Река под названием Антиетэм-Крик и церковь данкеров находились чуть севернее деревушки Шарпсберг, и едва ли хоть одна душа в Америке за пределами округа Вашингтон в штате Мэриленд когда-либо о ней слышала.

Но потом пришли армии.

***

Первыми появились мятежники. Грязные, усталые, оборванные солдаты с кровоточащими ногами, волдырями на коже и вшами в бородах. Они шли на юг по хейгерстаунской дороге в облаке пыли, которую поднимали колеса их пушек и истрепанные башмаки. Некоторые и вовсе были без башмаков, совершенно босыми. С востока подошли и другие мятежники, они пересекли реку по прекрасным каменным мостам. У тех, что с востока, были повязки, синяки под покрасневшими глазами и покрытые порохом лица. Они сражались, чтобы задержать янки в проходах между холмами, и проиграли, и теперь собирались присоединиться к армии Ли в Шарпсберге.

То была совсем маленькая армия. Семнадцать тысяч человек растянулись по пастбищам и лесам к северу от деревни, и фермеры могли только молча наблюдать, как ломают их изгороди, чтобы развести костры или соорудить кров. Армейские пушки с почерневшими стволами и покрытыми грязью колесами выстроили на возвышенности у реки. Смотрели они на восток.

Потом пришли янки: шестьдесят тысяч солдат в синих мундирах пересекли Красный холм на восточном берегу реки и остановились. Просто остановились.

Пушки мятежников открыли огонь, выплевывая снаряды на поле, как только на противоположном берегу реки показались войска Севера. Генерал Макклелан, которому сообщили, что вражеская армия устроила линию обороны на другом берегу, приказал остановиться. Он знал, что нужно поразмыслить, составить план и осознать все опасности, поэтому войска северян рассеялись по полевым лагерям, и артиллерия мятежников, поняв, что противник не собирается пересекать реку, прекратила стрельбу.

По долине дрейфовал пороховой дым, и угасающее солнце окрасило его в розовый цвет. Генерал Роберт Ли наблюдал за остановившимся противником на той стороне реки, а потом пошел обратно к хейгерстаунской дороге, где ждала карета скорой помощи, чтобы доставить его в штаб армии к западу от Шарпсберга. Руки генерала еще были забинтованы, так что верхом скакать было затруднительно, и он шел пешком, а один из адъютантов вел в поводу Бродягу. Спешившись, Ли казался каким-то странно уменьшившимся в размерах. В седле он выглядел высоким, а стоя на земле оказался среднего роста. Госпитальный экипаж ждал его у белой церкви данкеров, которая ярко сияла на фоне темного леса. Церковные скамьи порубил на дрова батальон из Джорджии, расположившийся рядом с маленьким молельным домом.

На обратном пути генерал почти не разговаривал, но теперь увидел скорчившегося у дороги перед церковью майора Дилейни. Ли улыбнулся.

- Так вы живы, майор?

- К счастью да, сэр, - Дилейни с трудом поднялся.

- И видели всё, что собирались, правда?

- Сражение, - мрачно подтвердил Дилейни.

- Даже больше того, что вам следовало видеть, как я надеялся, - уныло заметил Ли. - Похоже, у Макклелана больше энергии, чем я считал, - Ли махнул в сторону кареты скорой помощи. - Не очень-то похоже на транспорт генерала-триумфатора, майор, но приглашаю вас составить мне компанию до штаба. Полагаю, вы снова устроитесь на постой рядом с нами?

- Если это возможно, генерал.

- Если только вы не предпочтете поехать домой, - милостиво предложил Ли. Хотя он и нуждался в каждом, кто мог драться с Макклеланом, Ли едва ли мог представить, какая может быть польза от этого бледного, усталого адвоката.

- Мы будем сражаться? - спросил Дилейни, залезая в экипаж и предоставив Джорджу вести двух лошадей в поводу за медлительной повозкой.

- О, думаю, что да, - тихо ответил Ли. - Даже сказал бы, что нам придется, - он откинулся на спинку сиденья и сразу же приобрел усталый вид, но потом нахмурился, глядя на забинтованные руки, словно злясь на причиняемые ими ограничения. - По крайне мере, - уныло заявил он, - теперь я не могу грызть ногти.

