Заросли мы уничтожили очень быстро, перед нами открылся вход, но был он похож на оплавленную печь, которая долго горела.

- Что это? – Сибелиус попятился. – Что это за чёрная дыра? Где? Где наша Алмазная пещера?! Мне отец рассказывал... Там была красота! Свет! А это...

Я никогда не видел Сибелиуса в таком отчаянии. Он буквально похудел на глазах, съёжился, закрыл лицо руками. Гномы от сильного потрясения погибают очень быстро.

Спасла Сибелиуса песня Лотты. Удивительная музыка заставила нас подхватить сначала напев, а потом слова. Слова и музыка рождались в нас, и не было силы, которая могла остановить песню. Песня прогнала Отчаяние. Сибелиус начал выпрямляться, отнял руки от лица, лицо его разгладилось, в глазах засветилась решимость. Песня набирала силу, звала вперёд, к сражению, но она же напоминала, что нельзя дать себя разрушить злобой и жаждой крови. И я понял, что пела Лотта! Она повторяла песню Лоттаниэль на инициации войны.

А когда последний звук затих и мы замолчали, Лотта сказала просто:

- Пошли спать. Новое утро принесёт новую мудрость. Дежурить останусь я. Нужно последить за тобой, Сим.

Глава 3. Виденья

Утро наступило и все, кроме меня, проснулись. Меня не будили, стараясь тихо встать, тихо приготовить завтрак. Лотта шепотом рассказывала, что происходило ночью.

Виденья, побочный эффект действия смолы памяти, наваливались ночью. Вся боль и ужас Вселенной  - вот составляющая видений. Выдержать это не было никаких сил и возможностей. Всех, кто применял смолу, находили утром мёртвыми с такой мукой на лице, что старались на них не смотреть. Так продолжалось до тех пор, пока, как всегда случайно, не было найдено средство пережить виденья. Как оказалось, боль и ужас  можно было побороть.... болью и ужасом, но не вселенским, а локальным. Нужно было просто настроиться на конкретную ситуацию. Впрочем, смола не применялась со времён окончания Эпохи Поклонения. О смоле и её свойствах знали только в Совете Мудрых, и очень редко, в особых случаях, применяли в Горячей Роте. У меня были основания применить смолу  и была конкретная задача – увидеть, что случилась пятьсот лет назад с обитателями Гномьего Кряжа. Только эти соображения и заставили Лотту дать мне крупинку смолы.

Лотта села рядом со мной, начала гладить меня по голове, шепча стих покоя. Она знала, что это не отгонит виденья, просто в этом случае они не наваливались сразу, а накатывали подобно волнам, давая передохнуть и собраться с силами.

Первая волна не заставила себя долго ждать. Я будто очутился в двух мирах одновременно. Тот мир – мир боли и страданий, к себе не пускал, а этот от себя не отпускал. Я был просто наблюдателем, ничего не мог предпринять, изменить. Не мог уйти от видений, не мог закрыть глаза, зажать уши.  Это всё равно не помогло бы, потому что виденье начиналось внутри и оставалось внутри. Особенностью видений было и то, что ты начинал понимать все языки Вселенной, что именно кричали обитатели планет, когда ужас и страдания входили в их жизни.

Я увидел, как Эмблема двигалась вперёд, окруженная толпами маголвов. Они продолжали вываливаться из неё по мере продвижения к Гномьему Кряжу. Часть гибких щупалец Эмблемы были воткнуты в землю, она будто опиралась на них. Вдруг щупальца взлетели вверх, к ним подбежали несколько серебристых маголвов, приложили щупальца к своим головам. Потом радостно взвыли: «Они там, они там! Съедим их всех!».

Параллельно я видел гномов в пещерах, как заваливают они боковые входы, как раздают мечи и топоры, как организуют отряды для сопротивления, как гном в золотистом шлеме (отличительный признак старшего) отдает указания и приказы. Да, гномов было много, потому что и гномихи были здесь. Все они готовы были сражаться и не пропустить маголвов.

Видно разведчики доложили заранее о продвижении врага, потому что у всех троп, ведущих к главным пещерам были сделаны завалы, передовые отряда готовились встретить врага.

