Мы шли, не находя никаких следов увиденного мной сражения, видно, слизняки хорошо поработали, сожрав всех и всё. Мы шли молча, не отвлекаясь, стараясь отыскать следы гномов. Лотта сотворила светлячок (так называли мы магический фонарик), он светил золотистым светом, не давая нам впасть в уныние от этого безмолвия. Так мы дошли до перекрёстка коридоров.

- Лотта, куда идти? – спросил я.

- Сейчас скажу, только приложу руки к скале.

Лотта закрыла глаза, сосредоточилась.

- Ничего похожего на порталы. Сейчас перейду к другой стенке.

Процесс повторился.

- Странно, опять ничего. Я не вижу порталы, даже не чувствую, куда идти. Видно, мудрейший гном не заблокировал их, а уничтожил совсем.

- Что будем делать? – я ждал ответа, но соратники мои молчали.

- Сим, давай осмотрим коридоры по очереди, - предложил наконец-то Сибелиус.

- Хорошая мысль, если не будет новых перекрёстков.

- А мы сейчас посмотрим. У входа в коридоры должны быть знаки, мы называем их «дорожные пометки». Это как бы краткое описание коридора. Лотта, посвети мне, пометки бывают у самой земли.

Сибелиус наклонился, стал искать дорожные пометки.

- Ага, понятно. Этот сюда, а здесь снова перекрёсток, а тут кольцевые ходы.

Он бормотал себе под нос, но в тишине пещеры всё было прекрасно слышно. Наконец, гном выпрямился.

- Мы должны свернуть налево. Там начинается Большой проход в следующую горную систему. Обычно Большой проход соединяет две отдельные горы, но не как единый коридор, а как сеть петель с ответвлениями, чтобы запутать врагов, если они прорвутся. Кроме того, мне известно, что порталы Гномьего Кряжа были в одной из петель.

-   Сможешь нас провести через Большой проход? – спросил я.

 - Сим, Лотта, Бонифаций. Я хочу сказать вам совершенно откровенно, что значения не всех дорожных пометок мне известны. Мой отец служил в Горячей Роте, и я воспитывался там, а не у гномьих учителей. Я знаю только то, что знаю. Я постараюсь вас провести – это всё, что я могу сказать.

Мы переглянулись. Впервые мы поняли, что Сибелиус утерял многие качества, которые прививаются гномам в детстве. Впрочем, особого выбора у нас не было. Или искать гномьих детей, или нет. Даже больше:  «или нет» отменялось. Первое вторжение испортило Наш Мир, добра в нём стало меньше и мы, воспитанники Горячей Роты,  не могли уменьшить его еще больше.

- Пошли, Сибелиус, - у нас есть еще мой нюх,  ясновидение Лотты и куча хлама в голове Сима.

Бонифаций выразился как всегда кратко и изящно. Добавить было нечего, и мы свернули в левый коридор. В результате мы третий день блуждали по петлям Большого прохода. Каждая петля начиналась с отметки – камня определенной формы. Дорожные пометки Большого прохода были выбиты как раз на начальном камне. Каждый раз Сибелиус наклонялся, внимательно изучал отметки, бормоча себе под нос. Мы уже свыклись и с бормотанием, и с блужданием в свете светлячка и даже с отсутствием четкого деления на день и ночь. Но сегодня по нашим подсчётам, утром третьего дня - стало ясно, что мы всё-таки заблудились. Уж больно новый камень был похож на вчерашний. Стало очевидно, что по этой петле мы идём во второй раз.

- Признавайся, Сибелиус, куда ты нас завёл? – голос Бонифация не предвещал ничего хорошего. Нужно было срочно остановить разговор, грозивший перерасти в скандал. Поэтому я задал, казалось, дурацкий в этой ситуации вопрос.

- Кстати, Сибелиус, давно хочу узнать, почему у тебя такое странное для гнома имя?

- Нашёл время! – Собакк переключился на меня, а мне только этого и надо было.

- Тебе неинтересно - не слушай, - подхватила умница и красавица Лотта. Она уже всё поняла. – Мне интересно, рассказывай, Сибелиус. Расслабимся, а потом я послушаю пещеру.

Сибелиус покосился на Собакка (тот, к счастью, замолчал), вздохнул и начал рассказывать.

- Благодаря отцу. До него нас называли Кривули.

- Было за что, ничего не изменилось, - язвительный Собакк не мог успокоиться.

