Пытаясь взять себя в руки, он отпил уже порядком остывшего вина, поморщился и поставил флягу обратно на огонь. Нехотя обернувшись, увидел, что Аталь настороженно следит за каждым его движением, явно ожидая комментариев. Зато стало понятно, чего она боится, безо всякого вскрытия. Надо же, правду сказала, пусть даже и в шутку. Хорошо, благие намерения можно и поддержать. Дроу сделал глубокий вдох, опустился на одно колено и, не обращая внимания на округлившиеся глаза девушки, серьёзно сказал:
— Спасение утопающих было самоотверженным. Я впечатлён. Русалка сказала правду — я у тебя в долгу. Чем могу погасить его?
Аталь мгновенно вспыхнула. Ну, ничего себе! Он решил, что она показала воспоминание для того, что бы теперь выслушивать благодарности? Смерив дроу тяжёлым взглядом, холодно произнесла:
— Уважаемый Кристарн из рода тёмных эльфов из Дома Звёздной Ночи, я прощаю ваш долг и ничего не требую взамен. Хотя, в следующий раз, несомненно, сначала выставлю счёт за услуги, подожду подтверждение от вашей Повелительницы и уведомление из банка о зачислении денег. Ну а потом подумаю, стоит ли тратить своё драгоценное время на ваше спасение! — отчеканила девушка, пожалев, что они находятся в лесу, а не в каком-нибудь помещении, куда можно удалиться, громко хлопнув дверью и хоть немного побыть наедине. В шалаше, площадь которого не располагала к гордому молчанию, сердиться было невыносимо сложно. Поэтому она просто отвернулась, прилепившись к стенке из ветвей, хотя внутри так и кипело негодование. А оно, как известно, не самое лучшее снотворное.
Кристарн забрал нагревшуюся флягу и сел на прежнее место.
— Я не хотел тебя обидеть. У нас есть такой обычай…
— Знаю ваш обычай. Невозможно быть обязанным чужаку. Погасить долг любой ценой, не торгуясь, в максимально короткий срок. Хорошо. Считай, что это был мой возврат долгов тебе за очищение королевского дворца, помощь с тёмным призраком, со свадьбой, с русалкой — выбирай любой подвиг. Мы в расчёте. Сладких снов, — Аталь закрыла глаза.
Кристарн, чувствуя её раздражение и обиду, понял, что спокойно поговорить не удастся. И его благие намерения оставить их отношения в рамках ни к чему не обязывающего знакомства — пошли лесом следом за Тенью. Потому что так искренне сердившаяся на него девушка чужой быть не желала. Да и никогда ей не была. Вот только понимала ли она это? Конечно же, нет.
Он нашел более-менее удобное положение на ограниченном сухом пространстве и, повернувшись к целительнице спиной, понадеялся на мудрость утра…
Перевернулся на другой бок, активировал защиту, приглушающую восприятие чужих эмоций, и снова попытался уснуть…
Лег на живот, поднял всё известные ему щиты, и уже исключительно из принципа приказал себе спать. Тело было «за» руками и ногами, а вот Дар нагло игнорировал распоряжение свыше, продолжая фиксировать и исправно докладывать о переживаниях соседки по шалашу, вдохновенно притворяющейся спящей. Неизвестным способом эмоции девушки ухитрялись доставать его, несмотря на все щиты.
Поняв, что сладких снов ему пожелали явно от души, тёмный рывком сел и тронул Аталь за плечо. То что девушка, гордо отказавшаяся и от плаща «чужака», замерзла в зюзю — чувствовалось даже сквозь тонкий слой легкой кожаной куртки. — Всё, не злись, пожалуйста! Поговори со мной.
— Я сплю, и вам того же желаю! — прозвучал ворчливый ответ, не блещущий правдой ни в едином слове.
— Mi'ralli, я был неправ. Разозлился на свою глупость и не знал, как правильно выразить тебе благодарность. Спасибо ещё раз. Просто — спасибо, безо всяких долгов и взаимозачетов.
Аталь повернулась, подозрительно прищурилась, присматриваясь к дроу.
— Мужчина, вслух признающий ошибки? Да тебя нужно срочно заспиртовать и передать в музей, как редкий вымирающий вид, встречающийся только в сказках.
