- Мылся он ванной. Тебя это удивляет? – я впился в его наглую рожу глазами, чувствуя, как меня перекашивает от нарастающей злости. – Ну, давай-давай, спрашивай, что ты хотел! Или ты боишься? А, братик?!

Выражение лица Влада надо было видеть. Красная тряпка была брошена перед быком. Сейчас Влад был похож на скопление ненависти и злобы. Я не успел опомниться, как он схватил меня за ворот халата и резким движением рванул на себя, – говори сейчас же, что между вами было! Говори, иначе ты пожалеешь, что не можешь сдохнуть!

Я думал, что за восемь веком научился контролировать свои эмоции. Так оно, в общем, и было, но только не с ним. Схватив его руку, которой он вцепился в мой халат, я состроил самое торжествующее выражение лица: - Что он в ванной делал? Ты это хочешь узнать? – его глаза сузились, а бешенный стук сердца я слышал и без стетоскопа. – Мы душ вместе принимали. Как тебе? Доволен? Это ты хотел услышать? – я торжествовал. Единственное, чего я сейчас хотел – это уничтожить его, – тебя ведь это сейчас больше интересует, чем его состояние?!

Небольшая искра, зажжённая мной, вызвала пламя. Взрыв. Удар, ещё один. И вот я уже лежал на холодной больничкой плитке, держась за разбитый нос. Отключившись и придя в сознание буквально через пару секунд, я почувствовал, как Влад в ярости пересчитывал ботинками мои ребра. Про таких часто говорят «сорвало башню», «сорвало крышу», «потерял ощущение реальности»:

- Ублюдок! Не можешь сдохнуть как собака, тогда я из тебя инвалида сделаю. Что, даже ответить мне не можешь, слабак! – злости в нем только нарастало. От боли хотелось свернуться калачиком, но я не мог позволить Владу одержать победу над собой. От ненависти включилось второе дыхание и отключился мозг. Осталась только слепая ярость. Ни страха, ни обдумывания, ни мыслей, ничего. Только ярость. Схватив его за ногу, резким рывком дернул его на себя, отчего Влад рухнул сверху. Мы сцепились как два кота, катаясь по полу и осыпая друг друга приличными ударами. Ни чувств, ни жалости, только злость. Придавив моё горло коленом к полу, он был безутешен: - Я не верю тебе. Он не мог...с тобой...Скажи мне, тварь, что ты врешь? Скажи, что ты пальцем до него не дотронулся, – Влад кричал на всю клинику. Воспользовавшись этим, я вырвался из захвата и вскочил на ноги:

- Пальцем не дотронулся? Да мы трахались всю ночь! И знаешь, он сам пришел ко мне, он сам попросил. И знаешь, это было потрясающе! Восхитительно! – ко второму броску я уже был готов и одним ударом сбил его с ног. Не знаю, сколько мы ещё катались по полу в собственной крови, как наше выяснение отношений прервал женский кашель.

- Хомутовы, отвлекитесь, пожалуйста, друг от друга, – в двери стояла Марго. - Там, ваш, этот... в сознание пришел. Жив и на удивление, здоров! - сказала девушка и посмотрела на нас, как на двух школьников. Её заплаканные глаза, смертельно-белое лицо и дрожащие руки говорили о том, что она стала свидетельницей нашей разборки и слышала все, о чем мы так громко орали. Не поднимая глаз на девушку, я встал с Влада и отряхнулся. Обменявшись взглядами с братом, мы молча направились в палату.

Максим

Потолок, стены - все почему-то голубого цвета. Возле меня ходят люди в белых халатах. Не понимаю, где я? Мгновение назад я находился в каком-то храме, держал за руки Владислава Андреевича, а теперь почему-то лежу на больничной койке, вокруг меня ходят люди, медсестра говорит, что это чудо.

- Макс, как ты? - я услышал встревоженный голос Лукаса. Парень взял меня за руку и нежно погладил её. - Макс, ты так меня напугал, скажи что-нибудь.

- Где я? - голос хриплый и будто чужой.- Что случилось?

- Ты сознание потерял, - ответила Марго, искоса глядя на Лукаса.

- Я ничего не помню.

- Не переживай, - с усталой улыбкой произнёс Лукас, нежно проведя ладонью по моей щеке.- Отдыхай...

***

- Лукас, ну сколько мне ещё здесь торчать? - в сотый раз задаю вопрос. В больнице я уже третий день. Никто ничего толком не говорит, приходят, берут анализы, уходят. За это время ко мне несколько раз приезжали Илья и Соня. С девушкой я так не решился поговорить, объяснить причину, по которой мы больше не можем встречаться. И этот факт крайне разозлил Лукаса. Приходил он ко мне редко, и то только для того, чтобы спросить, как я себя чувствую и взять очередную порцию моей крови. Вот и сейчас, серьёзный и неприступный.

- Столько, сколько нужно, - сухо ответил парень, вводя иглу в мою и без того исколотую руку.

- Лукас, ну в самом деле, что за детский сад? – спросил я, схватив парня за руку, когда тот уже собрался уходить. - Я себе до конца признать не могу, а ты хочешь, чтобы я всем рассказал о наших отношениях, - притянув парня к себе, я приподнялся и коснулся его губ. Чуть запрокинув мою голову, он начал покрывать поцелуями шею. Возбуждение, вызванное одним лишь его прикосновением, волной мурашек растеклось по всему телу.

- Ты умеешь уговаривать, - шепчет мне в губы. - Только не думай, что сможешь отделаться одним поцелуем.

Посмотрев на меня хищным взглядом, парень направился к выходу и у самой двери добавил: - После обеда выпишу.

***

Едва переступив порог дома, Лукас бросил на пол ключи и крепко прижал меня к стене. Его жёсткие губы терзали мой рот, требовательный язык выласкивал нёбо, сплетаясь с моим языком. Резким движением парень подхватил меня на руки, чтобы я смог обвить его ногами и мной же пнул дверь в комнату, которая с грохотам ударилась о стену. Дойдя до огромной кровати, он присел на краешек, усадив меня лицом к себе. Внезапно парень замер, провёл ладонью по моей щеке и зачем-то сказал:

- Я никому тебя не отдам,- затем вновь прильнул к моим губам.

Он стянул с меня свитер и широкие жаркие ладони зашарили по моему телу, ласково и властно. Потом он снял рубашку и прижал меня к себе. Жесткие темные волосы на его мускулистой груди щекотали кожу. Запрокинув мне голову, Лукас поцеловал глубоко и жадно. Его поцелуй был таким же жарким, как его ладони, как его тело. И он вливал в меня этот жар, а я благодарно глотал его и внутри у меня всё горело и плавилось.

Мы валялись на смятых простынях, расслабленные, довольные собой и друг другом. Это было похоже на «Американские горки». Когда летишь вниз с высоты на огромной скорости, когда от каждого прикосновения, поцелуя, вздоха, захватывает дух.