Экипаж качался и трясся на рассохшейся дороге. Это была захваченная у янки в Манассасе повозка на высоких рессорах, чтобы облегчать боль ее обитателям, но даже самые лучшие пружины не могли сгладить колеи хейгерстаунской дороги, когда она резко шла вниз к Шарпсбергу.

- Знаете, что однажды сказал Фридрих Великий? - внезапно сказал Ли, мысленно снова вернувшись к предстоящим испытаниям. - Что на войне непростительное преступление - это не принять неверное решение, а совсем не принимать решений. И я думаю, что нам придется здесь драться.

- Почему? - спросил Дилейни и поспешно добавил: - Мне любопытно узнать, сэр, ход мыслей генерала, когда он принимает решение.

Ли пожал плечами.

- Мы вторглись на Север, Дилейни. И улизнем, так ничего и не добившись?

- Мы захватили Харперс-Ферри, сэр, - напомнил Дилейни.

- Захватили-то захватили, но должны сделать кое-что поважнее. Мы шли на север, Дилейни, чтобы нанести врагу урон, и нам по-прежнему это предстоит. Я планировал, чтобы эта боль вонзилась глубоко на север, но признаюсь, генерал Макклелан меня удивил, так что придется ранить его здесь, а не в Саскуэханне. Но там или здесь, Дилейни, важно причинить ему такой ущерб, чтобы Север не мог снова к нам вторгнуться, а Европа увидела, что мы можем защищаться, а значит, заслуживаем поддержки. Если мы как следуем его отделаем, Дилейни, есть вероятность, что больше это уже не понадобится, но стоит нам сбежать, и Макклелан бросится вдогонку, так что нам придется драться с ним на своей земле. А бедная Виргиния уже достаточно настрадалась, видит Бог, - генерал говорил мягко, отчетливо выговаривая аргументы, не забывая о том, что Дилейни имеет вес в политических кругах Ричмонда. Если в следующие несколько часов что-то пойдет не так, неплохо будет обзавестись человеком вроде Дилейни, чтобы разъяснил мотивы генерала лидерам Конфедерации.

- У Макклелана гораздо больше людей, - сказал Дилейни, не в состоянии скрыть беспокойство.

- И правда, но у него всегда было численное преимущественно, - сухо заметил Ли, - хотя на сей раз, признаюсь, оно весьма значительно. Мы считаем, что у него восемьдесят тысяч, а у нас меньше двадцати, - он помолчал, улыбнувшись такому вопиющему неравенству сил. - Но люди Джексона на подходе. Мы сможем выставить против Макклелана тридцать тысяч.

- Тридцать? - Дилейни был потрясен этим неравенством.

Ли усмехнулся.

- Бедняга Дилейни. Думаю, вам и правда лучше находиться в Ричмонде. Не будет никакого бесчестья в том, чтобы нас покинуть. Ведь ваша работа здесь закончена?

И даже сделана гораздо лучше, чем вам известно, подумал Дилейни, но ответил цитатой из Шекспира:

- Чем меньше нас, тем больше будет славы [18].

Ли улыбнулся, узнав шекспировские строчки из "Генриха V".

- В той битве несколько человек победили огромную армию, а я знаю об этих людях одно, - он махнул забинтованной рукой в сторону оборванных солдат в бивуаках. - Они лучшие солдаты, Дилейни, которых когда-либо видел этот мир. Они усмиряют мою гордыню. Войны может выиграть хорошая стратегия, но главным образом их выигрывает моральный дух, а мы с вами, друг мой, и до ста лет можем дожить, не повстречав войск, подобных этим. Макклелан их боится, и думаю, у нас есть шанс порвать его армию на мелкие кусочки.

Дилейни поежился при мысли о сражении.

- В последние дни он не был осторожен, сэр, - предостерегающе заявил он.

Ли кивнул.

- Он что-то прознал о нашей диспозиции. Мы не знаем как, но наши сторонники из Фредерика послали сообщение о том, как Макклелан хвастался, будто загонит нас в ловушку. Что ж, так он и поступил, но одно дело - установить ловушку, и совсем другое - загнать в нее дикую кошку. Поверьте, Дилейни, его осторожность вернется. Уже вернулась! Будь я на том берегу, я бы не стал устраивать там лагерь. Я бы направил свои бригады через долину, давил бы со всей силы, дрался, но Макклелан выжидает, а с каждым часом промедления люди Джексона подходят ближе.