Кристарн улыбнулся. По-крайней мере, пропало равнодушно-безразличное «вы», сменившись на более близкое «ты». Значит, прощение уже не за горами.
— Ничем помочь не могу. Вина больше нет.
Аталь серьёзно посмотрела в зелёные глаза и прижалась к тёплому боку дроу. Гордо сердиться, конечно, дело нужное и благородное, но весьма и весьма холодное.
— Ну, раз ты мне так сильно должен, тогда рассказывай обещанную историю про житие-бытие светлых и тёмных эльфов. В подробностях, пожалуйста. А я, глядишь, заслушаюсь и усну.
Кристарн прижал к себе покрепче озябшую девушку и легонько коснулся щекой растрёпанных волос, завившихся колечками от дождя. Отчего-то лежать сразу стало удобно, не смотря на сомнительную мягкость сухих веток и весьма скудной лесной травы.
— Во всех подробностях я и сам не знаю. Давненько всё-таки дело было…
… Около тысячи лет назад эльфы не были затворниками. Наше государство — Эльтаритэ занимало огромную территорию. Люди тогда ютились на южных землях, где сейчас Прибрежные княжества, не успев ещё расползтись по всему континенту. Духи природы жили, где понравится, не ограничивая себя в перемещениях и не скрываясь. Гномы, как всегда, радостно ковырялись в своих любимых горах. Благо, в нашей местности гор им хватит не на одно тысячелетие. Словом, все жили мирно, по принципу — не лезь к соседу, а то получишь по шапке.
Эльфы, как ты уже знаешь, всегда делились на светлых и тёмных. И никто не знает, кто из них появился первым, как никто не может доказать первородность Света и Тьмы (а вот поспорить — пожалуйста!). Но светлых всегда было значительно меньше — один-два ребенка за долгую жизнь это максимум для светлоэльфийской пары. Все они были наподобие ухудшенного варианта Витаррэля — добрые, умные, милые, но полностью сдвинутые на природе, создании нового и изучении старого, словом, особо к жизни не приспособленные.
Цель жизни светлого — изучить и усовершенствовать все, что возможно, шагнуть на новую ступень познания, достигнуть тысячелетия и переместиться в другой мир. Чтобы заново изучать, вдохновлять и улучшать. Поэтому светлые всегда были душой и разумом нашего народа. Ну а темные изначально отвечали за защиту и жизнеобеспечение, ведь одним познанием сыт не будешь. В том числе и в Эльтаритэ.
Да, мы всегда использовали тёмную магию. Но не в том смысле, что сочинили себе вы, люди. Эльфийская магия одна, разница — к кому взывать — Свету или Тьме. Но благословленный Тьмой никогда не станет светлым, даже если до конца дней своих промедитирует на солнечной полянке, думая о возвышенном. Впрочем, как и дитя Света не сможет получить отклик от Тьмы, разве что додумается воспользоваться силой крови. Ты в курсе? Вот и умница.
…Возглавляли эльфийское государство, как принято и сейчас, пара Повелителей. Светлая и Тёмный. И все жили довольно дружно и прилично. Никаких раздраев между тёмными и светлыми не было и быть не могло. А вот между собой — пожалуйста. Тему «кто сильнее» и «кто умнее», как и внутреннюю иерархию, никто не отменял.
Но война началась не по нашей вине. С Перевала Уходящего Солнца пришли несметные полчища драуков — страшных чудовищ, верхняя половина которых была человеческой, а нижняя — паучьей. Как воины, они уступали тёмным, владели магией гораздо хуже светлых. Но зато умели генерировать яд, способный убивать эльфов практически мгновенно, так что никакая регенерация не спасала.
Я даже не говорю про остальные расы. Кто не успел тогда спрятаться и попался на пути драуков — погиб. Возглавляла их армию великая воительница-маг по имени Ллот (почему её потом записали в богини темных — даже не проси объяснить). Тёмные эльфы оказались единственными, кого убить было не так просто. Они сумели противопоставить её хитрости и силе своё воинское искусство. Но светлые были бессмысленными жертвами и огромными потерями для всей эльфийской расы. Кое в чём Витаррэль прав — они по сути своей создатели, но достигнуть высот светлой магии невозможно, не прожив пары сотен лет. А вот воину нужно гораздо меньше времени, чтобы научиться сражаться. Поэтому потери тёмных никто не считал, думали только, как уберечь светлых.