- Бони, ещё одно слово, и пойдёшь искать выход сам. – Я посчитал нужным применить угрозу. – Что было дальше, Сибелиус?

- Один наш предок провинился, коридор пробил кривой, что у гномов большой проступок. Так и пошло «Кривули, да Кривули». А отец у меня с поэтической душой был, очень ему это имя не нравилось, а замену он ему не находил. Потом начался новый набор в Горячую Роту. Он очень хотел туда попасть, рвался, чтобы отомстить за Гномий Кряж. То, что все погибли и так ясно было. Только не знали, как. Скалистые Пустоши стали непроходимыми. Когда назначили День Первого Испытания у него еще не было этого имени.

Мы закивали головами - Первое Испытание было анонимным.

- Его Испытание было вроде как простым. Пройти через временной портал на Землю, точно в назначенное время и место, затем пойти туда, где много людей, и вести себя так, чтобы люди не заметили, что он не человек.

Мы снова закивали. Искусство подражания – это первое, что проверяют в Горячей Роте.

- Место ему определили под названием «Хельсинки», а время – конец 19 столетия по земному времени. Расчеты отец мой сделал быстро и правильно - точка в точку, секунда в секунду. Притворился кем-то там, уже не помню. Смотрит, все куда-то в одном направлении едут. Все слово говорят «концерт», которое он не слышал. Вот он туда и направился. А там - как в Алмазной пещере красота!

Сибелиус снова приготовился пригорюниться, но тут Собакку стало интересно.

- Давай дальше. Найдём гномов, они Алмазную восстановят. А ты не отвлекайся.

- Музыка раздалась дивная. Отцу показалось, что он снова ребёнок, что снова в Алмазной. Было ощущение, что автор музыки сам гном, что знает, какая красота под землёй. А когда музыка закончилась, все в ладоши стали хлопать и говорить: «Сибелиус. Такой молодой. Молодец Ян Сибелиус! Первый концерт и такая гармония!» «Ян» отцу не понравилось, а вот «Сибелиус» - очень.

- Я слышал эту музыку, когда изучал историю музыки Земли. Отца твоего я понимаю, – сказал я и подумал: «Надо же, а я думал, что это просто совпадение».

Как ни странно, рассказ гнома всех успокоил. Лотта встала и подошла к стене, приложила руки, закрыла глаза.

- Не вижу ничего. Не пойму почему.

- Знаешь, Лотта, я думаю, что это мудрейший, разрушая порталы, поставил магическую защиту. Он же видел на что способна Эмблема и работал по полной, чтобы детей не нашли. – сказал я. - Может быть тебе приложить руки к дорожным пометкам, может быть они...

- Ну конечно же! Как я раньше не подумала?!

Лотта наклонилась, приложила руки. Лицо её стало напряженным. Мы молча ждали, ждала и она.

- Вижу, вижу куда идти! – Лицо Лотты разгладилось. Она открыла глаза, быстро подняла руки и начала водить ими, рисуя карту переходов. Карта материализовалась, стала похожа на листок бумаги, потом сама свернулась в трубку и поплыла ко мне. Я схватил её, быстро развернул, поднёс к свету. Мы с такой скоростью наклонились к карте, что столкнулись лбами.

- Мы кружим, потому что за вторым поворотом Большого прохода завал! - воскликнули мы почти одновременно (вот что значит долгая служба в одном отряде!)

Не сговариваясь, мы побежали, то и дело сверяясь с картой. Надежда придала нам силы и мы мчались, забыв о недавних спорах, пока не прибежали к завалу. Впрочем, это теперь мы знали, что это завал, а выглядело это как стена из скальной породы. Лотта приложила руки к завалу. Всё повторилось, мы замолчали, а Лотта сосредоточилась.

- Там за завалом что-то есть, оно наполнено агрессией, но это не наследие маголвов, хотя...  -  Лотта опять замолчала. Прошло минуты две.

 - Ну, что там? – Бонифаций не выдержал.

- Никак не пойму. Вроде это не наследие, другая тварь и в то же время она как-то с наследием связана.

- Неужели оно до сих пор живо? – спросил я. Сомнение в моём голосе было столь отчётливым, что Лотта разозлилась.

- Разбери завал и посмотри сам!

Вмешался Сибелиус.

- Вы не знаете, а мне отец говорил, если делали “скалистый завал”, то, одновременно, применяли магию горного сна. Вы думаете, почему все герои, проникшие внутрь горы, вдруг засыпали? Сами по себе что ли? Это всё мудрейшие гномы делали, для безопасности.