таким престижным, как во времена монархии. В 1800 году Наполеон дал ей новое имя, и она стала называется площадью Вогезов — в честь провинции, которая самой первой внесла в казну все налоги. Аристократы больше здесь не жили, но площадь стала центром интеллектуальной жизни, ведь здесь поселились Альфонс Доде, Теофиль Готье, Виктор Гюго.

Площадь была известна и вошла в историю не только как центр светской жизни, но и как место дуэлей. Именно здесь произошла страшная битва между миньонами короля Генриха III и дворянами, служившими герцогу Анжуйскому, ярко описанная в романе Александра Дюма «Графиня де Монсоро».

Ришелье, обеспокоенный бессмысленными убийствами, издал указ о запрете дуэлей. Чтобы усилить его действие, по приказу кардинала на площади установили конную статую Людовика XIII: дуэль в присутствии короля каралась вдвойне. Но на дворян ничего не действовало, даже показательная казнь дуэлянтов, осуществленная на Гревской площади в 1627 году.

Во время революции статую переплавили. Та, что сейчас украшает площадь, установлена в 1825 году.

Незадолго до революции на площади разбили сад и засадили деревьями. Прогулки стали приятнее, но архитектурный ансамбль, таким образом, был полностью разрушен. И все равно она остается до сих пор одной из красивейших площадей мира. Если смотреть на нее сверху из слухового окна покатой крыши, площадь предстает как обширный внутренний двор церковного монастыря. Тридцать шесть старинных домов со всех сторон полностью закрывают площадь безупречно квадратной формы, 108 м каждая сторона. Нижние этажи домов представляют собой беспрерывную аркаду, над которой поднимаются еще два этажа с рядами окон. Все пространство площади — в зелени деревьев и партеров; в центре возвышается мраморная конная статуя короля Людовика XIII, копия с оригинала П. Бияра, утраченного во время Революции.