И вот они встретились. Лязг оружия и яростные крики, стоны и хрипы умирающих, треск поддающихся под натиском маголвов, завалов услышал я. Гномы сражались отважно, но маголвы напирали, продвигаясь вперед. Защитники Гномьего Кряжа гибли один за другим, а маголвы, переработанные Эмблемой, появлялись вновь, да и Эмблема делала своё страшное дело с помощью гибкого оружия.

Какая мука появилась на лице у старшего гнома, стоявшего на вершине горы! Он, пожалуй, первым понял, что с маголвами не совладеть, и тогда я увидел, как позвал он старого гнома в тёмно-зелёном с белой полоской колпаке (признак мудрейшего гнома) и, наклонившись, прошептал ему: «Пора. Бери двух учителей, больше не поместятся, и уводите детей. Не забудь заблокировать порталы! Они не должны прорваться через них в Научный Центр!»

Мудрейший кивнул головой, обнял старшего гнома и быстро вошёл внутрь пещеры. Внизу всё кипело, кровь гномов и слизь маголвов текла рекой, и отвратительно чавкала Эмблема, заглатывая всё это.

Когда стало ясно, что практически все защитники внизу истреблены и сейчас доломают завалы, из пещеры вниз стали бросать огненные шары. Они взрывались над маголвами и начисто уничтожали их. Молодцы гномы! Огненные шары не давали оставаться слизи, она выпаривалась и не доставались Эмблеме. Очевидно, Эмблема дала беззвучный приказ, потому что движение маголвов замерло, хотя день ещё не наступил. Гномы получили передышку, стали перестраиваться. Гномихи срочно готовили новые огненные шары. Потом наступил день и, маголвы оцепенели, но зато Эмблема была настороже и не дала уничтожить маголвов.

Я увидел, что делал мудрейший гном. Он уже был в огромном зале, в котором находились... Я закричал: «Нет! Нет! Только не их!», потому что в зале (потом оказалось, ещё в трёх таких же) находились гномьи дети – от совсем маленьких до подростков. И хотя зал был забит детьми, стояла мёртвая тишина. Они понимали, что происходит наверху. Мудрейший даже не поднял голоса. Сказал просто:

- Дарина, ты уводишь через первый портал на глубину девять Третьей системы всех малышей. Ты, Слим, берёшь подростков – глубина семь. А ты, Лисса, уводишь остальных малышей на глубину восемь.

И тихо добавил: «Не спорь, девочка, остаюсь я, а не ты. Мне надо заблокировать порталы после вашего ухода и потом это всё, что я могу сделать для тебя.»

Лисса, гЛоттая слёзы, тихо прошептала: «Спасибо, отец. Прощай. Я люблю тебя».

Я понял, что третьим взрослым гномом должен был остаться с малышами мудрейший, но он остался умереть, послав вместо себя Лиссу.

Гномы, гномы... Подвиг ваш безмерен, ибо вы смогли обмануть Эмблему только так. Погибли все, но спасли своё будущее – детей. Я видел вашу гибель. Она была не просто героическая, она задержала вторжение на две недели и, быть может, спасшихся было бы немало, если бы Эмблема не начала быстро выстреливать из себя наследие маголвов. Лотта была права, зелёных тварей породила Эмблема и породила для того, чтобы, просочившись сквозь скалу, твари довершили уничтожение оставшихся внутри.

Кошмар видений закончился с утренней зарёй. И я мгновенно провалился в черноту сна, без сил, почернев от горя. Поэтому все проснулись, а меня не будили. Я спал весь этот день и всю следующую ночь, а Лотта всё время сидела рядом и пела песню Любви к Нашему Миру, чтобы не остался я пленником видений, чтобы вернулся обратно, чтобы обрёл силы жить дальше.

Глава 4. Большой проход

Утро, должно быть, наступило, потому что мы проснулись. Это, по нашим подсчётам, было уже третье утро наших блужданий по Большому проходу. Конечно же мы спустились вниз, чтобы отыскать следы детей гномов. Детей! Ха! Сейчас они все уже должны были стать взрослыми.

Через оплавленную чёрную дыру прошли мы в боковой коридор и Сибелиус шёл, закрыв глаза, чтобы не видеть во что превратилась Алмазная пещера.  Даже Бонифаций не ворчал на гнома, хотя то и дело наталкивался на него. Сибелиус открыл глаза только в коридоре (гномы даже в полной темноте безошибочно чувствуют формы внутри гор).